Он повернулся и стремительно зашагал между деревьями.
Когда Дзинтон скрылся за стволами, Цукка и Саматта переглянулись.
– Ну и дела… – пробормотала девушка. – И что ты думаешь?
– Ничего не думаю, – признался бывший капитан. – Просто в голове не помещается. Думать надо. Ты считаешь, он не врет насчет своего возраста? Миллион лет – уму непостижимо!
– Не знаю, – вздохнула Цукка. – Не думаю, что он врет. Зачем бы ему? Меня бы и тысяча лет впечатлила. Но с ним чувствуешь себя… свободно. Не надо думать об условностях – о возрасте, о положении, как с другими старшими. С ним просто общаешься, как с братом-ровесником. Будь он человеком, я бы, наверное, в него влюбилась по уши.
– Да и я бы за таким командиром под пули пошел бы, – кивнул Саматта. – Но он не человек.
– Да, он не человек. Как-то страшно становится, когда задумываешься, кто он такой на самом деле. Подумать только – они умеют создавать новые Вселенные!
– Вселенные далеко и нам недоступны. А вот ты обратила внимание, что легендарный Майно – тоже Демиург?
– Ой, точно! Я как-то мимо ушей пропустила.
– Вот тот-то и оно. Цу, я не знаю, что ты решишь, но я остаюсь. С Дзинтоном или без него, а уйти от вмешательства Демиургов нам не удастся. Но с Дзинтоном я смогу хоть как-то повлиять на происходящее, а если уйду… знаешь, если под подушку спрятаться, бука под кроватью никуда не денется.
– Бука! – звонко расхохоталась Цукка. – Ой, Саматта, ты меня уморишь. Тебе бы в писатели пойти с твоим образным мышлением.
– Ну а ты? – странно закаменев, спросил бывший капитан. – Ты останешься?
– Конечно, – просто ответила девушка. – Как я могу бросить Кару после того, что с ней сделали? Мать я ей заменить вряд ли смогу, но на старшую сестру, надеюсь, потяну. Эй, ты чего?
– Я… рад, – стиснутым голосом произнес Саматта. – Правда, рад. Спасибо, Цукка.
Он осторожно взял в руки девичью ладонь и слегка сжал ее. Потом, словно обжегшись, отстранился, встал и почти выбежал из беседки.
Пунцовая от смущения Цукка с раскрытым ртом смотрела ему вслед. Ну и дела! Неужели он испытывает к ней какие-то чувства? Она тряхнула головой, отгоняя непрошенную мысль, и попыталась вспомнить, где лежит ее пелефон. Наверное, в ее комнате. Надо посмотреть, что там есть из материалов. Только вот немного в себя придет после рассказанного…
Она сидела в беседке по шелестящими древесными кронами, и ее рука хранила тепло ладоней бывшего капитана Саматты.
События пятнадцатого числа шестого периода потрясли не только Катонию. И даже не только Восточный континент.
Начиная с без двадцати одиннадцать прямой эфир телеканала "Трибуна" начали ретранслировать еще два местных канала Масарии. С одиннадцати к трансляции подключился общенациональный канал "Планета". Еще через четверть часа экстренные выпуски новостей прошли по остальным четырем национальным каналам. Одна за другой подключались радиостанции. Экстренные выпуски новостей прошли также по всем телеканалам и радиостанциям обоих континентов.
В тринадцать часов Ассамблея прервала свое очередной заседание. Точнее, в своей излюбленной скандальной манере его прервал глава партии рационалистов Крайтон Керл, выступив с запросом по поводу происходящего. Журналисты рвали на части пресс-службу головного отделения Института в Оканаке, но пресс-секретари лишь устало повторяли одно и то же: "В настоящий момент мы не комментируем происходящее".
В четырнадцать часов в эфир пошли впечатляющие видеозаписи некоторых наиболее жестоких экспериментов, извлеченных из архивов масарийского отделения Института. Лица детей на стендах были тщательно размыты, но остальное передавалось без купюр. Телеканалы захлестнул шквал звонков. Некоторые звонившие возмущались непристойностью показываемых сцен и требовали немедленного прекращения, но подавляющее большинство просто кипели от ярости, предлагая разнообразные меры вплоть до развешивания руководства Института на фонарных столбах. Затем появились сведения о связи Института с Министерством обороны, и под шквалом звонков захлебнулась и пресс-служба последнего.
Через некоторое время Служба общественной безопасности наконец-то допустила в Институт ярящихся возле оцепления журналистов других теле– и радиоканалов, и немного оскудевший поток шокирующей информации хлынул с новой силой. Поскольку на площади уже собралась и приличных размеров толпа, активно жаждущая крови, еще остававшихся в комплексе сотрудников Института собрали и под конвоем бронетранспортеров вывезли на автобусах в неафишируемое место. Одновременно в спешном порядке эвакуировали и их семьи – и вовремя: уже к вечеру в Масарии половина принадлежащих им квартир и домов оказалась разгромленной, а то и подожженной. Под шумок толпы разгромили и разграбили и соседние дома и квартиры, а также перевернули и сожгли не менее полутора сотен автомобилей. Полиция задержала десятка три самых активных участников погромов, но невооруженным глазом различалось, что полицейские выполняют свою работу крайне неохотно. У большинства из них тоже имелись дети.
К вечеру Президент Катонии в прямом эфире заявил, что деятельность головного отделения, равно как и всех филиалов Института человека в стране приостановлена, все его руководство задержано Службой общественной безопасности, а министр обороны подал прошение об отставке, каковое Президент немедленно подписал. Все государства, на территории которых находились филиалы Института, также заявили о приостановке их деятельности, их территории заняли полицейские силы. Четыре Княжества и Граш не преминули объявить руководство тамошних филиалов персонами нон грата, а телеканалы не упустили возможности в очередной раз с сарказмом попенять Катонии на внедрение своих шпионов под видом ученых и дипломатов. При чем здесь шпионы, правда, журналисты объяснить не удосужились, но их никто и не спрашивал.
На следующий день в прессе появились свидетельства причастности к бесчеловечным экспериментам руководства партий правящей коалиции. Выйти на контакт с главой партии гуманистов Тоем Карацием, известным своими высказываниями об опасности девиантов, так и не удалось. Прочие же члены партии решительно открещивались от всех обвинений. Глава Партии экономического прогресса Масасик Транга также заявил, что ничего не знал о проводимых экспериментах, а все контакты членов партии с руководством Института имели исключительно личный и неофициальный характер. Впрочем, когда ему предъявили выписку из финансового отчета по прошлым выбором, где отдельной строкой значились немалые пожертвования со стороны Института, он скис и заявил, что проведет тщательное внутреннее расследование.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
