полковник он по чину равен капитану и вправе рассчитывать на его гостеприимство. Хорнблауэр решил, что лучше переесть жареной свинины, чем выслушивать болтовню Вильены.
— Похоже, вы затеваете сегодня вечером пиршество, мистер Джерард, — сказал он.
— Да, сэр.
— Не стеснит ли вас мое общество?
— Что вы, сэр. Ничуть, сэр. Мы будем очень рады, если вы окажете нам такую честь, сэр.
Джерард от души обрадовался перспективе принимать капитана. Лицо его осветилось. Хорнблауэр был искренно растроган, несмотря на укоры совести, напоминавшей, из-за чего, собственно, он напросился на обед.
— Благодарю вас, мистер Джерард. Тогда мы с полковником Вильеной будем сегодня вашими гостями.
Если повезет, Вильену посадят далеко, разговаривать с ним не придется.
Тамбур-сержант морской пехоты собрал весь корабельный оркестр — четырех своих трубачей и четырех барабанщиков. Они расхаживали взад и вперед по шкафуту, оглушительно лупили в барабаны, в то время как трубы бодро выводили веселый мотив.
Могучи наши корабли,
И просмолены наши парни… —
неслось к далекому горизонту.
Разухабистые слова и внятные чувства были по душе матросам, хотя любой из них разъярился бы, назови его кто «просмоленным парнем».
Взад-вперед двигались красные мундиры, мерный барабанный бой завораживал, заставляя позабыть про изнуряющую жару. На западе дивно горело закатное небо, хотя на востоке над лиловым морем уже сгущалась ночная тьма.
XV
— Восемь склянок, сэр, — сказал Полвил.
Хорнблауэр вздрогнул и проснулся. Хотя он спал больше часа, ему казалось, что прошло от силы минут пять. Он лежал на койке в ночной рубашке — ночью так парило, что он сбросил покрывало, — голова болела, во рту было гадко. Он ушел спать в полночь, но — спасибо жареной свинине — часа два-три ворочался с боку на бок в одуряющей духоте, а теперь его будят в четыре часа утра, чтобы он успел составить рапорт капитану Болтону или адмиралу. Застонав от усталости, Хорнблауэр спустил на палубу ватные ноги. Глаза опухли и слипались — он потер их и почувствовал резь.
Он бы снова застонал, если бы не стоял рядом Полвил, в глазах которого надо выглядеть человеком без слабостей. Вспомнив про это, Хорнблауэр рывком встал, делая вид, будто окончательно проснулся. После того как он искупался под помпой и побрился, это стало почти правдой, а когда заря забрезжила над мглистым горизонтом, он сел за стол, заточил новое перо, задумчиво облизнул кончик, обмакнул в чернила и начал писать:
Честь имею доложить, что, в соответствии с полученными от капитана Болтона приказами, 20-го числа сего месяца я проследовал…
Полвил принес завтрак, и Хорнблауэр потянулся к дымящемуся кофе, надеясь подкрепить уже иссякающие силы. Чтобы освежить в памяти подробности захвата «Амелии», пришлось перелистать вахтенный журнал — за три таких бурных дня многое успело позабыться. Писать надо было простым языком, без выспренних оборотов и гиббонианских антитез, однако Хорнблауэр избегал употреблять и канцелярские выражения, обычные у других капитанов. Так, перечисляя захваченные возле батареи в Льянсе суда, он старательно вывел «поименованные ниже», а не «нижепереименованные» — флотский штамп, вошедший в обращение с легкой руки безграмотных капитанов времен «войны за ухо Дженкинса»[28]. Он вынужден был писать «проследовал» — во флотских донесениях корабли не идут, не держат курс, не выходят в море, не поднимают якоря, а исключительно следуют в соответствии с приказами, подобно тому как и капитаны никогда не советуют, не подсказывают, не рекомендуют, а лишь почтительнейше предполагают. Вот и Хорнблауэр почтительнейше предполагал, что, пока французы не восстановят батарею в Льянсе, прибрежное сообщение между Францией и Испанией на отрезке от Пор-Вандра до залива Росас будет весьма уязвимо.
Пока он мучительно подбирал слова, чтобы описать вылазку в Этан-де-То возле Сета, в дверь постучали, и на его «войдите» вошел Лонгли.
— Меня послал мистер Джерард, сэр. На правой скуле видна эскадра.
— Флагман там?
— Да, сэр.
— Хорошо. Передайте мистеру Джерарду мои приветствия и попросите его взять курс на эскадру.
— Есть, сэр.
Значит, донесение надо адресовать адмиралу, а не капитану Болтону, и закончить в оставшиеся полчаса. Хорнблауэр обмакнул перо в чернильницу и лихорадочно застрочил, описывая расстрел армии Пино и Лекки на прибрежной дороге между Мальгратом и Аренс-де-Маром. Его самого поразило, когда он подсчитал: итальянцы должны были потерять убитыми и ранеными пятьсот-шестьсот человек, не считая тех, кто сбежал или заблудился. Излагать это надо было осторожно, дабы не попасть под подозрение в похвальбе — провинности, с точки зрения начальства, неизвинимой. Вчера пятьсот или шестьсот человек были убиты или искалечены из-за того лишь, что он — деятельный и предприимчивый офицер. Созерцая мысленным взором вчерашние свои свершения, Хорнблауэр видел их как бы двояко: с одной стороны — трупы, вдовы и сироты, мучения и боль, с другой — неподвижные фигурки в белых штанах, рассыпанные оловянные солдатики, цифры на бумаге. Он проклинал свой аналитический ум, как проклинал жару и лежащий перед ним рапорт. Он даже осознавал отчасти, что теперешнее подавленное состояние духа напрямую связано с недавними успехами.
Хорнблауэр подмахнул донесение и крикнул Полвилу, чтобы принес свечу и натопил воску для печати, пока сам он посыпает свежие чернила песком. От жары пальцы липли к размякшей бумаге. Когда он начал подписывать «контр-адмиралу сэру П. Г. Лейтону, К. Б.», чернила расплылись на влажном листе, как на промокашке. По крайней мере, с донесением покончено. Хорнблауэр поднялся на палубу, где пекло уже невыносимо. Металлический блеск неба, заметный еще вчера, сделался сегодня отчетливее: барометр в каюте падал вот уже три дня. Без сомнения, надвигается шторм, мало того — столь долго ожидаемый шторм будет тем более свирепым. Хорнблауэр повернулся к Джерарду и приказал следить за погодой, а при первых признаках ненастья убавить парусов.
— Есть, сэр, — отвечал Джерард.
Два других корабля эскадры покачивались на волнах в отдалении — «Плутон» с тремя рядами орудийных портов и красным военно-морским флагом на крюйс-стеньге, указывающим на присутствие контр-адмирала Красного флага, «Калигула» в кильватере.
— Позовите мистера Марша салютовать адмиральскому флагу, — приказал Хорнблауэр.
После обмена приветствиями по фалам «Плутона» побежали флажки.
— Позывные «Сатерленда», — читал Винсент. — «Занять позицию в кильватере».
— Подтвердите.
Новая цепочка флажков.
— Позывные «Сатерленда», — снова прочел Винсент. — «Флагман капитану. Явиться на борт и доложить».
— Подтвердите. Мистер Джерард, спустите мою гичку. Где полковник Вильена?
— Не видел его с утра, сэр.
— Эй, мистер Сэвидж, мистер Лонгли. Бегите вниз и вытащите полковника Вильену из постели. Он должен быть здесь одетым к тому времени, как спустят мою гичку.
— Есть,
