Такова цена нашего барана.
Такова же и начальная зарплата молодого специалиста, выпускника вуза или техникума, только поступившего на работу! И лишь много позже, уже к завершению своей трудовой деятельности, его зарплата несколько приблизится к возможности приобретения двух баранов. Однако не в день, но в месяц…
Батрачка в деревне XII в. получала, живя на всем готовом, в сравнении со средней зарплатой инженера (150 руб.) — втрое больше (20 бар.: 5 мес. = 4 бар./мес. [115 руб. × 4 бар. = 460 руб.: 150 руб. = 3 раза])!
И это еще не все прелести поглотившей наши рабочие руки так называемой «цивилизации». Это в Москве и Ленинграде можно было позволить себе приобрести мясо по 2 руб. 00 коп. за 1 кг. В иных местах такое неслыханное лакомство можно было приобрести только на рынке, где оно стоило как минимум втрое дороже. Итак: (5 руб. × 3 = 15 руб.) + 50 руб. + (6 руб. × 30 = 180 руб.) = 245 руб. × 4 бар. = 980 руб.: 150 руб. = в 6,5 раз.
То есть пасти гусей на Святой Руси, живя весь летний сезон на всем готовом, оказалось в шесть с половиной раз выгоднее, нежели вести строительство даже не в роли рядового каменщика, но инженера в столь некоторыми и по сию пору любимой до слез социалистической державе где-нибудь в Рязани или Куйбышеве, Новосибирске или Нижнем Тагиле.
Рядовой же каменщик на Руси в эпоху Ярослава Мудрого, по нашим выкладкам, получал в 36 раз больше (245 руб.×22 бар. = 5390 руб.:150 руб. = в 36 раз)!
А вот уже мастер-металлист эту цифру перекрывал (36 раз×5,7 [10 коп. к 57 коп.] =) в 205 раз!
Данных о том, сколько мог зарабатывать по тем временам инженер, просто не имеется. Однако же предположить можно и такое. Ведь кто-то рассчитывал фундаменты, коль они простояли по тысяче лет, а где-то, по некоторым данным, даже и много более.
При смене вывески так называемой экономической формации (президент Путин назвал наш нынешний строй капитализмом) зарплата изменилась отнюдь не в лучшую сторону. Ведь если в городе Москве бюджетный работник и получил возможность покупки барана в месяц (однако ж половину его он теперь должен отдать в уплату за свою квартиру), то в упомянутых нами областях этот пересчет просто невозможен по той простой причине, что люди там сегодня вообще неизвестно на что существуют. При недавней поездке в Дивеево, например, на всех огромных просторах удалось увидеть лишь одно засеянное поле. В деревнях люди живут продажей проезжающим по дорогам москвичам грибов, ягод из леса, фруктов и овощей со своего огорода. Никто нигде не работает, потому как и работать-то негде. Все разваливается и приходит в полное запустение. На заработки приходится ездить в Москву и Московскую область: строить особняки для «новых русских». И считается, что им еще не так пока и плохо — ехать не совсем далеко. А как добраться в Москву на заработки из Новосибирска, Томска или Владивостока?
Так что теперь вообще никакого разговора о баранах быть не может. Ведь чтобы их разводить, их сначала надо на что-то купить. А люди нынешней так называемой «экономической формацией» обобраны начисто — до нитки. Потому избы разваливаются, деревни, пустеют — все идет по кем-то заранее обдуманному плану. Но чисто формально — вроде бы как-то само собой…
Но если нынешнюю деревню кормит лес, то каким образом сегодня сводят концы с концами люди в провинциальных городах России — вообще не понятно. Они давно обязаны были все умереть. Но как-то все еще живут…
А до появления звезд над Кремлем и мумии под его стенами в нашей стране, где якобы жилось плохо:
«Средний заработок рабочего в 1912 году составлял 255 золотых рублей в год, в 1913 году — 264. Фунт ржаного хлеба в 1913 году стоил 3 копейки, фунт ситного хлеба из первача — 5 копеек. Килограмм картофеля — полторы копейки… Рабочая лошадь — 73 рубля. Дойная корова — 59 рублей» [83, с. 543].
Но может быть, в той царской России хорошо оплачивался лишь физический труд, а труд интеллектуальный был в страшном загоне?
Вот как до революции «бедствовала» попавшая в ссылку интеллигенция:
«По прибытии на место ссылки интеллигентные люди в первое время имеют растерянный ошеломленный вид…» [145, с. 39].
Однако же впоследствии:
«…мало-помалу пристраиваются к какому-нибудь делу и становятся на ноги; они занимаются торговлей, адвокатурой, пишут в местных газетах, поступают в писцы и т. п. Заработок их редко превышает 30–35 руб. в месяц» [145, с. 40].
