В середине дня, предположительно пятнадцатого или шестнадцатого после пожара (а может быть, и позже), Лидиец, идущий впереди, пробился сквозь непрекращающиеся лесные дебри к расчищенному месту, настолько широкому, что его дальний край пропадал из виду. Но это был отнюдь не конец джунглей — вдалеке они снова поднимались к солнечному свету, словно холмы голубого тумана, а над ними нависали призраки гор — с юга, не с севера.
На расчищенном месте стоял город или большая деревня.
Долгое время пробавляясь редким безвкусным мясом и соком папоротников, нетрудно было приписать ее странное появление простому обману зрения.
Здесь обитало таддрийское племя, родственное оттам. Земляные постройки нарастали друг над другом, как соты. На тростниковых крышах стояли резные деревянные птицы, видимо, приносящие удачу. Затем одно из изваяний подняло крыло — это нелетающая курица охраняла свое гнездо. Казалось, городок не имеет никакой связи с джунглями. Люди здесь не глазели на двух путников, а лишь изредка бросали взгляды.
На площади имелся рынок, где они, на удивление, смогли достать еды за деньги.
С одной из сторон площади, не обращая внимания на торговлю, за длинным столом шла традиционная для оттов Мертвая трапеза. На почетном месте сидел забальзамированный труп, одетый в лучшие одежды, и наблюдал за пирующими из-под синих век. Отты пили за мертвого и приглашали проходящих утолить жажду. Регер и Казарл оказались в их числе. Крепкое пиво ударило им в голову. В любом случае ничто из этого не казалось им любопытным или настоящим.
Когда дневной свет начал растворяться в сумерках, на широком куполе небес над равниной показалась алая звезда. Настала первая ночь Застис.
— Все еще огонь, — заметил Казарл.
Они сидели на крыше таверны, под навесом, сплетенным из листьев. Налетевший ночной ветер испытывал навес, заставляя листья трепетать, словно крылья. Они могли бы жить в этом городке долгие годы.
Внизу на площади начали расходиться участники похорон. Появилась фигура Смерти — мужчины, одетого, как женщина, и во всем белом, — чтобы проводить умершего к могиле с шутками и радостными песнями.
Светлая голова Казарла запрокинулась, чтобы лучше разглядеть Звезду.
— Твоя Застис не влияет на таких, как я. Мы не испытываем особой жажды. Любой шансарец скажет тебе то же самое, устремляясь к дверям публичного дома. Нет-нет, столь явное желание — примета Висов.
Регер наблюдал за окончанием погребальной церемонии. Волнение в его крови было не столь уж сильным, но он готовился к нему последние дни, предчувствуя приход этой поры. Он привык сдерживаться или находить заменитель. Бой в реке, хотя и случился давно, был слегка окрашен предвкушением Звезды.
— Застис — это дом, где боги Висов предаются любовным утехам, преданный огню и вечно пылающий в небесах, — заявил Казарл, который уже опьянел. Впрочем, их обоих нельзя было назвать трезвыми. — Или, — продолжал рассуждать шансарец, — Застис — это одна из таинственных летающих колесниц людей Равнин или висских Королей Драконов. Это пылающая магия, неспособная сойти на нет, ее чувственное влияние осыпается на нас, словно алый снег…
— Если тебе хочется женщину, иди и найди, — отрезал Регер.
— Посмотри вон туда, — сказал Казарл и показал через розовеющие в сумерках кровли на другую крышу не так далеко от них. На ней сидели две женщины, одна укладывала волосы другой в прическу. Они сияли в сгущающихся сумерках, ибо, хотя обе женщины имели смуглую кожу, их длинные косы были высветлены. Одна из сидящих заметила, что Казарл смотрит на нее с интересом, улыбнулась сама себе и отвела взгляд. Другая продолжала делать ей прическу, но при этом стала напевать низким приглушенным голосом.
Добраться до тростниковой крыши женщин оказалось легко — все кровли соединялись краями.
Женщины приветствовали их любезно, словно старых друзей семьи. Они оказались очень скромными, даже застенчивыми. Разница диалектов не предполагала долгих обсуждений.
Казарл увлек младшую девушку вниз по лестнице. Регер же улегся со старшей на крыше, в гнезде из тростника, под звездами, которые расправляли крылья и проносились по вечному своду небес.
— Эти люди утверждают, что никогда не ходили ни на север, ни на восток. Им не интересно, что находится за границей джунглей — да, где-то есть море, но кто до него доходил? Лес ловит и ест путешественников, и только призраки возвращаются назад. Моя женщина, всхлипывая от ужаса, рассказывала мне истории об этом и так напугала сама себя, что мне пришлось ее успокаивать.
— И все же в этом городке пользуются монетами, — заметил Регер.
— В горах на севере и востоке есть другие поселения, — объяснил Казарл. — Так они говорят. Торговцы приезжают из мелких королевств Таддры, из далекого Закориса и с дорфарианских дозорных постов.
— А как насчет легендарного города? Они о нем слышали?
— Если и слышали, то никогда не прислушивались.
Они стояли у границы городка, на кладбище. Могилы здесь были утрамбованными холмиками, прямо на которых росли ползучие растения и цветы. Они выглядели весело и беззаботно, и там, где они высились, цветы лишь распускались пышнее.
— Город окружен джунглями и находится между этой местностью и берегом, — пояснил Казарл. — Мне уже начала сниться Ашнезия. Я упоминал, что этот город так называется?
— Опиши свой сон, — отозвался Регер.
— Белый свет, звенящий в полночь и огонь глаз.
— Ты тоже начал говорить, как жрец.
— Все шансарцы — жрецы. Жрецы-воины. Сегодня мы снова сразимся, ты и я.
— Но как я найду дорогу в Ашнезию, если убью тебя? — возразил Регер.
— Ты рассчитываешь, что я могу отвести тебя туда?
— Она дала тебе направление, — настаивал Регер. — В Саардсинмее или в Ша’лисе.
— Она? То есть эманакир? Это ты так думаешь.
За кладбищем начинался лес. Солнце позолотило его первые деревья, но в глубине царила темнота.
— Ты признаешь магию, по крайней мере, в виде сна, — наконец сказал шансарец. — Ты говоришь себе — ничто не таково, каким кажется.
— Я понимаю, тебе очень хочется, чтобы я думал так.
— Как мы будем сражаться? — поинтересовался Казарл. — Где мы возьмем мечи? Хочешь, поищу их? Я могу пойти в лес и поймать пару змей. Каждая превратится в стальной клинок.
— Именно этот трюк она проделала со мной, — мягко ответил Регер.
— Кто ты? — вопросил шансарец. — Ты знаешь себя? Может быть, ты умер в Саардсинмее. Может быть, я умер в реке.
— Здесь и сейчас, — произнес Регер в ответ, резко повернувшись.
Он перепрыгнул одну из осыпающихся могил и пошел к Казарлу, выхватив нож, который ему дали в совете Заддафа взамен того, что отобрал Галутиэ. Нож был испытанный, он легко разрубал тростник, лианы и плоть ящериц. Все обычаи стадиона утратили силу — даже воздержание от близости перед боем. Он провел ножом вдоль ребер Казарла, и брызнула кровь, красная, какой не бывает ничто, кроме нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
