Волверстон, и все эти восторги по поводу его возвращения превратятся в
проклятия.На молу его встретили капитаны Хагторп, Кристиан, Ибервиль и несколькосот корсаров. Он оборвал их приветствия, а когда они начали приставать кнему с расспросами, предложил им дождаться Волверстона, который полностьюсможет удовлетворить их любопытство. Отделавшись от них, он протолкалсясквозь пеструю толпу, состоявшую из моряков, плантаторов и торговцев –англичан, французов и голландцев, из подлинных охотников с острова Гаити иохотников, ставших пиратами, из лесорубов и индейцев, из мулатов –торговцев фруктами и негров-рабов, из женщин легкого поведения и прочихпредставителей человеческого рода, превращавших Кайонскую гавань в подобиеВавилона.
С трудом выбравшись из этой разношерстной толпы, капитан Блад
направился с визитом к д'Ожерону, чтобы засвидетельствовать свое почтениегубернатору и его семье.Расходясь после встречи Блада, корсары поспешно сделали вывод, чтоВолверстон должен прибыть с каким-то редким военным трофеем. Но мало-помалус борта "Арабеллы" начали доходить иные слухи, и радость корсаров перешла внедоумение. Однако простые моряки из небольшого экипажа "Арабеллы" в течениедвух дней до возвращения Волверстона в разговорах со своими тортугскимидрузьями были все же сдержанны во всем, что касалось истинного положениявещей. Объяснялось это не только их преданностью своему капитану, но также итем, что если Блад был повинен в ренегатстве, то в такой же степени быливиноваты и они. Их недомолвки и умолчания, однако, не помешали возникновениюсамых тревожных и фантастических историй о компрометирующих (с точки зрениякорсаров) поступках капитана Блада.
Обстановка накалилась так сильно, что, если бы в это время не вернулся
Волверстон, возможно, произошел бы взрыв. Едва лишь корабль старого волкавстал на якорь, как все бросились за объяснениями, которые уже намеревалисьтребовать от Блада.У Волверстона был только один глаз, но видел он им гораздо лучше, чеммногие видят двумя. И хотя голова Волверстона, живописно обвязанная пестрымтюрбаном, серебрилась сединой, сердце его было юным, и большое местозанимала в нем любовь к Питеру Бладу.Когда корабль Волверстона обходил форт, высившийся на скалистом мысе,старый волк увидел "Арабеллу", которая стояла в бухте на якоре. Этанеожиданная картина поразила его. Он протер свой единственный глаз, выпучилего снова и все же не мог поверить тому, что видел. Но Дайк, ушедший вместес ним из Порт-Ройяла и сейчас стоявший рядом с Волверстоном, своимвосклицанием подтвердил, что он был не одинок в своем замешательстве.
– Клянусь небом, это "Арабелла" или ее призрак!
Волверстон уже открыл было рот, но тут же захлопнул его и сжал губы.Старый волк всегда проявлял большую осторожность, особенно в непонятных длянего делах. В том, что это была "Арабелла", уже не оставалось никакихсомнений. Ну, а если это было так, то ему, прежде чем что-то сказать,следовало хорошенько подумать. Какого черта торчит здесь "Арабелла", когдаему известно, что она осталась в Порт-Ройяле? Продолжал ли Блад командовать"Арабеллой" или же остатки команды ушли на ней, бросив своего капитана?Дайк повторил вопрос, и на этот раз Волверстон ответил ему укоризненно:
– У тебя же два глаза, Дайк, а у меня только один.
– Но я вижу "Арабеллу".
– Конечно. А ты чего ожидал?
– Ожидал? – Разинув рот, Дайк уставился на него. – А разве ты сам
ожидал, что увидишь тут "Арабеллу"?Взглянув на него с презрением, Волверстон засмеялся, а затем громко,чтобы слышали все окружающие, сказал:
– Конечно! А что же еще? – Он снова засмеялся – как показалось
Дайку, издевательски – и отвернулся от него, занявшись швартовкой корабля.Когда Волверстон сошел на берег, его окружили недоумевающие пираты. Ихвопросы помогли ему выяснить положение дел. Он понял, что либо из-занедостатка мужества, либо по каким-то другим мотивам Блад не рассказалкорсарам о том, что произошло после того, как шторм оторвал "Арабеллу" отдругих кораблей эскадры. Волверстон искренне поздравил себя с той выдержкой,какую он проявил в разговоре с Дайком.
– Уж очень наш капитан скромничает, – глубокомысленно заявил он
Хагторпу и другим, столпившимся вокруг него пиратам. – Он, как вы знаете,никогда не любил хвастаться. А дело было так: встретились мы с нашим старымзнакомым доном Мигелем и, после того как потопили его, взяли на борт одноголондонского хлыща, который не по своей воле оказался на испанском корабле.Здесь же выяснилось, что этого придворного шаркуна послал к нам министриностранных дел. Он предлагал капитану принять офицерский патент, броситьпиратство и вообще вести себя паинькой. Капитан послал его, конечно, ко всемчертям. Но вскоре мы встретились с ямайской эскадрой, которой командовалэтот жирный дьявол Бишоп. Капитану Бладу и каждому из нас угрожала веревка.Ну, я пошел к Бладу и сказал ему: "Да возьми ты этот паршивый королевскийпатент, и ты спасешь от виселицы и свою шею и наши". Он, конечно, ни вкакую. Но я уломал его, и он меня послушался. Лондонский хлыщ сразу же выдалему патент, и Бишоп чуть не лопнул от злобы, узнав о таком сюрпризе. Носделать с капитаном он уже ничего не мог. Ему пришлось примириться. Ну, мыуже как люди короля прибыли вместе с Бишопом в Порт-Ройял. Однако этотчертов полковник не очень нам доверял, так как слишком хорошо знал нас. Небудь там этого франта из Лондона, Бишоп наплевал бы на королевский патент иповесил бы капитана. Блад хотел скрыться из Порт-Ройяла в ту же ночь, но этасобака Бишоп предупредил форт, чтобы за нами хорошенько следили. В концеконцов Блад все же перехитрил Бишопа, хотя на это и потребовалось двенедели. За это время я успел купить фрегат, перевел на него две трети нашихлюдей, и ночью мы бежали из ПортРойяла, а утром капитан Блад на "Арабелле"бросился за мной в погоню, чтобы поймать меня… понимаете! Вот в этом изаключался хитроумный план Питера. Как ему удалось вырваться из порта, я
точно не знаю, так как он прибыл сюда раньше меня, но я и полагал, что Бладу
