Джак вспотел. Жара, страх и нетерпеливое ожидание сыграли свою роль. Сконцентрировавшись на молитве, он слился со сверхъестественными доспехами, подчинил их своей воле.
— О, священные предки!
Крик вырвался у Гримма, когда угловатый панцирь начал трансформироваться. Как корабль Хаоса перестал выглядеть кораблем, так Джак превратился в голографическую или демоническую иллюзию. Доспехи изменили цвет, из ярко-зеленых стали огненно-красными, затем болезненно-синими. Боевой штандарт над шлемом раскрылся как крыло летучей мыши.
На наколенниках засверкала золотистая свастика. Жук-скарабей на паховой раковине шевельнулся.
Джак ничего не замечал. Не отрывая взгляда от Ракел, он шагнул вперед.
— Отвернись! — приказал он. — На улицу не выходи. Тебе нельзя!
В памяти всплыло воспоминание: привал в закоулке паутины, спящая Мелинда, еще живые десантники… Где-то впереди затаилась амазонка со смертоносным копьем. Сейчас еще можно изменить судьбу гейши. Ее душа вернется… куда? Джак утратил способность четко мыслить. Разум уснул, убаюканный Хаосом.
Из мысленной неразберихи выплыло утонченное лицо, смутное, едва различимое. В душе прозвучало имя: Ольвия. Они полюбили друг друга во время полета на Землю. Черный корабль нес сотни юных сайкеров, юношей и девушек, предназначенных в жертву Императору.
Лишь немногие выжили, стали Астропатами или Инквизиторами. Увы, Ольвии не повезло. Она умерла. Умерла и Мелинда.
Потери, потери. Боль сердца и страдания души.
Джак требовательно повторил: — Отвернись! Клянусь Ольвией, тебе нельзя! Уходи!
Часть сознания, которая запуталась в Паутине, с отвращением зарычала:
— Ego te exorcize![72]
Мощная сила выбросила Джака в реальность. Уголок Паутины сжался в точку и исчез.
Но лицо Мелинды осталось!
Ах, нет. Ракел.
— Босс, ты очнулся?
— Очнулся? Ты о чем? — удивился Джак.
— Ты простоял два часа как памятник, или как заколдованный болван.
Да, Хаос опутал его. Время там течет по-другому.
— Два часа, — повторил Гримм.
— Сколько? — не поверил Драко.
Карлик повторил. И добавил:
— Если бы не моя легендарная честность, я давно бы уже склеил ноги.
— И если бы не плазменная пушка! — напомнила Ракел.
— Что с тобой было, босс?
— Не имеет значения.
Если бы только он смог вызвать душу Мелинды и перенести ее сюда! Видение, вызванное Хаосом, оказалось бесплодным.
— В доспехах вы похожи на благородного рыцаря, — восторженно проговорила Ракел.
— Да, уж, — хмыкнул Гримм. — Черепа на коленях, скарабей в паху. Тобой нельзя не восхищаться. Отступники ни за что не поверили бы, что ты — один из них! Даже к лучшему, что ты не смог идти.
Неужели доспехи проецировали его внутреннюю иллюзию? Это значит, что, несмотря на призыв демонов и на патологическую привязанность к умершей Мелинде, в нем еще остались честь и чистота. Коснулся ли его луч света, когда он облачился в броню? И не является ли это началом рождения Ньюмена?
Или Джак стал просвещенным Иллюмитатом без вмешательства демонов? Отдал ли он душу груде металла и очистил ли себя?
— Я иду на корабль, — прорычал Драко. — Дай мне жезл, Гримм.
— О, мои предки! — ахнул скват. — Ты опоздал.
К особняку, пошатываясь, шел Леке. На лице гиганта играла идиотская улыбка.
ГЛАВА 11. ТЗИНЧ
Самые страшные кошмары Лекса стали реальностью.
В подземельях Антро Терминаторы-Библиарии спасли д'Аркебуза и его друзей, приготовленных в жертву Тзинчу. Сегодня помощи ждать неоткуда.
Совращенные злом десантники, восставшие против Императора десять тысяч лет назад, забыли о своем человеческом происхождении. Их заблудшие души попали под влияние демонических сил, получив в награду бессмертие и могущество.
Отступники постарались превратить его в себе подобного. Предметы внутри корабля Хаоса непрерывно искривлялись и меняли очертания. Дьявольская мозаика украшала стены. Леке почувствовал головокружение. Орнамент словно впивался в мозги. Дымились едкие благовония, в воздухе витал запах серы.
Двое мучителей уложили гиганта на металлический стол, удерживая за запястья и лодыжки. Как больного ребенка, его легко перевернули, с помощью зондов изучая отверстия в спине.
