лотом.
— Есть, сэр.
Теперь, когда Хорнблауэр желал поговорить, у него не получалось — почти три года он пресекал любые лишние разговоры и действительно отвык; не способствовали беседе и неуклонные «есть, сэр» Буша. Чтобы не говорить с Вильеной, Хорнблауэр припал глазом к подзорной трубе и сосредоточенно уставился на берег. Здесь крутые зеленовато-серые склоны подходили почти к самой воде, у подножия вилась дорога, то поднимаясь на сотню футов, то спускаясь до десяти.
На дороге впереди Хорнблауэр приметил черную точку. Вгляделся, дал глазу передохнуть и посмотрел снова. По направлению к ним ехал всадник. Через мгновение Хорнблауэр увидел чуть дальше какое-то поблескивание и, присмотревшись, различил кавалерийский отряд — вероятно, авангард армии Пино. Вскоре «Сатерленд» окажется напротив него. Хорнблауэр прикинул расстояние от корабля до берега. Полмили, может чуть больше, — уже хорошо, но он предпочел бы подойти еще ближе.
— Отметка девять! — прокричал лотовый.
Здесь можно будет пройти ближе к берегу, если, преследуя Пино на противоположном галсе, они досюда доберутся. Стоит запомнить. «Сатерленд» двигался навстречу приближающемуся войску, Хорнблауэр примечал ориентиры на берегу и соответствующие им замеры глубин. Он уже отчетливо видел кавалерийский эскадрон: всадники внимательно озирались по сторонам, сабли держали наголо. Неудивительно: здесь, в Испании, за каждым камнем укрывается партизан, готовый застрелить хотя бы одного врага.
На некотором отдалении от передового отряда Хорнблауэр различил кавалерийское подразделение побольше, а за ним длинную-предлинную череду белых пятнышек, которая поначалу озадачила его странным сходством с перебирающей лапками сороконожкой. Тут он улыбнулся. То были белые штаны идущей в ногу пехотной колонны: по какому-то капризу оптики синие мундиры еще сливались с серым фоном.
— И десять с половиной! — кричал лотовый.
Здесь «Сатерленд» можно подвести ближе к берегу, но пока лучше оставаться на полвыстрела — с такого расстояния корабль не будет казаться угрожающим. Хорнблауэр напряженно размышлял, как воспримет неприятель появление «Сатерленда», — довольно многое можно было заключить по тому, что передовые кавалеристы, которые как раз поравнялись с кораблем, приветственно махали шляпами. Ни Пино, ни его людей не обстреливали с моря, им пока невдомек, какова разрушительная мощь хорошо направленного бортового залпа. Красавец-корабль под пирамидой парусов — зрелище для них новое. Поставь перед ними войско, и они сразу оценят его возможности, но то войско, не корабль. Хорнблауэр читал, что бонапартистские генералы не дорожат жизнью солдат. Чтобы избежать обстрела со стороны «Сатерленда», Пино пришлось бы немало потрудиться: шагать обратно в Мальграт, выбираться на горную дорогу либо идти к ней прямиком через горы. Он где-то в конце этой длинной колонны, разглядывает «Сатерленд» в подзорную трубу. Вероятно, он предпочел идти вперед, рассудив, что «Сатерленд» большого ущерба не причинит. В таком случае он сильно просчитался.
Теперь с кораблем поравнялся второй кавалерийский отряд. Он вспыхивал и переливался на солнце, словно огненная река.
— Кирасиры! — вскричал Вильена рядом с Хорнблауэром. Он размахивал руками. — Почему вы не стреляете, капитан?
Хорнблауэр сообразил, что Вильена уже с полчаса что-то вещает по-испански, — он все пропустил мимо ушей. Он не будет обстреливать кавалерию, которая быстро ускачет прочь. Первый, самый внезапный бортовой залп надо поберечь для медлительной пехоты.
— Мистер Буш, отправьте людей к пушкам, — приказал он, вновь начисто забыв про Вильену, потом рулевому: — Один румб вправо.
