это уже для них несолидно. Человечество в своем развитии зашло в глобальный тупик, а вместе с ним и Рай оказался на пороге стагнирующих процессов. И тут ты вылезаешь со своими прожектами по спасению всего и вся. Вот они и почувствовали, что в их существовании вообще может отпасть всяческая необходимость.
— Да, но прожекты, как вы сказали, у меня в голове появились уже после возвращения. Значит, дар предвидения у них все же имеет место быть?
— А разве я это отрицал? — сделав удивленное лицо, произнес Господь. — Для тех, кто тысячелетиями привык шастать по дорогам времени и пространства, это не такое уж и большое чудо. Другое дело, как далеко заходит это предвидение. Представь себе человека, стоящего у развилки дорог. Он смотрит направо — видит дорогу, ведущую направо. Смотрит налево — видит дорогу, ведущую налево. Но как далеко он видит процессы, происходящие на этих дорогах, с учетом его роста? Метров на сто или двести. Не больше. Но дорога-то гораздо длиннее и эти метрами не ограничивается. А дальше — полная неизвестность. Вот их роста как раз и хватило, чтобы окинуть взором временную дорогу на несколько дней вперед.
— Аналогию я уловил, — задумчиво почесав подбородок, произнес ангел. — А вот, что касается прожектов, то, увы, подкачал. Прожекты остались в голове, я так и не успел выстроить из них стройную концепцию.
— Пустяки, — улыбнулся Господь, — ничего не осталось лежать втуне. Все это время, начиная с момента твоего прибытия, я был рядом с тобой. Был твоими глазами и ушами. Все запоминал. И скажу даже большее, многое из тех предложений, в выработке которых ты принимал участие, мне понравились, и мы пожалуй применим их на практике. Спасибо. Ты очень мне помог. Да что мне? Ты, в сущности, помог обоим мирам.
— Но как же вы все это проделали, а я даже и не заметил? Ведь вы только что говорили о свободе воли, — произнес Захария, упрямо не желая глотать сладкую конфету похвалы.
— Кажется, я переборщил в оценке твоих умственных способностей, — поморщился Создатель.
— Ты Устав ангельской службы хорошо ли знаешь? — пытливо глядя в глаза стеклами своих очков, спросил Господь.
— Ну да. В принципе, — неуверенно ответил ангел.
— А тот раздел Устава, что посвящен статуту наград? — вкрадчиво продолжил Бог.
— Эээ…
— Не эээ, а что там сказано про Большую Ангельскую Звезду?! Какими преференциями обладает ее кавалер, кроме бесплатного проезда в общественном транспорте?
— Ну-у, еще правом напрямую обращаться к Всевышнему по любому поводу без предварительной записи и участия посредников.
— Умнеешь, прямо на глазах! — хлопнул себя Бог по коленке и засмеялся.
— Не понял, — выдавил из себя Захария, при этом его лицо было настолько глупым, что Бог аж сплюнул с досады.
— Да, тьфу на тебя! Лучше бы ты был умным роботом, чем глупым человеком!
— Вы не поняли. Я хотел сказать, что, во-первых, еще не успел обратиться к вам, а во-вторых, наградили меня в пятницу, в то время, как по-вашим словам вы стали пастись в моей голове чуть ли не с самого прибытия.
— Во-первых, перестань мне «выкать», а то у меня возникает ощущение, что я тут не один с тобой. Во-вторых, напряги свои ячейки памяти, и вспомни какие перипетии, по словам твоего шефа, произошли с его ходатайством о твоем награждении. Ходатайство в обход службы доставки почты, которой управляют серафимы, сразу оказалось у меня. Я, честно говоря, удивлен тому, что для Гавриила это стало новостью, ведь он также, как и ты является кавалером этой награды. Тут видимо, либо старику напрочь отбило память, либо он опять взялся хитрить и изворачиваться. С этим я еще разберусь. А теперь вспомни, когда ты сел за стол в своем кабинете и решил написать докладную на мое имя, какую фразу ты произнес, перед тем, как приступить к работе? — Господь замолчал, давая Захарии припомнить в подробностях первый вечер после своего возвращения.
— Вроде как «Господи Всемогущий и Всемилостивый Создатель наш», ну должен же я был написать какую-нибудь «шапку» к докладной?!
— Вот! — поднял Господь указательный палец. — Эта ключевая фраза, как раз и есть тот самый пароль, который соединяет меня напрямую с просящим. И одновременно она дает мне доступ к его мыслительным процессам, для получения и обмена информацией. Запомни это на будущее. А что касается твоих оскорбительных, с моей точки зрения, инсинуациях о том, что я якобы без спросу копошился в твоих мозгах, что противоречит свободе воли, которую я сам и декларировал, то скажу тебе одно: сам-то ты чем занимался на протяжением почти трех тысяч лет? Я в отличие от тебя, поступками реципиента не руководил, а просто воспользовался тобой как ретранслятором.
— Ладно, Гоосподь, не обижайся ты на меня. Что взять с глупого ангела, который три с лишним тысячи лет провел в боях и походах?! А?!
— Не обижайся, не обижайся, — проворчал Господь, но в его нотках Захария почувствовал что тот уже и без того почти не сердится. — Вот, все вы так! Сначала наговорите, сами не знаете чего, а потом бежите: «Прости нас, Господи!» Ладно. В следующий раз за такое, не посмотрю на твои раскачанные мышцы, врежу по фэйсу. Что-то мне в последнее время понравилось это делать…
— Договорились! — заулыбался Захария. — Ты прав, Господь. Глуп я, и потому вот уже который день маюсь в догадках, ну ладно, решили меня серафимы немного подставить, чтобы лишить награды, а значит иметь право напрямую обращаться к тебе, но зачем они все это так усложнили?
— Тут в двух словах не объяснишь, — сразу как-то поскучнел лицом Создатель. — Ну да, ладно. Попробую, как смогу. Только учти, что я по профессии не темпоролог, а биолог, поэтому объясню, как сам все это понимаю. Время, вернее его событийная составляющая, подобна фракталу. Наглядным примером, которого может служить простая ветка дерева. Имея единую отправную точку, какого либо события, оно, это событие, постоянно разветвляется по головокружительной экспоненте. С каждым мгновением порождая отдельную и независимую реальность, которая имеет единое отправное прошлое, реперную точку, но постоянно разветвляясь, все больше и больше отличается от первоначального события. К тому же само время достаточно аморфно и неустойчиво. С его течением отдельные событийные эпизоды деформируются, оплывают и растворяются в канве общей направленности. Серафимы, ввязываясь в это дело, что-то слышали об этом краем уха, но точно понять процессы времени так и не смогли. Не хватило ни ума, ни терпения. Они решили несколько изменить общий ход времени, чтобы предотвратить, предсказанное ими же самими событие. Знаешь, в середине ХХ века