Сколько пленников, раненых десантников и обманутых сайкеров лежало на этом столе?
Сколько из них сошло с ума, стало рабами, беспрекословно выполняющими кощунственные приказы магов?
Леке услышал сухое покашливание и открыл глаза. Отщепенцы внимательно разглядывали плененную жертву.
Он, Имперский Кулак, обязан скрыть свою принадлежность к славному ордену. Знакома ли отступникам татуировка на его щеке? Что же делать? В теле десантников отсутствовали железы для выработки ядовитых гормонов. Даже смертельно раненные бойцы не имели права призвать смерть, цеплялись за жизнь в надежде, что их органы послужат для пересадки.
Леке не боялся боли, он приветствовал физические страдания, трансформировал их в преданность, посвящая Рогалу Дорну.
Один из отступников провел черным ногтем по брови пленника, где когда-то блестели знаки отличия.
— А ведь ты дезертир, — хмыкнул мучитель. — Твои гормоны, приятель, воняют. Они пахнут преданностью основателю твоего ордена и калеке на троне. Как такое возможно? Мы разберемся…
Голос превратился в гипнотический речитатив:
— Важны только перемены, только изменения и мутации. Мы приобщим тебя к другим ценностям, ты станешь одним из нас. Ты будешь преданно служить нашему хозяину Тзинчу, который награждает колдовскими способностями… Да будет так!
Посвящение в десантники Хаоса включало в себя несколько усмиряющих церемоний. Глотание экскрементов считалось самым невинным. Насильственный обряд подавлял волю. Разум д'Аркебуза балансировал на грани бездны, перед глазами мелькали головокружительные образы.
Леке с ужасом видел, как вселенная взрывается от всплеска ворп-энергии, как реальность сминается в цепких пальцах демонов.
Космос походил на мыльный пузырь, наполненный горючим газом. Воспламеняясь, газ превращается в материю. Материя рождает звезды, планеты и целые галактики. Но все это — лишь пена на бушующем океане Хаоса. И вот Ворп втягивает в себя реальный мир, устраняя временные погрешности в виде жизни, полной страданий и борьбы.
Император Земли оказался затухающей свечой в злорадствующей тьме. Свет Рогала Дорна едва пробивался. Где он, истинный путь, о котором мечтает Джак Драко? Где торжество добра, рожденного великодушием, состраданием и самопожертвованием? Дух Ньюмена спит, не подозревая о существовании себя самого.
Скажи им, кто ты! Скажи, что твой орден — Имперский Кулак! Передай Книгу Судьбы почитателям Тзинча! Встань в их ряды и помогай разрушать космос! Ты будешь вознагражден.
В сознании Лекса копошились въедливые черные тараканы, слившиеся в единое вездесущее ворп-чудовище.
— Какой орден ты предал? — прозвучал вопрос.
Д'Аркебуз пробормотал нечто невнятное.
Зубы не разжимались, язык не поворачивался.
Душа десантника тонула в океане подлости и всплывала, и тонула вновь. Скоро она перейдет в собственность Тзинча.
— Какой орден?
Из глубин памяти Леке услышал голоса Биффа и Ереми, призывающие его держаться.
Друзья вновь пришли ему на помощь, придали ему силы. Он вырвал левую руку из лап отступника и зажал ею рот. Татуировка засияла перед его глазами. Имена Ереми и Биффа обрамлял орнамент из могущественных рун. Друзья станут его ангелами-хранителями, а через них — сам великий Рогал Дорн.
Весь в поту, дрожа от напряжения, Леке подчинился силе десантников Хаоса. Назвать свой орден он может, не пороча себя. Гордое, славное имя не за чем скрывать! То, что Книга Судьбы рядом, отступники знали и сами.
Что ж, они пошлют за реликвией элдаров новобранца. Это станет для него проверкой.
— В особняке решат, что их дружок спасся, а он их всех прикончит.
Леке принял оживленное участие в обсуждении. Что лучше: задушить Инквизитора голыми руками или живым привести его к братьям по колдовству? Смакуя подробности, он нарисовал картину того, как оторвет сквату конечности и разложит по кастрюлям и сковородкам. Воровку Ракел ждет мучительная смерть от полиморфина.
Леке разошелся вовсю. Он больше не боялся. Татуировка, вытравленная на левой руке, спасет его.
Десантники Хаоса хохотали до упаду. Ну, а если новобранца раскусят и убьют? Что ж, он умрет обновленным — предателем не только своего ордена, но и всех наивных людишек в разваливающейся Империи. Тогда служители Тзинча сами захватят особняк и овладеют ценным трофеем.
— Он идет убить нас! — промямлил Гримм, прицеливаясь в Лекса.
