согласилась первая, а вторая лишь фыркнула в отвращении.
Всё в их движениях и взглядах указывало на то, что «местные» маски хранились в шкафу у стены: они смотрели туда, когда говорили об этом, указывали рукой в его сторону, фыркали тоже как будто в том направлении. Давид неспешно подошёл к шкафу и потянул за ручку в форме лапы животного.
Открылась жуткая картина: на красных полках с красными стенками стояли восемь красных голов с надетыми на них совершенно одинаковыми масками.
Примеряя перед зеркалом новое лицо, Давид заметил:
– Мне кажется, мы не встречались с вами раньше.
И представился.
– Инесса, – отозвалась новая знакомая. – А это моя мама, Аврора.
– Невероятно приятное знакомство, – Давид коротко поклонился обеим.
Втроём они вышли из гардеробной и прошли к лестнице.
Особняк создавал впечатление старинной постройки, и будто бы даже не коттеджа, а замка: пол и стены из камня, на потолке – перекрытия из толстых деревянных балок, пространство между которыми, правда, оказалось расписано в духе богатого дворца: облака, пышногрудые женщины с крыльями, мужчины, едва прикрытые летящими тканями. В росписи присутствовали и необычные детали: один из главных персонажей, темноволосый бородатый мужчина, держал на цепи человека с головой орла, а огромные львы как испуганные котята жались к ногам святых отцов в мантиях.
На междуэтажной лестничной площадке, снова возвращая к Средневековью, стояли рыцарские доспехи. Только вместо крестов на груди – ладонь в жесте Ордена. Между ними всю стену занимало огромное живописное полотно, не меньше трёх метров в высоту и четырёх в длину. В водовороте тел, полностью заполнивших пространство гигантского холста, не так просто было углядеть сюжет. Там разворачивалась борьба, судя по всему, между кентаврами и людьми. Выделялись мощные тела полулюдей-полуконей – то уже побеждённых, то сражающихся. Кентавр в самом центре картины сжимал в сильных руках девушку с белой, как молоко, кожей. Она страдальчески закатила глаза, её пытался освободить мужчина с кинжалом.
Давид прочёл табличку, закреплённую на массивной позолоченной раме: «Лука Джордано. Битва лапифов с кентаврами. 1688 г.».
Уже подходя к следующему маршу лестницы, Давид заметил в углу картины женщину, поднявшую руки, чтобы защитить себя. Пальцы её были сложены в жесте «Верума».
В плаще и маске он чувствовал себя в относительной безопасности, поэтому смело вошёл в просторное помещение вслед за Инессой и Авророй. Если бы не маски, обнаруженное там собрание походило бы на обычную вечеринку: гости стояли небольшими группами, переговариваясь. Играла современная музыка, какую скорее услышишь в клубе, чем на встрече древнего Ордена. На многих гостях были джинсы, даже на женщинах. Кое-кто явился в поло и простых светлых брюках, кроссовках или кедах. Давид почти ожидал увидеть кого-нибудь с комплектом клюшек для гольфа. Плащи за спинами выглядели чужеродно, будто дети устроили игру в Зорро, накинув на плечи чёрное полотно прямо поверх обычной одежды.
Однако одинаковые бежевые кукольные маски делали картинку бесконечно сюрреалистичной.
Вечер неумолимо затягивал пространство полумраком, поэтому в помещении зажгли светильники и люстры. Последние привлекали взгляд: внушительных размеров бронзовые кольца были облеплены львами с человеческими головами, зайцами с пальцами, лошадьми с ногами, мужчинами с собачьими головами и женщинами с кошачьими лапами и хвостами.
Давид догадывался, что люстры легко могли оказаться старше его на несколько десятков лет. Все эти картины, расписные потолки и доспехи создавали странное впечатление вместе с футболками и худи, которые носили служители Ордена. «Истина и защита» гласили надписи на одних, «I ♥ VERUM» значилось на других.
Стены зала были увешаны картинами с кентаврами, Минотавром, горгоной Медузой, русалками. Всё, что успел выхватить глаз Давида, отсылало к полулюдям-полузверям. Внимание привлекла огромного размера фреска: прямо на стене в весьма примитивной манере, в какой создавались иллюстрации для древних манускриптов, изображалась целая история. Давид будто смотрел комикс: человек с головой волка рычал на ребёнка, затем на его пути возникал бородатый мужчина, на следующей картинке человековолк держал свою голову в руках, рядом стояли люди с окровавленными мечами. Один из них поднял ладонь в уже знакомом жесте. На картинке рядом мужчина с бородой был окружён людьми в рясах, все они подняли руки вверх со сцепленными средним и безымянным пальцами.
Громкое рычание заставило Давида вздрогнуть. Первой мыслью было – «София». Но присутствующие, похоже, ни капли не удивились. Как он быстро осознал, рык раздался из колонок. Тут же из них полилась электронная музыка, создающая ощущение таинственности: с низкими басами и интригующим мотивом более высоких нот. Всё это сопровождалось звуками человеческого дыхания.
Открылись массивные расписные двустворчатые двери, гости начали стекаться в узкий проём. Давид последовал за толпой.
В нос ударил насыщенный запах – приятный, но густой, обволакивающий, плотный. Было в нём что-то сладковато-ягодное, чуть терпкое. Так пахло дома у Луки – не настолько сильно, но аромат оказался очень знаком.
Зал, в который они вошли, напомнил то ли хоры Вестминстерского собора – Давид сразу вспомнил кадры с британских королевских свадеб, – то ли помещение, где проходили собрания английского парламента: слева и справа вдоль стен находились ряды длинных деревянных скамей, повёрнутых «лицом» к центральному проходу. Ряды разделялись деревянными перегородками и располагались уступами, один выше другого, будто в амфитеатре.
Пол в центре был выложен римской мозаикой с головой горгоны Медузы, и Давиду показалось, что её цепенящий, разоблачающий взгляд был направлен именно на него, чужака.
Центральное пространство вело к резному деревянному трону.
Члены Ордена стали занимать места на скамьях. Давид заметил, что здесь существовала своя иерархия: никто не бежал поскорее усесться поближе к центру, каждый целенаправленно шёл туда, где, вероятно, обычно сидел. Давид устроился в левой части, на третьем, заднем ряду, надеясь, что не занял чьё-то место. Стены за скамьями были покрыты деревянными панелями с богатой резьбой. В ней угадывались не только геометрические орнаменты, но и звериные мотивы: крылья, следы лап, копыта и рога.
Разглядывая убранство, Давид заметил, что над резным троном на стене висело панно из позолоченных веток и листьев, в центре которого торчала огромная ладонь с пальцами, сложенными в жесте «Верума».
Там, где стены зала не покрывались резьбой или золотом, была видна поверхность из серого камня, увешанная головами животных: кабанов, медведей, лис, волков.
В помещении было светло из-за больших люстр, но всюду всё равно стояли свечи в банках из тёмного стекла, и Давид подумал, что запах шёл именно от них.
Наконец все расселись.
Двое людей в мантиях вынесли в центр пьедестал с бронзовой чашей. Третий замер рядом, держа на вытянутых руках меч. Давид оценил силу рук мужчины и начал с интересом наблюдать, как долго тому придётся так стоять.
– Possesori Veri! – произнёс кто-то необычайно громко.
Давид вытянул шею: в углу комнаты стоял человек с медной трубой, расширяющейся к концу, словно рупор граммофона. Этот
