Свободный тиран
Хоть горючее было на исходе, приземлился Удалов удачно: ничего не разбилось, и сам не пострадал.
Удалов поглядел в иллюминатор — дождя не было, температура плюс семнадцать. Удалов надел пиджак, проверил, не забыл ли бумажник с документами, и спустился по трапу на незнакомую планету.
Корабль стоял на пустоши, в кустах, засеянное поле удалось не повредить, и это Удалова порадовало. Он зашагал по пыльной дорожке к городу.
В городе у крайнего дома копался пожилой мужчина в серой куртке и серых штанах.
— Простите, — обратился к нему Удалов на космолингве, языке, понятном во всей цивилизованной Галактике. — Вы не скажете, где у вас продают топливо для космических кораблей?
— Нет у нас космических кораблей, — ответил местный житель.
— А керосин у вас есть? Мне, в крайнем случае, керосин подойдет.
— Керосин есть, — ответил местный житель. — Только вам не продадут.
— Почему?
— Потому что вы нарушили. В зону спустились.
— Я с мирными целями, — сказал Удалов. — Пролетом. У меня все документы в порядке.
— Мое дело маленькое, — ответил местный житель. — Я просто заключенный.
И он снова принялся копать огород. А Удалов только тут заметил, что на груди и на спине поселянина нашит черный семизначный номер.
Эта новость несколько встревожила Удалова, но он продолжил путь. Встречались редкие прохожие. На Удалова они смотрели с любопытством, но вопросов не задавали. И он молчал. Все прохожие были в сером и с черными номерами.
Тут Удалов увидел человека со стопкой книг под мышкой. Удалов смело подошел к нему, полагая, что с интеллигентом всегда легче договориться. Он задал ему вопрос о керосине. Человек ответил, что керосин достать трудно — в стране нет автомобильного и подобного транспорта. Еще три года назад по приказу тирана все двигатели были уничтожены, чтобы злоумышленники не убежали, воспользовавшись ими, из зоны.
— Надо ли ваш ответ понимать так, будто я нечаянно опустился на территорию концлагеря, а вы все тут заключенные?
— Вы правильно рассуждаете, инопланетянин, — ответил интеллигент.
— За что же вы арестованы? — спросил Удалов.
— Кто за что! — уклончиво ответил интеллигент.
— А есть ли автомобили за пределами зоны?
— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал интеллигент, — так как я не знаю, что делается в остальном мире.
— Неужели без права переписки? — удивился Удалов.
Интеллигент кивнул.
— А как же семья?
— Нет у меня семьи, — вздохнул интеллигент и поспешил прочь.
Возможно, потому, что к Удалову приближался полицейский. Его можно было отличить по фуражке, палке в руке и высоким сапогам. В остальном он был одет как заключенный, и номер у него был тоже семизначный.
— Что происходит? — спросил полицейский.
Удалов сразу во всем признался и был арестован. Полицейский повел его по главной улице лагерного города. Тот мало чем отличался от обыкновенного, лишь вместо названий улиц на углах висели номера блоков или зон, а вместо номеров домов — надписи «Барак № 456» или «Карцер № 24». Но это не мешало работать парикмахерским и извозчикам. Правда, даже на лошадях были лагерные номера.
В помещении лагерной комендатуры Удалова попросили подождать. Удалов уселся на лавку в узком коридоре. По одну сторону от него сидел оживленный подросток, по другую — девица легкого поведения. Ее профессию можно было угадать по укороченной серой юбке и глубокому вырезу в лагерной робе.
— Удивляет меня ваш лагерь, — сказал Удалов. — Все занимаются своими делами, и никто не перевоспитывается специфическим трудом.
Подросток угодливо засмеялся, а девица схватила мальчишку за вихры и принялась трясти. Она трясла подростка до тех пор, пока он не выплюнул часы Удалова. Как и многие проститутки, та девица в обыденной жизни была сердобольным человеком.
Вернулся полицейский и отвел его к коменданту.
— Как? — удивился Удалов. — Вы тоже заключенный?
— Разумеется, — ответил комендант.
— И давно сидите?
— Давно, — ответил комендант. — Но вам припаяют куда больше.
— За что?
— За бегство.
— Но я никуда не бегал.
— Границу зоны пересек? Значит, бегал.
— Но я же внутрь пересек, а не наружу!
— Не все ли равно, в какую сторону?
— А что же теперь делать?
— После обеда суд соберется. А пока пойдите перекусите. Направо за углом неплохое кафе. Сам там питаюсь. У вас деньги есть?