— И девять с половиной! — крикнул лотовый.
«Сатерленд» двинулся к берегу.
— Мистер Джерард! — крикнул Хорнблауэр. — Направьте пушки на дорогу. Стрелять будете, когда я подам сигнал.
За кирасирами следовала полевая артиллерия — шестифунтовые пушки подпрыгивали и раскачивались из стороны в сторону, доказывая, как плоха одна из лучших испанских дорог. Ехавшие на передках канониры дружелюбно махали приближающемуся кораблю.
— Отметка шесть! — Это лотовый. Дальше идти опасно.
— Один румб вправо! Так держать!
Корабль неторопливо полз по воде, команда стояла у пушек не шевелясь, молча, лишь слабо и нежно пел в такелаже ветер, да плескали о борт волны. Теперь мимо них проходила пехотная колонна, длинная плотная масса солдат в синих мундирах и белых рейтузах. В пыльной дымке они казались какими-то ненастоящими. Над синими мундирами белела полоса лиц — все как один смотрели на изящный кораблик, ползущий по эмалево-синему морю. Приятное разнообразие в утомительном переходе на войне, которая из таких переходов главным образом и состоит. Джерард пока не приказал менять угол подъема пушек — на протяжении почти мили дорога шла ровно, футах в пятидесяти над морем. Хорнблауэр поднес к губам серебряный свисток. Джерард это видел: не успел Хорнблауэр дунуть, как центральная пушка главной палубы изрыгнула огонь, следом оглушительно выпалили остальные. В горьком белом дыму «Сатерленд» накренился от отдачи.
— Господи, поглядите только! — воскликнул Буш.
Залп — сорок одно ядро из пушек и каронад — накрыл дорогу от обочины до обочины. На протяжении пятидесяти ярдов колонна зияла дырой. Целые шеренги были сметены; уцелевшие солдаты стояли в полной растерянности. Взревели пушечные катки — это вновь заряжали пушки. «Сатерленд» содрогнулся от второго залпа. В колонне образовалась новая брешь, сразу за первой.
— Задай им еще, ребята! — орал Джерард.
Колонна отупело замерла в ожидании следующего бортового залпа; пороховой дым несло к берегу, и он кольцами повисал между камней.
— И четверть до девяти! — кричал лотовый.
Здесь глубже, можно ближе подойти к берегу. Видя, как неумолимо надвигается корабль, солдаты побежали в панике.
— Картечь, мистер Джерард! — прокричал Хорнблауэр. — Один румб вправо.
Еще дальше колонна застыла на месте. Стоящие и бегущие образовали затор, кишащую человеческую массу. «Сатерленд» по приказу капитана неуклонно надвигался на них, затем остановился, навел пушки, и шквал картечи метлой прошелся по дороге.
— Разрази меня гром! — орал Буш. — Что, попробовали?
Вильена прищелкивал пальцами и приплясывал на палубе, как клоун, ментик развевался, перья трепыхались, шпоры звенели.
— Глубже семи! — прокричал лотовый, но Хорнблауэр различил у кромки воды что-то вроде маленького острого мысика, почти наверняка означающего, что на его продолжении в море торчит зазубренный риф.
— К повороту оверштаг! — прогремел Хорнблауэр.
Мозг работал лихорадочно быстро — глубина большая, но мысик явно указывает на риф — скалистый гребень, не размытый морем, подводный капкан, в который «Сатерленд» может угодить между двумя бросками лота. Он велел привести корабль к ветру и отойти от берега. За кормой был виден участок берега, который они только что обстреляли. Груды убитых и раненых, между которыми стоят в растерянности два-три человека, кто-то склонился над товарищами, но большинство уцелевших уже бежит по крутым склонам прочь от дороги, хорошо различимые в белых рейтузах на фоне травы и камней.
Хорнблауэр внимательно разглядывал берег. За мысиком должно быть опять глубоко.
— Мы снова повернем оверштаг, мистер Буш, —
