Что именно толкнуло Рузвельта на это заявление – вопрос, который не выяснен и поныне. Сам он с очаровательной непосредственностью утверждал, что никакого плана у него не было – фраза слетела с языка, а потом уже было поздно.
В это объяснение решительно никто не поверил и не верит до сих пор. Рузвельт мало что делал, не подумав. Наиболее вероятным мотивом, скорее всего, было желание сделать что-то драматическое для человека, который на конференцию не приехал – для главы Советского Союза маршала Сталина.
Рузвельт очень опасался, что Россия решит заключить с Германией сепаратный мир. Сталину был обещан второй фронт в 1942 году. Вся идея операции «ТORCH» рассматривалась как часть этого обещания. Теперь же, после конфeренции в Касабланке, становилось ясно, что открытие этого фронта откладывалось по меньшей мере на конец 1943 года.
Рузвельту очень хотелось дать Сталину какую-то компенсацию за задержку.
Bполне возможно, твердое обещание идти в войне с Германией до ее полного разгрома он такой компенсацией и считал.
С Черчиллем же он своей идеей не поделился, потому что знал отношение своего союзника к Сталину. Черчилль считал Сталина полным эквивалентом Гитлера, просто менее опасным и более полезным для Англии в данный момент времени.
Так что Рузвельт решил поставить своего британского союзника перед совершившимся фактом. На этом конференция закончилась.
Черчилль действительно не спорил.
Что сделано, то сделано, сказанного не воротишь. К тому же ему надо было заниматься текущими делами – в его папке, содержащей неотложные бумаги, лежала заявка на ресурсы для Бомбардировочного Командования. Они требовали новых самолетов – имелось в виду создание такой авиационной мощи, которая позволила бы посылать на города Германии до 1000 бомбардировщиков сразу.
В общем, премьеру было о чем подумать – планы выглядели неплохо, но самолетостроение и так забирало много ресурсов.
Высокие гости Паттона разъехались, оставив Эйзенхауэрa решать трудную задачу: «закончить дела в Тунисе к маю– июню 1943 г.» так, как он находит нужным.
X
Планирование нового наступления на Тунис штаб Эйзенхауэра начал немедленно после неудачи с «быстрой» атакой. Наметки – под кодовым названием САТИН – были показаны cэру Алану Бруку во время Касабланкской конференции – и немилосердно им раскритикованы. Главный пункт критики сводился к тому, что взаимодействие с подходившей с востока армией Монтгомери планом не было предусмотрено.
Американские штабисты и рады были бы скоординировать свои планы с британским героем, но сделать это было чрезвычайно трудно. Н.С.Хрущев однажды обронил замечательный афоризм: «Мнения бывает два – мое и глупое». Генерал – и будущий фельдмаршал – Монтгомери под этими словами охотно бы подписался.
Черчилль, и сам известный как нелегкий в сотрудничестве человек, утверждал, что Монтгомери «несокрушим в обороне, непобедим в наступлении и невыносим после победы».
Начальник имперского Генерального штаба генерал Брук жаловался королю, что после разговора с Монтгомери у него остается впечатление, что Монтгомери считает его, Брука, некомпетентным и думает, что было бы много лучше, если бы начальником имперского Генерального штаба был Монтгомери.
«Ах, сэр Алан, – отвечал король, – он и со мной разговаривает точно так же».
Видел ли себя Монтгомери на месте короля и рассматривал ли он это как заметное улучшение в ведении дел Британской империи, мы не знаем. Возможно, это было просто впечатление Его Величества. Но уж мнения простых британских генералов (а американцев тем более) Монтгомери в самом деле в грош не ставил.
Единственный человек, который пользовался его молчаливым уважением, был его противник, Эрвин Роммель.
Поэтому преследование отступающих от Эль-Аламейна немецких войск велось крайне медленно и осторожно. Никакие понукания из Лондона на Монтгомери не влияли – он слишком опасался засады и внезапного контрудара. Наступающие английские части не только не делали попыток отрезать отступающего противника, но напротив – все время делали паузы в продвижении, чтобы подтянуть отставшие тылы.
Движение было привязано к линии берега. Господство на море использовалось на 100 % – в Александрии была сформирована специальная флотилия, которая следовала за армией и доставляла ей припасы на берег – сложный и долгий процесс при полном отсутствии портов.
В итоге прославленная 8-я армия подошла к границам Туниса только в конце января 1943-го – Триполи, столица итальянской Ливии, был взят без особого сопротивления 23 числа этого месяца.
Американцы начали свое наступление из Алжира примерно в это же время. Замысел был красив – глубокий охват немецких позиций с юга, в 500 км от береговой линии, с последующим резким поворотом на север, с целью отрезать части Роммеля, отступающие в Тунис с востока, от армии фон Арнима, обороняющей Тунис от наступления с запада. Kак много, однако, теряют модные теории при неумелом исполнении…
Планы эти вполне соответствовали новейшим образцам ведения быстрой маневренной войны, изобретенному немцами «блицкригу». Их недостаток состоял, во-первых, в том, что проводить планы в жизнь должны были очень еще зеленые новички. А во-вторых, противником были немцы.
30 января oни начали встречное наступление. Буквально за неделю все союзные части – и англичане, и немногочисленные французы, и американцы – оказались отброшены к исходной линии своей атаки.
После недолгой паузы Роммель перешел границу Алжира и ударил по 2-му корпусу американских войск, загораживающему ему путь через Кассеринский перевал на равнину. Его целью был не столько сам корпус, сколько склады горючего и боеприпасов, заготовленные американцами для их наступления.
Разгром был основательным. Из 30 000 человек американцы потеряли около 6000, 2/3 из них – пленными, в числе которых был зять Паттона. Паника и бегство всех уцелевших были повсеместны, американские танки оказались почти бесполезны против превосходивших их по всем параметрам немецких.
К пробитой в линии фронта дыре кинули все, что было под рукой – английские части 1-й британской армии генерала Андерсена двигались с севера со всей возможной скоростью. Американцы подтянули к ним на помощь свою многочисленную артиллерию – в отличие от прочих родов войск, она была хорошо подготовлена. В итоге Роммель остановился – за его спиной висела угрозой 8-я английскaя армия. Добраться до складов и пополнить из них свои запасы ему не удалось.
22 февраля немцы отступили и двинулись к линии Марет на востоке Туниса c надеждой задать такую же трепку англичанам. 6 марта они атаковали Монтгомери, но без успеха. Он не напрасно тащил за собой свои склады боеприпасов – по наступающим немецким танкам за пару часов было выпущено 30 000 снарядов, и Роммелю пришлось отступить. Он совершенно потерял надежду удержать Тунис и начал настаивать на срочном выводе войск в Италию – «пока еще не поздно». Его усилия не были успешны – Гитлер приказал ему срочно вернуться в Германию «для консультаций».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
