— Это всё нужно делать и Читину. Любой проект массовой стройки подразумевает плотное взаимодействие всех ведомств, — сказал Юрий, разводя руками.
— Одно дело связаться с ними и попросить их сделать то, что они делали всегда, а совсем другое сподвигнуть их заняться совершенно новой для них деятельностью. Чиновник — существо инертное и непривычного не любит.
По лицу Игоря было видно, что идея ему нравится, но он всё ещё немного сомневается в том, что её удастся продвинуть. Дебаты — это дело очень серьёзное, и прожектёрство тут не приемлемо. Если представлять проект, то основания под ним должны быть железные.
— Ну, у нас тоже уже кое-какой опыт продвижения своего проекта имеется, да и иркутские авиастроители ждут не дождутся, чтобы построить нечто масштабное, — подал голос Анатолий, — так что я думаю, мы можем помочь друг другу. Более того, у нас уже есть аэродинамический обсчёт и моделирование на супер-компьютере, мы их сделали за свой счёт, — сказал он как бы невзначай.
Игорь Николаевич остановился и его лицо стало твёрдым и спокойным. Он всегда так делал, когда принимал важное решение.
— Добро. Вы входите в нашу команду, — уже командовал Игорь Николаевич, никого не спрашивая, — Прорабатываете остальные аспекты и будем представлять проект на дебатах. Я в вас верю, теперь нужно, чтобы в вас поверило общество.
Последующие недели работы были загружены до отказа. Юрий летал в Иркутск, в Тюмень, в Москву, в Свердловск, в Нижний Тагил, в Архангельск, в Якутию, в Китай, в Казахстан, и снова в Москву. Посещал места будущих работ в Норильске, Коротчаево и Хатанге. Совещания шли непрерывной чередой, на борту самолёта, в отеле, в аэропорту через виртуальную реальность и в живую. Необходимо было уладить цепочки поставок, согласовать сроки, подтвердить интересы, и так без конца. Китайцы должны были поставить роботов-фермоукладчиков для мостостроя, авиационные площадки должны были подтвердить сроки для изготовления дирижаблей. Необходимо было договориться о поставках топлива для реакторов, согласовать с вагоностроителями новый тип железнодорожных тележек, проконсультироваться у алмазодобытчиков об особенностях их производства и подтвердить интерес к таймырским алмазам. Согласовать с севморфлотом заинтересованность в новом потоке грузов. Работы было невпроворот, и без команды, предоставленной Игорем, и в которую вошли многие представители тюменской коммуны, выделенные Анатолием, он, конечно, давно бы сгорел. Но его функцией было распределение задач, координация работы. Только самые важные и трудные переговоры он вёл сам. Поскольку его проект выходил далеко за рамки стандартного, ему необходимо было проработать многие связи ещё до его принятия, чтобы заручиться поддержкой и согласием максимального количества заинтересованных групп.
Всё шло слишком гладко и Юрий стал даже сомневаться, всё ли он предусмотрел? По его прикидкам, Читин уже давно должен был бы начать ставить палки в колёса его команде. По крайне мере, по линии министерства транспорта Юрий ожидал куда большего сопротивления. Но однажды Лерочка, помощница Юрия, скинула ему ссылку на эфир:
— Посмотри, о чём они говорят.
Юрий в это время был в гостинице в Гонконге и, надев шлем, открыл ссылку. В эфире была популярная передача, в которой известный ведущий Владимир Чайкин беседовал на различные темы с экспертами и видными специалистами в своих отраслях. На этот раз тема была отраслевой баланс. Особенности планирования, и вред и польза новаторства в промышленности. Чайкин, круглолицый и хитрый, как всегда, задавал вопросы с подколкой и неизменным сарказмом в голосе:
— … то есть, вы хотите сказать, что для нашей экономики новые идеи вредны? Разве это не напоминает нам о временах застоя, разве не на этом погорела предыдущая плановая структура? — насел на эксперта Чайкин в своей экспрессивной нравоучительной манере.
