случайно не видели там француза и двух женщин? Одна из дам сидит в инвалидном кресле.
Незнакомец вскочил и убежал. Описав дугу вокруг Шувалова, он остановился у кареты, прибывшей на площадь еще до них.
Неотесанный грубиян! Наверняка один из тех крестьян, которым недавно разрешили посещать музей.
– Эй, вы! – крикнул Шувалов. – Вообще-то я задал вам вопрос!
Тут ему в голову пришло, что, возможно, мужчина не понимает по-русски.
Заинтересовавшись, он последовал за неизвестным, который теперь говорил с кучером. Подойдя поближе, Шувалов заметил, что на козлах сидит женщина.
На ней была необычная шляпа, делавшая ее похожей на гриб.
Незнакомец кричал что-то извозчице. Речь его казалась французской и недовольной. В ответ женщина прошипела и вскинула руки в воздух.
Шувалов подошел к ним. Он не понимал, о чем они спорят, но догадаться было нетрудно.
У кареты были колеса. На них можно было проехать по русской стуже. Но если повозка стояла на месте слишком долго, ходовой механизм замерзал. Тогда не помогала даже самая густая смазка в ступицах. Русская зима все обездвиживала.
Шувалова наполнило злорадство. Этот человек обошелся с ним невежливо и получил заслуженное наказание. За русскими все-таки присматривает Бог.
– Вам стоило выбрать карету на полозьях! – крикнул Шувалов по-французски.
Фигура в шубе направилась к нему.
– Весна наступит раньше, чем эти колеса начнут вращаться, – продолжил Шувалов.
– Это ваши сани там, впереди? – спросил неизвестный.
Он приблизился к русскому. Извозчица слезла с кóзел и тоже подошла к Шувалову.
– Да, мои, – ответил Шувалов, – но я не могу вам их одолжить. Я отправляюсь на охоту. На охоту на волков. На ней…
Француз пробежал мимо него; его спутница последовала за ним. Оба молча направлялись к двум саням.
Шувалов смотрел им вслед. Сначала он подумал, что пара хочет покинуть площадь Эрмитажа пешком. Затем он увидел, как незнакомцы остановились у передних саней. Кучер на козлах вяло взглянул на незнакомцев. В следующий миг он оказался в снегу. Женщина в несносной шляпе схватила его за рукав и сорвала с кóзел.
Вот теперь с него хватит!
Шувалов побежал к саням. Его ноги словно летели, подгоняемые волной возмущения, поднявшейся внутри русского. Но уже на полпути он понял, что опоздал. Мужчина в шубе опустился на сиденье. Женщина в шляпе убрала тормозной башмак, забралась на козлы и взялась за поводья. Повозка тронулась. Сани заскользили в сторону набережной и исчезли в темноте. А вместе с ними – охотничьи ружья и перспектива положить кровавый трофей к ногам леди Элис.
– Ну и гнилье! – прокричал Шувалов вслед карете.
Такого в Санкт-Петербурге еще не бывало. Во что превратился этот город?
Вот где выход! Наконец-то! Александр вытолкнул инвалидное кресло на улицу. На площади перед Эрмитажем царили утренние сумерки. Солнце, взошедшее где-то над Сибирью, проливало первые слабые лучи на город.
– Вот он, – крикнула Анна и показала на сани.
Она что, про Шувалова? Александр увидел, как какая-то фигура села в сани и уехала. Но это был не Шувалов. Тот стоял в отдалении и что-то кричал беглецу. Затем он наклонился, чтобы набрать снега, и бросил самодельный снаряд в сани.
Нетрудно было догадаться, что произошло.
Александр и Анна добрались до свирепствующего русского.
– Вас ранили? – спросила Анна.
– Меня обокрали, – огрызнулся Шувалов. – Вор забрал сани, тройку здоровых лошадей и восемь заряженных винтовок. – Он на секунду замолчал. – Вы что, знаете этого человека? Он говорил по-французски.
– В некотором смысле, – сказал Александр. – Мы объясним вам позже.
– Нам нужно его остановить, – крикнула Анна.
– Конечно, – согласился Шувалов и направился ко вторым саням.
– Не вам! – прокричала Анна голосом генерала, раздававшего приказы.
«Нет, – поправился Александр, – скорее голосом строгой учительницы».
– Что вы себе позволяете? – спросил Шувалов, растерявшийся еще больше.
– Идите в музей. Вы знаете, как найти Египетскую коллекцию? – спросила Анна, пока Александр сажал ее во вторую тройку.
– Да… но мои сани… мои ружья… – Он указал туда, куда исчез Леметр.
– В музее леди Элис, – продолжила Анна. – Она ранена, ей нужна ваша помощь. – Она протянула Шувалову руку. На ней были видны темные пятна. – Это кровь нашей подруги. Скорее! Сделайте для разнообразия хоть что-то хорошее.
Даже в темноте было видно, что Шувалов побледнел. Он больше не возражал. Вместе с кучером он поднял инвалидное кресло на кузов и крепко его закрепил. Затем двое мужчин поспешили ко входу в музей.
Убрав тормозную колодку, Александр забрался на козлы. Три лошади сразу же рванулись в путь. Карету дернуло. Дюма ухватился за сиденье, чтобы его не отбросило назад к Анне. Животные были крепкими и, видимо, им не терпелось наконец побежать и стряхнуть мороз с конечностей.
Тройка со скоростью убегающего зайца-русака скользила по снегу. Ветер вгрызался в лицо Александра. Его глаза слезились, лоб болел, а кудрявые волосы развевались, как флаг на ветру. Только сейчас он заметил, что оставил меховую шапку в музее.
У него за спиной кто-то возмущенно завопил. Это был не голос Анны. Так она не кричала, даже читая его романы.
Свинья! Она так и лежала в карете!
– Бедное животное все еще здесь, – подтвердила Анна.
Александр повернулся. Свинья лежала на полу. Она тщетно барахталась, пытаясь высвободиться.
– Отпустите ее, – крикнул Александр.
Лошади предостерегающе заржали. Дюма снова посмотрел вперед. Сани мчались к повороту. Он дернул поводья вправо. Тройка изменила направление слишком рано, срезав поворот. Повозка резко развернулась. Ее занесло влево, и карета задела столб газового фонаря.
Александр снова посмотрел назад. Но на этот раз лишь мельком. Анна по-прежнему сидела на скамейке, держась за нее вытянутыми руками.
– Быстрее! – крикнула она к удивлению Александра.
Она права. Сани Леметра оторвались от них так сильно, что были едва различимы в темноте. К счастью, длинная набережная теперь шла прямо. Однако если Леметр доберется до лабиринта улиц в центре Санкт-Петербурга, затеряться в нем будет проще простого.
Александр разглядывал поводья в руке. Шесть ремней для трех лошадей. В каждой руке должно быть по три? Значит, средней лошадью нужно управлять двумя руками? Или как это устроено? Его захлестнуло бессилие. Так он чувствовал себя, когда герои его романов не выполняли его требования. Против этого помогало простое средство: способность настаивать на своем.
Связав все шесть ремней вместе, он взял их в правую руку. Левой рукой он взял кнут с наконечником и ударил им по головам лошадей.
– Машите копытами, Атос, Портос, Арамис! – крикнул он. – Иначе я брошу вас на съедение кардиналу Ришелье.
Похоже, лошади никак не отреагировали, но он делал то, что у него получалось