— Межпланетные кредиты и советские рубли.
— Лучше рубли, — сказал комендант. — Устойчивей. Давайте разменяю.
— Но если я арестованный, — сказал Удалов, пока комендант разменивал деньги, — как же вы меня в кафе отпускаете?
— Я вас не отпускаю, — резонно ответил комендант. — Вы уже в заключении. И ваш срок уже идет.
Девица легкого поведения ждала Удалова у комендатуры.
— Накормишь, кавалер? — спросила она.
Удалов не мог отказать доброй девушке. Она вела себя пристойно, а кафе оказалось чистым и кушанья добротными.
Говорили о пустяках. Удалов поведал о своих проблемах, а девушка рассказала о неудачно сложившейся судьбе.
Только Удалов, допив чай, собрался узнать побольше о заключенном городе, как в кафе вошел генерал в эполетах, пришитых к тюремной робе.
Он сразу направился к Удалову и сказал:
— Инопланетного пришельца ждут в резиденции.
— Счастливый, — сказала девица, — на свободе побываешь.
Заключенный генерал посадил Удалова в карету с зарешеченными окошками, выглядывать наружу запретил, и они поехали в резиденцию.
Карета остановилась перед высокой решеткой, разделявшей надвое обширный газон. Двое часовых по приказу генерала отперли калитку в решетке, обыскали Удалова и запустили на свободную территорию.
Посреди газона под небольшим балдахином стоял письменный стол. За ним — золотое кресло. В кресле сидел тиран, разительно отличавшийся от всех, кого пришлось здесь увидеть Удалову. Он был облачен в пышный мундир, украшенный орденскими звездами и аксельбантами.
— Простите, — сказал тиран, — что не приглашаю вас сесть. Не выношу, когда сидят в моем присутствии.
Удалов возражать не стал.
— Мне сказали, что вы ищете керосин, — сказал тиран. — Но вас задержали при нарушении границы лагеря. Теперь вам грозит длительное заключение. Я правильно излагаю?
С тиранами не спорят. Удалов кивнул.
Тиран поднялся с кресла, обошел стол и протянул Удалову руку.
— Я вам сочувствую, — сказал он. — Мне приходится иметь дело с наивными людьми. Если они сами попали в лагерь, то они считают, что и наши гости тоже должны там сидеть.
Тиран захохотал и принялся трясти руку Удалова:
— А меня зовут Тиран Справедливый. Смешно, правда?
Потом они стали гулять по газону, и тиран упросил Удалова рассказать подробно о галактической обстановке, о новостях на других планетах, куда тирану давно хотелось слетать, но дела не пускали.
Установилась непринужденная атмосфера, и Удалов спросил:
— Зачем же так много людей держать в лагере?
— К этому приводит логика жизни, — печально ответил тиран.
— Простите, но я не понимаю.
— Когда я победил в борьбе за власть, мне пришлось изолировать оппозицию. Не мог же я всех убить? Вскоре обнаружилось, что содержание лагерей для врагов очень дорого обходится моему любимому народу. Все им подавай — и парикмахеров, и поваров, и палачей — и всем плати зарплату. — Тут тиран встал в позу, звякнул орденами и воскликнул: — Но недаром же я гений! Я арестовал нужное число парикмахеров, поваров и палачей. И всех посадил в лагерь. Пускай исполняют обязанности бесплатно. Ясно?
Удалов неопределенно наклонил голову. Тирану было достаточно такой похвалы. Он продолжал:
— Но чем их всех кормить? Во что одевать? Пришлось посадить в лагеря крестьянство и рабочих, инженеров и даже писателей вместе с типографиями. — Тиран удовлетворенно вздохнул. — Проблема была решена, — закончил он.
Они еще немного погуляли. Потом тиран доверительно сообщил гостю:
— Дорого нам обходится правительство.
И тут же светлая идея пришла в голову тирану. Он кинулся к письменному столу и принялся писать указ. Дописав, вызвал заключенного генерала и рявкнул:
— Правительство арестовать! Зону расширить на соответствующий блок. А моего личного гостя отведите в зону и найдите ему койку в приличном бараке. Завтра я с ним продолжу беседу.
Генерал вывел Удалова в зону, запер калитку и тут же велел подбежавшим охранникам арестовать министров.
Затем отвез Удалова обратно в центр и высадил у трехэтажного здания, по фасаду которого протянулись черные буквы: «Барак № 21». А внизу поменьше, золотом и с финтифлюшками: «Отель „Каторга“».