То есть в ссылке (!) наша интеллигенция, уж такая бедолажная, получала от 360 до 420 р. в год! А это будет как минимум (цифры даны за 1890 г.) 7 коров. Только лишь одного мяса при таком заработке можно приобрести под две тонны! А это даст возможность бедолажечке горемычному — ссыльному, то есть государственному преступнику; обычно по политическим мотивам, откушивать ежедневно по 7 кг свеженького аппетитного мясца!
Не многовато ли получится для государственного-то преступника?! Эдак вот через каких-нибудь полгодика такой вот «ужаснейшей» царской ссылки он будет сильно напоминать откормленного кота из «Возвращения блудного попугая». И эти подробности сообщает нам не страж закона и царского порядка, то есть махровый какой такой ультраправый «реакционер», но самый что ни есть демократ тех времен, что-то вроде нынешних Ковалева-Сахарова, — А. П. Чехов. Ведь он аж на Сахалин отправился в то время, когда еще железной дороги в Сибири не существовало, лишь затем, чтобы поведать «прогрессивной общественности» обо всех творящихся там злоупотреблениях, о которых всегда так надрывно завывала либеральная пресса.
А вот сообщение о том, как прирабатывали каторжники на острове Сахалин при сезонном сборе морской капусты:
«На этом промысле в период времени с 1 марта по 1 августа поселенец зарабатывает от 150 до 200 рублей; треть заработка идет на харчи, а две трети ссыльный приносит домой» [145, с. 295].
То есть и здесь, даже на краю земли, неквалифицированная работа каторжника предоставляла ему за летний сезон по две коровы.
Итак, вернемся к нашим баранам. И их подсчет нам незачем вести среди высших сословий общества. Ведь это столь странно ведущее себя общество само себя к смерти и приговорило. Потому о нем разговор не идет.
Что выиграл от революции русский мужик?
Не ведя долгих и утомительных расчетов, здесь достаточно отметить наличие того простого факта, что возмутившись разумом, иными словами, обезумев, эти самые выбравшиеся из ночлежек якобы голодные рабы, а на самом деле обыкновенные, не желающие работать тунеядцы, дорвавшись до государственной кормушки вместо уже к тому времени отживших свой век пиявок, то есть Чичиковых с Коробочками, с таким же недюжинным упорством присосались к нашей шее, что от дореволюционных четырех с половиной коров сбитому с толку атеистической пропагандой русскому населению России были оставлены ровно по три барана на душу населения. Такова цена этой подмены.
Но если прикинуть поточнее, то все же здесь можно разглядеть и иное: среднестатистический русский крестьянин за год подработки в городе, при обезпечении своего рациона питания из привезенных им с собою съестных припасов, за год работы мог приработать к своему хозяйству две коровы и две лошади (73 руб.×2 лош. + 59 руб.×2 кор. = ровно 264 руб. — среднестатистический дореволюционный годовой заработок)! Вот почему русский крестьянин, несмотря на ужаснейшие условия жизни в городах, так настойчиво тянулся туда: он хотел сравнительно быстро обзавестись лошадями и коровами, столь необходимыми для ведения сельской жизни. Но в городе его поджидали густо раскинутые мировым капиталом сети дочерних «Мемфис Мицраим» революционных организаций. Где профессиональные международные аферисты, состоящие в подавляющем большинстве из хананейского племени кровных родственников Петра, убеждали их в необходимости не зарабатывать в поте лица столь требующийся для ведения крестьянской жизни домашний скот, но просто — отобрать у кровососов. Вот и все: так проще — и работать не надо.
Но может, городскому пролетарию питаться досыта, как уверяет советская пропаганда, было действительно не по зубам? Может, потому он так легко и откликнулся на лозунг «грабь награбленное»?
264 руб.:1,5 коп. за кг картошки = 17 тонн 600 кг! Так ведь столько не съесть не только за год, но и за семнадцать лет!
В нынешние же странные времена, почему-то поименованные капиталистическими, когда в Москве бюджетный работник зарабатывает целого барана, половину которого отдает теперь за квартиру, а от остальной отрезает и еще немалую часть для неимоверно подорожавшего проезда в транспорте, чисто теоретически можно покуситься на четырех баранов в год. Но ведь это сказано лишь о тех регионах страны, где вообще что-то можно заработать. То есть где работой обезпечены практически все.
Во сколько раз имел более этих самых баранов, нами столь усердно подсчитываемых, мастер-металлист при Алексее Михайловиче?!
