ногах Марина носила светлые тапочки на резиновой подошве, что еще сильнее делало ее похожей на медсестру. Никакого яркого маникюра, макияжа, да и волосы были убраны в простой пучок. Однако на лацкане ее воротника все еще красовался значок с гербом князя Ратко Бранковича. Единственное украшение, если его можно таковым назвать.
Женщина дрожащими пальцами взяла кофейную пару из костяного фарфора, звякнув чашкой о блюдце.
— Простите за поздний визит, ваше сиятельство. Но князь дал мне четкие инструкции в тот день, когда вы познакомились. Он сказал, что если с ним что-нибудь случится, я должна идти прямиком к вам. По возможности, тайно. Я очень старалась, поэтому пришла так поздно.
Интересно. Но это вполне вписывалось в сказанное Вуком. Если мы оба сотрудничали с Тайным отделением, то князь мог захотеть что-нибудь мне передать. И проще всего было сделать это через прислугу. Судя по всему, эта Марина была доверенным лицом.
— Расскажите, что случилось с князем на самом деле, — мягко попросил я. Женщина была в таком состоянии, что давить на нее категорически не стоило. Того и гляди забьется в истерике или еще хуже. Либо она боялась наказания, либо ее напугало что-то еще.
— Я уверена, что ему… помогли, ваше сиятельство, — сказала Марина. — Все было так. Я вступила на дежурство в свою смену. Нас двое — я и моя коллега. Моя сменщица, Анна, в тот момент уже уехала домой отсыпаться после суток. В доме осталась только штатная прислуга. Вечер проходил как обычно — князь читал и работал с документами в кабинете. Он всегда старался вести дела самостоятельно… Затем ему захотелось перекусить. Было поздно, и я предложила вызвать кухарку. Но князь попросил меня спуститься на кухню самой и сделать пару бутербродов. Он не хотел поднимать остальных слуг…
— И что было потом?
— Я спустилась на кухню, быстро сделала сендвичи, благо в холодильнике нашлось все необходимое. Заварила чай. Меня не было не больше десяти минут, клянусь! Но когда я вышла из кухни и направилась к лестнице, я увидела у ее подножия князя… Он не дышал. Я медсестра, я знаю, как определить. Мой господин был мертв. Клянусь, я понятия не имею, как это случилось. И я уверена, что князь Ратко не мог упасть сам.
Я нахмурился. Пока сходилось с тем, что сказал мне дознаватель.
— Почему вы так уверены, что это не было несчастным случаем, Марина?
Женщина вздохнула и поставила чашку на стол.
— Ваше сиятельство, я служила князю пять лет. С тех самых пор, как его ноги парализовало. У нас были четкие правила поведения, и князь никогда их не нарушал. Он никогда не спускался с лестницы без присмотра! Даже используя подъемник — это прописано в наших правилах. Подъемник обслуживался ежемесячно, и я уверена, что он был исправен. Кроме того… Когда я зашла в кабинет князя, то поняла, что там был кто-то чужой.
А вот это уже интереснее. Значит, ограбление?
— Что пропало? — спросил я.
— В том-то и дело, что ничего. Резиденция князя богата предметами коллекционирования. Картины, скульптуры, фамильные драгоценности. Но тот, кто вломился в кабинет, точно что-то искал. Замок на ящике письменного стола был сломан. Он или они не знали, где находится ключ. Князь не держал его при себе.
Еще интереснее, блин. Что же такое мог знать старик? Как его вычислили? И, главное, кто?
— Почему вы не пошли с этим в полицию или в Тайную канцелярию? — удивился я. — Ведь это может помочь следствию.
Женщина печально улыбнулась.
— Потому, что все указывает на мою вину. Меня бы взяли под стражу, и я не смогла бы выполнить волю князя.
Марина отодвинула подушку и достала из-под нее сверток. Мне сначала показалось, что это просто была сложенная кофта, но, развернув ее, женщина протянула мне блокнот.
— Думаю, они искали это, — сказала она.
— Что это?
— Не знаю. У меня нет привычки заглядывать в чужие вещи, ваше сиятельство. Но именно эту записную книжку князь хранил под замком. Воры лишь не знали, что у ящика есть потайное дно.
— А вы, выходит, знали, — рассеянно проговорил я, рассматривая блокнот.
Он показался мне старым. Больше был похож на дневник путешественника. Форматом примерно как школьная тетрадь, но в мягкой обложке из кожи. И толстый, больше сотни листов.
Я осторожно открыл блокнот. Записи, очень много записей. Нет, это не был дневник в классическом понимании. Но здесь было нечто гораздо, гораздо большее. Только предстало разобраться.
Какие-то цифры напротив фамилий. Некоторые фамилии были мне знакомы — аристократия. Причем аристократия местная.
Что это могло быть? Капиталы? Долги? Тайные покупки? Придется разобраться.
Я перелистнул дальше и дошел до раздела, где князь Ратко делал заметки о придворных. Вот это было интересно и здорово могло мне помочь. Кто, откуда, с кем дружит и против кого. В чем замешан и чем известен. Сейчас для меня это было золотой жилой.
Спасибо тебе, дедушка Ратко. Но, думаю, что самая важная информация заключалась как раз в тех цифрах, которые мне предстояло расшифровать.
— Благодарю, Марина. Это действительно ценная информация.
— Князь Ратко доверял мне, — тихо отозвалась женщина. — Он в свое время очень помог мне и моей семье, а я отвечала ему преданностью. И я не могла нарушить его приказа, даже после смерти. Поэтому я здесь. А теперь зовите полицию, ваше сиятельство. Я готова.
Я удивленно на нее уставился.
— С чего вы решили, что я стану это делать?
— Ну… Положено ведь… Я ведь выполнила волю князя. А там будь что будет.
Вот это, конечно, преданность! Я думал, Никита мой — последний рыцарь, но Марина вполне могла поддержать его знамя. Нет уж, за такое нужно награждать, а не отправлять в лапы дознавателей. Тем более, они сами догадаются, что к чему. Чай, в Тайной канцелярии тоже не дураки сидят. Только пропажу будут искать не у меня.
— Значит, так, госпожа Федорович, — я спрятал блокнот за пазуху и уставился на женщину. — Ни в какую полицию я обращаться не намерен и звонить никому не стану. Без вас разберутся. А вот вам я готов предложить свою защиту, кров и содержание при условии, что вы будете служить мне так же верно, как своему покойному господину.
Казалось, она не поверила своим ушам.
— Но ваше сиятельство! Это риск! Если все выяснится, вы навлечете на себя гнев…
— Ваш господин не просто так отправил вас ко мне, — возразил я. — И вы окажетесь полезнее для дела, если останетесь здесь. Тем более, что жизнь у меня настолько
