— Вы из 3‑й бронетанковой? — окликнули меня.
Я обернулся на голос. На пригорке в пяти метрах над дорогой рядом с бронемашиной стояла пара пехотинцев. Они так хорошо замаскировались, что, проезжая мимо в первый раз, мы их попросту не заметили.
— Ну да, Боевая группа Б, пытаемся догнать колонну! — ответил я.
Сержант (как оказалось, из 83‑го разведбата) объяснил, что мы едем верной дорогой, но свернули не туда. Главная дорога уходила налево, и колонна находилась где-то на полпути от перекрестка к Падерборну. Если бы мы проехали еще сотню метров направо, то наткнулись бы на немецкую заставу прямо напротив нашей собственной заставы у развилки — обе надеялись пересидеть друг друга.
Покуда мы ехали на север (теперь уже правильной дорогой), я размышлял о случившемся. Что заставило меня вдруг приказать Рэйфорду развернуть машину? Наконец меня осенило. Дорога, которую мы выбрали поначалу, была покрыта пылью. Мощеная дорога никогда не запылится, если по ней недавно ехали машины! Если бы наши танковые колонны прошли этой дорогой, пыль снесло бы на обочины и мы бы заметили следы гусениц. Я так привык к этим признакам, что стал принимать их как данность. Шальная мысль, без сомнения, спасла жизни и мне, и водителю. Господь, в неизреченной милости своей, находит странные способы дать нам подсказку…
Утром 29 марта, в 6 часов ровно, дивизия предприняла атаку со стороны Марбурга и продолжала наступление до 10 часов вечера того же дня. Подразделения дивизии наступали четырьмя колоннами, с интервалами в 5—8 километров, по приблизительно параллельным направлениям. К концу дня ее передовые части продвинулись на 140 километров на север (190, считая по дорогам). То было самое продолжительное наступление бронетанковых войск за сутки в истории войн на суше. Этот рекорд не был перекрыт даже в ходе операции «Буря в пустыне»!
Пользуясь рельефом местности, немцы оставляли укрепленные заставы в теснинах между холмами. Боевая группа Б, оказавшаяся на правом фланге, получила предупреждение о возможной контратаке немецкой фольксгренадерской дивизии, находившейся, по донесениям разведки, где-то к востоку от нас. Одна из колонн боевой группы в узком ущелье попала под массированный огонь из автоматического оружия и панцерфаустов.
Немцы стреляли из панцерфаустов вертикально вниз, со скального выступа в десятке метров над дорогой, пробивая тонкую броню на крышах. Колонна встала намертво. Когда наша пехота попыталась просочиться мимо немцев, те отступили на другую позицию и продолжили стрельбу. То был очередной пример того, как небольшая группа упорных бойцов с легким оружием и панцерфаустами может задержать многочисленную колонну. Немцы удерживали нас, покуда не получили подкрепления, и тогда завязался серьезный бой. В конце концов подмогу нам выслала 104‑я пехотная дивизия, и Боевая группа Б обошла опасный район. Наступление продолжалось без задержек благодаря тому, что пехота переняла от них боевую задачу, позволив танкам без помех уйти вперед. Подобные маневры повторялись регулярно по всему фронту наступления дивизии.
Боевая группа Б продолжала движение к Падерборну. В городе размещался учебный центр немецких танкистов — его можно было бы сравнить с американским Форт-Ноксом. По данным разведки, там имелось два учебных батальона, насчитывавших от 30 до 40 «Пантер» и «Тигров» каждый. Кроме того, там же располагались и многочисленные разрозненные зенитные части и пехотные части, набранные из личного состава Люфтваффе. Короче говоря, силы обороняющихся были впечатляющими.
Гибель генерал-майора Мориса Роуза в бою
По мере развития наступления на Падерборн концентрация как американских, так и немецких войск в районе этого городка все увеличивалась. Наши колонны поминутно сталкивались с немецкими, а временами — мешали друг другу.
Во время одного из таких инцидентов генерал Роуз пытался добраться до бронемашины командующего оперативной группой, когда в его колонну врезалась немецкая танковая колонна. Водитель генерала ударил по тормозам, когда его джип едва не врезался в корму «Королевского Тигра». Командир танка, молодой немец, высунулся из распахнувшегося люка и заорал что-то нашему генералу, угрожая автоматом. Генерал Роуз, его адъютант и водитель выбрались из машины, подняв руки. Немец отчего-то страшно встревожился: он поминутно тыкал пальцем в сторону Роуза, указывая на генеральский пистолет, и орал. Офицеры танковых войск носили личное оружие в наплечной кобуре, но говорили, что у Роуза было два пистолета: второй находился в кобуре на поясе. Что случилось дальше, остается только гадать. Полагают, будто генерал решил, что от него требуют сдать оружие. Но, когда он опустил руки, чтобы расстегнуть портупею, немецкий танкист подумал, что Роуз готов выхватить оружие, и, взвыв, открыл огонь. Автоматная пуля попала генералу в голову, убив на месте. Тело генерала еще не коснулось земли, когда его адъютант, майор Беллинджер, и водитель, механик пятого класса Шонч, бросились бежать. Под покровом темноты им удалось скрыться в лесу.
Генерал-майор Морис Роуз оказался первым и единственным командующим американской дивизией, погибшим на европейском театре военных действий в ходе Второй мировой. Рассказывают, будто в начале февраля, когда сражение в Арденнах только-только завершилось, Роуз беседовал с генералом Паттоном, под началом которого он прежде служил во 2‑й бронетанковой дивизии. Паттон заметил, что, когда придет его черед, он хотел бы погибнуть в бою, ведя в атаку своих солдат. Роуз же ответил, что самому ему столь славная судьба едва ли суждена и умрет он, скорей всего, в автокатастрофе, когда война уже закончится. Два месяца спустя генерал Роуз погиб, ведя в бой своих солдат. А через несколько месяцев после конца войны в автомобильной аварии погиб генерал Паттон. Такова жестокая ирония судьбы…
Весть о смерти генерала Роуза потрясла бойцов. Хотя немногие из нас были знакомы с ним лично, репутация командующего была знакома всем, кто выжил со времен высадки в Нормандии, когда генерал возглавил дивизию. Сам я видел его, когда имел честь получить из его рук «Бронзовую Звезду»[79] в церемонии награждения, прошедшей в бельгийском Вербомоне после окончания Битвы в Арденнах. Мы стояли по стойке «смирно», покуда генерал проходил вдоль строя. Когда подошла моя очередь, генерал шагнул ко мне, приколол медаль к моей полевой куртке и, отступив, промолвил:
— Поздравляю, лейтенант.
— Благодарю, сэр! — отчеканил я и по-курсантски четко отдал честь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
