с криком:
— Папа! Папа! Папа приехал!
Глава 62. Мышка
Мой взгляд автоматом перемещается на Милену.
Я обещала, что, если она сдаст меня, я перестану с ней общаться. Совсем...
Но даже она не смогла бы так искренне сыграть. Актриса она хреновая.
Значит, мама. Моя, блядь, родная мама.
Она даже не смутилась. Просто встала и пошла к любимому зятю. О да, они сразу нашли общий язык. И всегда, когда я лишь мельком замечала, что несчастлива с Антоном, она напоминала, что мне лучше не найти. Что он не курит, не пьет, не гуляет и вообще образцово- показательный муж.
Муж обнимает Тихона, пока остальные, судя по их замершим лицам не знают, как себя вести. И я в том числе. Хотя Камиль тут же берет меня за руку и довольно грубо говорит:
— Я сам, сиди.
Вот и все. А дальше хоть трава не расти. Но я не сдерживаюсь. Останавливаю маму и отвожу ее в сторону, пока Тихон с присущим ему восторгом рассказывает Антону, какой классный Камиль... Не к добру. Сегодня все не к добру
— Зачем, мам? Просто скажи зачем, - только бы не заплакать.
— Ты думаешь, я не желаю тебе счастья?
— Не знаю. Может быть, мы с тобой по-разному понимаем это счастье?
— Ты- мать. Твое счастье — это твой ребенок. Милена никогда не узнает, что такое иметь собственного ребенка, а ты собралась променять счастье мальчика на член?
— Ты передергиваешь! Сын будет счастлив, если буду счастлива я. А мое счастье Камиль.
— Камиль? Ты знаешь его сколько? Три месяца? И много хорошего он для тебя сделал? Трахал как следует? Через год -два запал спадет, и что между вами останется?
— Я не понимаю, правда. Много всего останется. Нам всегда есть, о чем поговорить. Мы ведь не только сексом занимаемся.
— Я не удивлена, что ты зацепилась за него, - вздыхает мама. - Вылитый твой отец. Тоже покорил меня сразу, сразу женился. Веселый был. Шутки свои любил шутить, как твой Камиль. А знаешь, что я потом хотела уйти от него? Развестись!
— Да что ты такое говоришь? Он был идеальным мужем и отцом! Лучшим на свете!
— Да, именно так он выглядел для тебя, именно поэтому я не разводилась. Потому что у меня были девочки, искренне его любящие. Да и отцом он был хорошим, только гулял, как мартовский кот.
Она кивает в сторону Камиля, настроение которого менялось на глазах. Что-то назревает, Антон говорит с Тихоном, а Камиль злится. Как бы не подрались.
Я делаю шаг в их сторону, но мама берет меня за локоть.
— Все смеялись надо мной, жалели, а я даже спать с твоим отцом не могла, потому что всегда чувствовала чужие духи на его коже. Мерзкий запах секса. Я любила его больше жизни, Лида, и радовалась, когда он освободил меня. Когда умер. Ты этого хочешь? Желать кому-то смерти.
Боже, мама...
— Все будет не так.
— Антон не идеальный, нет. Он предал тебя, но никогда не сделает тебе так больно, как сделает однажды Камиль. И ты знаешь почему.... Потому что Антона ты никогда так не полюбишь…
Я смотрю в глаза, полные слез, и верю каждому слову, словно мама впервые говорит со мной по — настоящему.
В этот же миг вскрикивает Милена, а Антон оказывается на земле.
Судя по всему, сбитый таки ударом кулака. Но не это меня удивляет, а Тихон, который вдруг начинает молотить ногами и руками Камиля. Выглядело бы это смешно, если бы не было так страшно... А Антон еще и подыгрывает, держась за нос, из которого течет кровь. Стонет придурок о том, как ему больно...
— Ты ударил моего папу! Ты плохой! Плохой! Не люблю тебя! Не дружу с тобой! — кричит Тихон, заикаясь, а Камиль просто стоит, не зная, как реагировать. Зато знаю я.
— Мам, в комнате сумка. Принеси сейчас же.
— Сумку?
— Быстрее!
Я пытаюсь успокоить Тихона, но все вокруг говорят, стоит шквал голосов, и он не может перестать кричать и плакать. Никакие уговоры, угрозы не помогают. Тогда я просто поднимаю его на руки, но он и вырывается, и обнимает Антона, и тот несет его в машину.
Мы втроем выходим за ворота дома и подходим к машине. Здесь уже стоит детское кресло, в которое Антон усаживает все еще ревущего Тихона, а сам садится за руль.
Я уже открываю дверь и залажу на сидение, но закрыть ее мне не дают. Камиль. Злой, напряженный, в такие моменты он особенно красивый.
В такие моменты он не выглядит, как балагур...
— Ты просто уедешь с ним?
В такие моменты, когда от тебя требуют четкого ответа, хочется спрятаться... Просто стать невидимкой или лучше уснуть и проснуться в объятиях Камиля, когда Тихон прибегал в нашу комнату и прыгал на кровати...
— Да.
— Вернешься к нему? Ляжешь в постель? Будешь в любви признаваться?
— Камиль...
— Я все понимаю, сын отца любит, несмотря на то, что за эти недели он даже не упомянул его. Я все понимаю, но мы бы его успокоили... Так и будешь молчать? Лида. Мышка, — говорит он уже тише, на корточки садится, в глаза смотрит. Меня потряхивает, каждое слово стягивает в узел внутренности все больше. — А МЫ как же?
Пальцами чуть касаюсь зарослей щетины, внутри себя представляя, каким шикарным он будет в тридцать, в сорок, в пятьдесят. Самым лучшим. Не моим.
— А МЫ это сказка, в которую мне очень хотелось верить. Спасибо тебе за нее...
Камиль шумно выдыхает, встает с корточек и берется за дверь.
— Я принимаю это только из-за Тихона. Но даже не думай, что все кончено...
Хлопок двери раздувает волосы, и я, хлопая глазами, смотрю, как Камиль уходит в сторону дома Игната, оставляя всех позади.
— Ну что, едем? — слишком позитивно начинает Антон, а я, сверкнув в него глазами, рявкаю:
— Поехали уже, хватит делать вид, что ты счастлив!
— А так и есть. Я вернул жену и ребенка.
— Что? На работе стали спрашивать почему ты нихера больше не знаешь?
— Ты на взводе. Дома поговорим.
— Да уж как обычно. Только дома мы никогда не разговаривали. Ты закрывался на балконе и смотрел ютуб.
— Не придумывай.
— Мам, я
