— Милорд.
Я, нахмурившись, посмотрел на Тук-Тука, затем на Капитана Крюка. Вражеский эльф просто сидел на полу, не предпринимая дальнейших попыток к бегству.
— Ладно, — сказал я. — Объясни подробнее.
— Ты предложил взять его в плен, — сказал Тук. — Согласно Закону Зимы, если он примет предложение, он не имеет права пытаться совершить побег и не должен предпринимать любое сопротивление, пока ты заботишься о его потребностях. Теперь ты не можешь его убить, или избить, или ещё что-нибудь ему сделать! А я уже почти победил!
Я прищурился:
— Ну ладно, хорошо. Теперь давай его допросим.
— Ты не можешь! — завопил Тук-Тук. — Ты не можешь пытаться заставить его нарушить предыдущие клятвы, запугивать его или делать что-то в этом роде!
Я нахмурился:
— Постой. Он — гость?
— Именно!
— Согласно Закону Зимы? — уточнил я.
— Да! Вроде того.
— Ну, — сказал я, подходя к Крюку, — я никогда не подписывал этот договор. Так что к чёрту Закон Зимы…
Внезапно по моей коже словно кто-то прошёлся степлером, всаживая скобки, и я осознал, что мантия Зимнего Рыцаря полностью исчезла. Тело снова пронзила боль, воспалённые ткани стало жечь, синяки запульсировали, отёки под кожей набухли и страшно затвердели. Усталость ударила меня, как грузовик. Ощущения были настолько интенсивными, что заставили меня упасть на пол.
Моё тело ниже пояса внезапно онемело и утратило подвижность.
Это напугало меня до чёртиков и подтвердило одно из худших моих опасений. Когда я согласился служить Мэб, моя спина была перебита, позвоночник поврежден. Когда я принял мантию, она оградила меня от травмы, которая, вероятно, надолго покалечила бы меня. Но без неё моё тело было всего лишь телом смертного. За длительный срок я могу восстановиться лучше, чем большинство других, но я всё же человек. Без мантии у меня бы не было контроля над ногами, мочевым пузырём и кишечником, и, что самое главное, независимости.
Казалось, я пролежал на полу неделю, прежде чем Томас подоспел ко мне, с Мерфи, Баттерсом и Молли на хвосте, но возможно, это было лишь несколько секунд. Я знал, что они там, поскольку мог их видеть, но их голоса доплывали до меня будто с большого расстояния, сквозь какофонию ощущений, обстреливающих мою нервную систему. Они усадили меня… а затем боль резко ушла, и мои ноги снова начали двигаться, подёргиваясь в слабых судорогах.
Мантия восстановилась.
— Ладно, — хрипло сказал я. — Уф. Может, нам и не стоит посылать к чёрту Закон Зимы.
— Гарри, — Томас сказал это так, будто уже несколько раз повторял моё имя. — Что случилось?
— Э… Думаю, это… побочный эффект. Последствие неповиновения принятому порядку вещей.
— В смысле? — спросил он.
— Фэйре, — пояснил я. Они — в некотором роде безумные, и злобные, и чертовки опасные, но все они имеют одну особенность — они держат слово. Они подчиняются тому, что признают законом. Особенно Мэб.
— Пока что твои слова не очень прояснили ситуацию, — сказал Томас.
— Я получил от Мэб мантию силы. Теперь она на мне. Но в ней всё ещё есть частица Мэб. Если я нарушаю законы её королевства, мантия, похоже, перестаёт меня поддерживать.
— То есть?
— То есть мне лучше как можно быстрее разобраться в этих законах, — ответил я. — Помоги мне встать.
Томас поднял меня на ноги, и я взглянул на Тука:
— Ты знаешь, что гласит Закон Зимы?
— Ну конечно, — сказал Тук так, словно я был полным идиотом.
— Где я могу его изучить?
Тук склонил голову на бок:
— Что?
— Закон Зимы, — повторил я. — Где я могу его изучить?
— Я не понимаю, — сказал Тук, склонив голову в другую сторону.
— О, да ради… — я сжал переносицу между большим и указательным пальцем. — Тук. Ты умеешь читать?
— Ещё бы! — воскликнул Тук. — Я могу прочесть «пицца» и «выход», и «шоколад»!
— Целых три слова, да?
— Точно.
— Значит, ты образован и хорошо воспитан, — сказал я. — Но где ты изучил Закон Зимы?
Тук озадаченно покачал головой:
— Я не изучал его, Гарри. Просто… знал и всё. Все его знают.
— Я вот не знаю, — возразил я.
— Может, ты слишком большой, — предположил Тук. — Или слишком громкий. Или, ну знаешь… слишком человек.
Я хмыкнул, потом посмотрел на Крюка, который в течение всего разговора продолжал сидеть на одном месте.
— То есть я просто взял и сделал его своим гостем, да?
— Ну… Скорее вассалом.
Я нахмурился:
— А? Что?
— Ну он же сдался, — сказал Тук. — Его жизнь в твоих руках. И до тех пор, пока ты не моришь его голодом и не заставляешь стать клятвопреступником, ты можешь приказывать ему делать то, что захочешь. И если его сеньор захочет получить его обратно, он должен будет заплатить тебе за него.
— А! Выкупить в средневековом стиле.
Тук выглядел сбитым столку:
— Выкупать? Нет, он собирался не искупаться, а сбежать, а я остановил его, милорд. Только что. У тебя на глазах. Прямо тут.
Позади меня раздалось несколько смешков, самый громкий принадлежал моей ученице, и я обернулся посмотреть, кому ещё было так весело. Они все или прятали улыбки, или хотя бы пытались сдержаться, но должен заметить, что у них плохо получалось.
— Эй, на галёрке, — сказал я. — Это не так просто, как кажется.
— Ты отлично справляешься, — ответила Кэррин, её глаза задорно блестели.
Я вздохнул.
— А ну-ка подвинься, Тук, — сказал я и подошел к Крюку.
Маленький фэйре остался сидеть на месте, по всей видимости, игнорируя меня, что требовало железных нервов. Если я упаду или наступлю на него, эффект будет, как от дерева, упавшего на дровосека. Если я захочу сделать ему больно, физически, я могу крутить ему руки и ноги, как резиновому пупсу.
Но Капитан Крюк был не человек, а фэйре. Ему, вероятно, никогда даже не приходило в голову, что я могу нарушить законы Мэб.
— Пленник обязан встать перед Ца-Лордом! — крикнул Тук пронзительным голосом.
Крюк послушно встал и повернулся лицом ко мне.
— Назови себя, пожалуйста, — сказал я. — Мне не нужно твое истинное Имя. Просто что-то, чтобы обращаться к тебе.
— Некоторые зовут меня Лакуной, — ответил тот.
— Лакуна меня устраивает, — сказал я. — Сними, пожалуйста, шлем. Хочу увидеть того, кому оказываю покровительство.
Лакуна поднял руку, снял скрывающий лицо шлем, и…
Она была великолепна.
Её чудесные чёрные волосы были заплетены в косу, которая почти на фут выскользнула из-под шлема, когда она его сняла. Её кожа была белее бумаги, а глаза — огромными и полностью чёрными. На коже виднелись небольшие отличительные знаки или татуировки, нанесённые какой-то разновидностью тёмно-фиолетовых чернил, они незаметно скользили по коже — пока я разглядывал их, некоторые исчезли из виду, а другие появились. Черты удлинённого лица были тонкими, словно точёными. Она обладала элегантной красотой опасной бритвы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
