— Лис, ты поплачь. Рональд вон как ревел, когда точно так же разбил себе палец!
— Вам бы надо наложить мокрый холодный компресс, мисс, — предложил кто-то из работников, и все тут же хором дружно его поддержали.
— Дайте-ка я сначала взгляну, — с едва заметной усмешкой сказал Рейф, осторожно взял Фелисити за руку и повел подальше от строителей. Завернув за угол дома, он остановился. Фелисити неохотно отпустила ушибленный палец и показала Рейфу.
— Похоже, он не сломан.
— Сейчас разберемся. — Рейф внимательно осмотрел распухшую фалангу. Она покраснела, на ощупь была горячей, а кожа на костяшке была сбита и кровоточила.
— Сгибать больно? — спросил он и посмотрел ей в лицо. Фелисити несколько раз осторожно согнула и разогнула палец.
— Вроде бы нет.
Не отрывая взгляда от ее лица, Рейф поднес ее руку к губам и взял большой палец прямо в рот.
— Рейф… — запротестовала было Фелисити. — Когда они говорили про влажный компресс, то имели в виду во все не это!
Он и ухом не повел и продолжал сосать ей палец. Хотя Рейф нагляделся на своем веку на ушибленные и разбитые пальцы, однако соблазну оказать такого рода помощь поддался впервые. Опять же никогда прежде его не мучило неодолимое желание повалиться в траву вместе со своим работником и заласкать такое гибкое и желанное тело…
Фелисити провела языком по вдруг пересохшим губам.
— Перестань немедленно, — шепотом потребовала она, сама при этом не сделав даже робкой попытки убрать палец. — От этого мне хочется…
Рейф не спеша выпустил ее пальчик изо рта и поднял глаза.
— Чего же тебе хочется? — поинтересовался он, продолжая осторожно его поглаживать.
Краска бросилась в лицо Фелисити.
— Наброситься на тебя и зацеловать! — выпалила она.
— Ну что же, отдаю себя на твою милость.
— Только не здесь!
— Понятно. А тебе хочется расцеловать меня — и только?
— Ты прекрасно знаешь, что нет! — возмутилась Фелисити и тронула полурасстегнутый ворот его рубашки. — От тебя у меня… мурашки бегут по телу.
— Лучшего комплимента за всю жизнь не слышал! — рассмеялся Рейф. — От тебя со мной делается то же самое.
Фелисити придвинулась ближе; глаза ее искрились весельем, за которым угадывалась страсть.
— Неужели от меня у тебя бегут мурашки, Рейфел?
Он вздохнул. Порой ему достаточно было всего лишь одного взгляда на нее.
— Бегут, Лис…
Она легко, как перышком, тронула губами его губы.
— Как это замечательно!
Прежде чем он успел заключить ее в объятия и привлечь к себе, Фелисити ускользнула и исчезла за углом. Рейф довольно долго смотрел ей вслед.
— Господи, — пробормотал наконец он, стараясь утихомирить колотившееся сердце. Если к Лис вернется в прежней мере ее здравый смысл и она решит, что больше в нем не нуждается, да поможет Бог им обоим!
— Это все можно сделать за неделю! — заявила Мэй. Забравшись с ногами на стул, упершись локтями в стол и подперев кулачками подбородок, она восхищенно разглядывала разложенные эскизы и чертежи.
— Ценю твою уверенность, кроха, но времени придется потратить все же немного больше, — заметил Рейф и, не поднимая головы, продолжил делать пометки сбоку от эскиза. Он подсчитывал, сколько они потратили на покупку и доставку материалов. Даже с учетом всех несчастных случаев они сумели уложиться в намеченную сумму.
— Смотри, Лис! — Мэй ткнула пальцем в какое-то место на чертеже, — Вот здесь я помогала прибивать доску!
— О да! Это место нельзя не узнать! — рассмеялась Фелисити и, отложив в сторону штопку, встала. Протянув руку, она показала в другое место: — А вот здесь я разбила себе палец.
— Мы на стене прибьем мемориальную табличку в память о полученном боевом ранении, — пошутил Рейф и осторожно потрогал ушибленный палец Фелисити, сгорая от желания.
— А за это ты тоже получил мемориальную табличку?
Он не понял, о чем спрашивает Мэй, пока та не потрогала пальчиком его изуродованную шрамом щеку. По привычке он приготовился к тому, что вдоль спины пробежит неприятный холодок, но с изумлением понял, что ничего не произошло. Рейф даже головой покачал.
— Вместо таблички я получил новенькую блестящую медаль.
— Можно мне на нее глянуть?
— Воспитанные девочки говорят — позвольте мне взглянуть, — назидательно поправила сестру Фелисити.
— Лис, ты опять за свое! — надулась Мэй. — Теперь про уроки начнешь!
— Тише, кроха, тише, — улыбнулся Рейф. — Просто спроси еще раз, но уже как воспитанная девочка.
— Ладно, — уступила Мэй. — Сэр, позвольте мне взглянуть на вашу новенькую блестящую медаль.
Фелисити и Рейф, не сдержавшись, чуть ли не в один голос рассмеялись. Потом Рейф покачал головой:
— Не получится. Я отдал ее моей матери. Она скорее всего приспособила ее себе на шляпу.
— На шляпу?! — Мэй залилась колокольчиком. Фелисити с любопытством посмотрела на Рея:
— Значит, тебя не одобрял только твой отец?
— Ну, я бы не сказал, что матушка была в восторге от моих деяний, но в ней с юности сохранилась жилка искателя приключений и она хотя бы понимает, что и почему я делаю.
«Порой даже лучше, чем я сам себя понимаю», — про себя добавил Рейф.
— Вот! Я тоже стану искателем приключений, когда вырасту! По выражению лица Фелисити Рейф понял, что старшая сестра будущей авантюристки не в восторге от этого разговора. После панических настроений прошлой ночи ему меньше всего хотелось, чтобы сейчас Фелисити снова злилась на него. Рейф откашлялся.
— М-да. Ну что ж… Понимаешь, Мэй, моя мать — образованная, даже весьма образованная дама, она много училась и еще больше читала, и ей хотелось досмотреть кое-какие из тех мест, про которые она узнала.
— Ты мне морочишь голову! — насмешливо фыркнула Мэй.
— Ничуть.
Она наставила на него указательный палец:
— А ты сам никогда ничего не читал про те места, куда хочешь поехать!
— А как же мы про это узнали, дозвольте спросить? — приподнял бровь Рейф.
— Потому что ты хочешь поехать туда, про что сам ничего не знаешь, а значит, ничего не читал!
Черт бы побрал и детское простодушие, и детскую логику!
— Так перед тем, как туда ехать, я прочитаю про эти места, — возразил Рейф.
— Ага, значит, ты сам…
— Мэй, — вмешалась Фелисити, — тебе давно уже пора спать.
Черт, сколько раз он зарекался распускать язык! Молчание — золото. Хотел ли он отправиться путешествовать или нет, в любом случае сейчас совсем не время добавлять Фелисити беспокойства. Рейф откинулся на спинку стула. Он понял, что за последние несколько недель многое изменилось. Он стал гораздо реже вспоминать об отъезде в дальние страны, чем это было в Лондоне. А когда сегодня дело с разрушенным крылом так споро сдвинулось с места, желание увидеть здание законченным легко взяло верх над мечтами о походе по аравийской пустыне.
