— Проводить зачетную проверку антенны по средней величине отклонений всех ее излучателей — это понятно, — сказал Федор Викторович. — Но должна же быть уздечка и на величину индивидуальных отклонений. Иначе получится нечто вроде средней температуры пациентов в больничной палате.
— Правильно. Такая уздечка есть. Это среднеквадратическое отклонение от среднего. Оно определяет амплитуду синусоидальной ошибки с частотой вращения антенн, обусловленной индивидуальными отклонениями. Вот две элементарно простые формулы для среднего и среднеквадратического отклонений. Я убежден, что все антенны, проверенные по этим формулам, окажутся годными.
— Почему же вы до сих пор не откорректировали техническую документацию на антенны, если вам ясно решение вопроса? Надо все это сделать немедленно, завтра же дать указания на объекты, — сказал мне Федор Викторович.
Военпреды признают изменения в документации только за подписью главного конструктора или его зама. А я не то и не другое.
— Должен вам доложить, — сказал заводчанин, — что этот вопрос уже дошел до скандала и будет на днях рассматриваться начальниками обоих главков и нашим замминистра.
— Вот и хорошо, — сказал я. — Возьмите эти формулы, и пусть ваши расчетчики обсчитают к совещанию замеры, полученные на антеннах, чтоб у вас были таблички с величинами средних и среднеквадратичных отклонений. Я же прихвачу проект нового пункта ТУ и новой методики, и, когда получим «добро» от начальства, все наши антенны будут реабилитированы, а ваш завод из гадкого утенка превратится в белоснежного лебедя.
— Спасибо вам великое. Вопрос остается подвешенным, зато я получил на память листок бумаги в клеточку и на нем задачку по арифметике. — Парамонов холодно попрощался с нами и уехал на своем «Москвиче».
Мы ехали с Федором Викторовичем в его ЗИМе по Калужскому шоссе в сторону Красной Пахры, за нами шла моя «Победа».
— Не нравится мне настроение главного инженера завода, — сказал я. — Думаю, что дачный вопрос от нас не уйдет, а сейчас мне, пожалуй, лучше отправиться на завод, чтобы лично проследить за решением «арифметической задачки» заводскими расчетчиками…
На следующий день Лукин с утра занимался директорскими делами, а после обеда вызвал к себе Расплетина и меня. Прикуривая от зажигалки Расплетина, Федор Викторович обратился к нам обоим:
— После вчерашнего эпизода на Калужском шоссе я еще раз убедился, что организация работ по линии нашего КБ на объектах С-25 никуда не годится. Разве это порядок, когда заводчане буквально на улице ловят начальника отдела зенитно-ракетных систем по вопросам, которые месяцами остаются без движения, лихорадят всю кооперацию заводов? Как будем жить дальше?
Я считал, что первым должен высказаться главный конструктор, поскольку вопрос касается «его» системы. И он после паузы высказался:
— Григорий Васильевич сам виноват, что его ловят заводчане. Ему давно надо было разобраться вместе с Заксоном, почему ни одна антенна не укладывается в допуск. А как начальнику отдела ему надо было бы лично возглавить группу КБ-1 на головном объекте. Что же касается общей координации работ, то этим сам Бог велел заняться вам, Федор Викторович, как главному инженеру КБ-1.
— В антеннах, как я понял, Григорий Васильевич давно разобрался, — сказал Лукин, — и, по-видимому, кто-то другой тормозит решение довольно ясного даже мне, новичку, вопроса. И вот мне, как главному инженеру КБ-1, сам Бог велел спросить у вас: почему вами до сих пор не утверждена новая документация на проверку оптических осей антенн? Неужели надо было доводить дело до того, что завтра на высоком совещании нам как мальчишкам надерут уши?… А теперь насчет места, где должны находиться начальники. Советую вспомнить, как разъяснял этот вопрос Чапаев с показом на чугунке с картошкой. И имейте в виду, что по новой структуре КБ-1 на этом чугунке над вами теперь сидит и начальник отдела Кисунько, которого вы с такой легкостью прочите в диспетчеры на головном объекте…
— Кстати, о головном объекте, — сказал я. — На нем мы сосредоточили авторский надзор КБ-1. Этот объект, как эталон для всех остальных, вводится под техническим руководством представителей КБ-1. Помощь остальным объектам оказывается только в исключительных случаях, по методу «пожарной команды». На головном объекте у нас постоянно находится группа сотрудников во главе с начальником лаборатории по испытаниям кратовской станции Б-200. Сейчас на этой станции затишье, а опыт лаборатории оказался очень полезным на головном объекте. Задача наших представителей — знать состояние работ на курируемых ими блоках головной станции и при необходимости вызвать из КБ-1 нужных специалистов. По существу, это диспетчирование, которое позволяет нам держать на головном объекте только тех наших людей, которые в данный момент там нужны. Сидеть мне там в качестве главного диспетчера, бросив отдел, как предлагает Александр Андреевич, нет никакого смысла. Но на головном объекте создается очень много документов, требующих утверждения главным конструктором: протоколы, программы, методики испытаний, стыковок и так далее. Сидеть там постоянно Александру Андреевичу тоже нет смысла, тем более что он большую часть времени должен находиться на полигоне в Капъяре, на стрельбах, которые никакому заму не поручишь. Поэтому мне представляется полезным поднять статус Маркова — нашего представителя на головном объекте, назначив его в этом ранге уже от КБ-1, а не от отдела, и с полномочиями зам. главного конструктора по вопросам, относящимся к головному объекту.
При последних моих словах Расплетин нервическими движениями начал крутить в пепельнице и растер в порошок только что зажженную сигарету, достал из пачки другую, закурил ее и сказал:
— Какой из Маркова зам. главного конструктора? Он ничего не смыслит в технике. Типичный майор.
Я уже привык к намекам на то, что якобы всюду протаскиваю «своих» военных, прикомандированных к КБ-1 в погонах, как и я сам. Пропустив очередной намек насчет Маркова, я ответил Расплетину:
— В Кратове Марков достался мне по наследству как начальник одной из лабораторий, в свое время созданных в вашем координационном отделе. Так что это не мой, а ваш выдвиженец, уважаемый Александр Андреевич. И оба мы сходимся на том, что он звезд с неба не хватает. Но он помогал мне основательно как пробивной человек, который мог взять мертвой хваткой любого смежника, выбить с завода нужное изделие и все такое прочее в том же духе. Его даже приходилось сдерживать от этакого, я бы сказал, садистского отношения к людям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