— Что вы, что вы. Я имел в виду совершенно иное, — постарался реабилитироваться за какое-то своё предыдущее заявление эксперт из госплана, молодой человек, явно привыкший больше возиться со статистикой, нежели давать интервью, — я пытаюсь сказать, что необходимо сначала договориться о терминах. Новые технологии — это единственное, за счёт чего наша страна может конкурировать на мировой арене, но необходимо различать новые технологии и прожектёрство, фантастические авантюрные мечты. Например, взять хотя бы освоение Сибири. Конечно, нам необходимо широко применять роботов и новую технику, тем более что часть её мы производим сами, а часть может поставить дружественный нам Китай. Но с другой стороны, ведь есть существующие объекты. Огромная часть инфраструктуры нам досталась в наследство и нам необходимо опираться на неё, а не переделывать её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Звучит разумно. Вы хотите сказать, что нельзя допускать авантюризма и непродуманных внедрений в промышленности? — понимающе уточнил ведущий.
— Да, именно это я и пытаюсь сказать, — радостно ухватился за эту возможность чиновник госплана, — Многим бы хотелось, например, взять и переделать всё, что уже есть в наших объектах инфраструктуры, якобы они не эффективны. Но мы же помним, как двадцать лет назад подобные эффективные оптимизаторы разграбляли страну. Новаторство должно быть ограничено рамками…
И так далее, и тому подобное. Юрий бы совсем не обратил внимание на эту болтовню, если бы в течении короткого времени на другом центральном канале не вышло следующее шоу с похожей дискуссией. Тогда он связался с Игорем.
— Игорь, здравствуй.
— Привет Юрий, — Игорь Николаевич, судя по тону, явно работал и был занят.
— Ты смотрел шоу Чайкина?
— Вечером жена глядела, я тоже краем уха слышал. Я его не люблю, болтовня — это не моё.
— Бог с ней, с болтовнёй. Мы ждали хода от команды Читина. Это и есть их ход, — перешёл к делу Юрий, чувствуя, что теряет внимание Игоря Николаевича.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Игорь Николаевич.
— А то, что чередой по центральным каналам идёт волна информации о том, что экономика должна быть экономной. План — дело святое, новаторство хоть и хорошо, но лучше уж как-нибудь помедленнее. Думаю, за тем, чтобы перейти к вопросам проблематизации нестационарного атома, дело не станет. Ну, и вопросы того, что инфраструктура — это святое и ничего менять нельзя, куда ж без этого. Эта волна подготовит настроение, и к моменту дебатов общество будет иметь фон из постоянных консервативных обсуждений. Понимаешь, куда я клоню? — разъяснял Юрий, заводясь.
— Ты хочешь сказать, что они манипулируют сознанием? Но так это же уголовная статья, — брови Игоря Николаевича взлетели вверх в изумлении.
— Никакой прямой манипуляции нет. Так просто ты их под статью не притянешь. Они ведь говорят правду, обсуждают реальные проблемы и реальные темы. Просто фон получается однообразный. Формально закон они не нарушают. Нужно что-то придумать в ответ, — Юрий был в растерянности.
— Юра я тебя понял. Этот твой Читин действует через своих покровителей в официальном эфире, а мы пойдём другим путём. Кажется, я знаю, кого привлечь к этому. Минутку, я подключу Анатолия, — на лице Игоря Николаевича светился азарт.
Через пару минут в разговор вошёл Анатолий Николаевич.
— Здравствуй, Анатолий Николаевич, — поздоровались Юрий и Игорь.
— Что так официально, вроде вместе работаем, можно и попроще, — пробасил Анатолий.
— Хорошо, буду попроще, но мне больше нравится с отчеством, — сказал Юрий.
— Анатолий у нас есть проблема, и нам нужны специалисты для работы со СМИ. Насколько я помню, ваша коммуна в своё время с этим плотно работала, — перешёл Игорь к делу.
— Расскажите-ка поподробнее…
В итоге Анатолий сказал, что берёт этот вопрос на себя. Несколько дней ничего не происходило. В эфире были всё те же передачи, и та же дискуссия о «здоровом консерватизме». Иногда выступали одиозные фрики, ратовавшие за совсем исконно посконное, но их «разумные консерваторы» одёргивали. Со стороны же людей, выступавших за прорывное новаторство, в основном приглашали всяких знаменитых фантазёров или проходимцев, которые неизменно выступали за самые радикальные изменения, но фантазии их были столь дики и неправдоподобны, что прислушаться к ним мог разве что фундаментально неграмотный человек.
