Епископ фыркнул:
— Вы что, думаете, они взорвут планету? Бросьте, Голос, среди людей больше нет Эндеров. Самое худшее, что с нами может случиться, — это карантин…
— В таком случае, — заявил Дом Кристано, — зачем нам вообще подчиняться их приказам? Давайте пошлем им сообщение, расскажем о Десколаде, пообещаем не покидать планету и попросим не появляться здесь — вот и все.
Босквинья покачала головой:
— М-да, и, по-вашему, никто из них не скажет: «Лузитанцы могут уничтожить любой мир одним прикосновением. У них есть космический корабль, они склонны к непослушанию вплоть до мятежа, их соседи — убийцы-свинксы. Их существование представляет собой угрозу для всех нас».
— Кто осмелится сказать такое? — возмутился Перегрино.
— В Ватикане — никто, — сказал Эндер. — Но Звездный Конгресс не занимается спасением души. У него ее нет.
— А возможно, они и правы, — прошептал епископ. — Вы же сами говорили, что свинксы мечтают о космических полетах. И куда бы они ни пришли, всюду будет то же самое. Даже на необитаемых мирах, не так ли? Всюду они будут оставлять после себя один и тот же однообразный пейзаж: леса, где все деревья одинаковы, степи, где растет только капим, а в степях пасутся только кабры и одна лишь ксингадора пролетает над ними.
— Возможно, когда-нибудь мы научимся управлять процессами Десколады, — впервые заговорила Эла.
— Мы не можем рисковать нашим будущим. Шансы слишком малы, — отозвался епископ.
— Вот поэтому мы и должны восстать, — рассмеялся Эндер. — Видите ли, Конгресс именно так и подумает. Так оно и было три Тысячи лет назад, в дни Ксеноцида. Все проклинают Ксеноцид, потому что мы уничтожили инопланетян, чьи намерения были вполне безобидны. Но пока человечество считало, что жукеры твердо намерены уничтожить людей, у лидеров человечества не оставалось выбора — только давать отпор всей наличной силой. И теперь мы стоим перед той же дилеммой. Они уже боятся свинксов. А когда разберутся с Десколадой, перестанут верещать о необходимости защищать их. Во имя выживания человечества они уничтожат нас. Возможно, не всю планету. Как вы правильно заметили, среди нас нет Эндеров. Но они, несомненно, сравняют Милагр с землей, а с ним сотрутся и все следы контакта. Они убьют всех свинксов, когда-либо сталкивавшихся с нами. Установят вокруг планеты кордон и не позволят оставшимся в живых аборигенам выбраться из «деревянного века». Ведь, окажись вы на их месте, вы поступили бы точно так же, правда?
— И это говорит Голос? — удивился Дом Кристано.
— Вы были там, — сказал епископ. — Вы были там — в первый раз, когда мы воевали с жукерами.
— В прошлый раз мы даже не могли поговорить с жукерами, мы не могли узнать, раман они или варелез. Но сегодня мы здесь! На другой стороне. Мы знаем, что не рванемся в космос уничтожать другие миры. Мы знаем, что будем сидеть на Лузитании, пока не нейтрализуем Десколаду и не сможем выйти спокойно. На этот раз мы поможем раман остаться в живых, чтобы тому, кто напишет их историю, не пришлось называться Голосом Тех, Кого Нет.
Вдруг дверь распахнулась и, оттолкнув секретаря, в кабинет ворвалась Кванда.
— Епископ, мэр, вам срочно надо… Новинья…
— Что такое? — спросил епископ.
— Кванда, мне придется арестовать тебя, — начала Босквинья.
— Арестуете позже, — выдохнула девушка. — С Миро беда. Он перелез через ограду.
— Он не… это невозможно! — выкрикнула Новинья. — Это убьет его… — И с ужасом поняла, что сейчас произнесла. — Отведи меня к нему.
— Вызовите Навьо, — скомандовала Дона Кристан.
— Вы не понимаете, — прервала Кванда. — Мы не можем до него добраться. Он с той стороны.
— А что же мы можем сделать? — спросила Босквинья.
— Выключить ее, — ответила Кванда.
Босквинья беспомощно поглядела на остальных.
— Это не в моих силах. Оградой управляет Комитет. По анзиблю. Они ни за что не отключат ее.
— Значит, Миро мертв, — тихо сказала Кванда.
— Нет! — воскликнула Новинья.
И тут в дверь вошла еще одна фигура. Маленькая, покрытая мехом. Кроме Кванды и Эндера, никто здесь не видел свинкса во плоти, но догадаться было не так уж трудно.
— Простите, — проговорил свинкс. — Вы хотите сказать, что нам следует посадить его немедленно?
Никого не интересовало, как свинкс перебрался через ограду. Все были слишком заняты, пытаясь осознать, что он имел в виду под словом «посадить».
— Нет! — закричала Новинья.
Мандачува удивленно уставился на нее:
— Нет?
— Я думаю, — вмешался Эндер, — вам вообще больше не следует сажать людей.
Мандачува застыл.
— Что вы хотите сказать? — спросила Кванда. — Вы расстроили его.
— Полагаю, он будет еще больше расстроен, прежде чем закончится этот день. Пошли, Кванда, отведи нас к ограде, туда, где лежит Миро.
— А что толку, если мы не можем проникнуть через ограду? — поинтересовалась Босквинья.
— Вызовите Навьо, — продолжал Эндер.
— Я пойду приведу его, — кивнула Дона Кристан. — Вы забыли — вызвать-то никого нельзя.
— Я спрашиваю: зачем? — потребовала Босквинья.
— Я вам уже говорил сегодня. Если мы решимся восстать, то прервем связь. И тогда — пожалуйста, отключайте ограду.
— Вы что, пытаетесь использовать беду Миро, чтобы подтолкнуть меня к решению? — возмутился епископ.
— Да, — сказал Эндер. — Он один из вашего стада, разве не так? Так что бросайте всех остальных, пастырь, и пойдемте с нами спасать заблудившуюся овечку.
— Что происходит? — спросил Мандачува.
— Ты ведешь нас к ограде, — ответил Эндер, — и, пожалуйста, поторопись.
Они слетели по ступенькам, ведущим из покоев епископа в собор. Эндер слышал, как Перегрино топает у пего за спиной, бормоча что-то о лицемерах, искажающих для личных нужд Священное писание.
Они пересекли зал. Мандачува бежал впереди. Эндер заметил, что епископ задержался у алтаря, перекрестился и странно посмотрел на мохнатого проводника. Когда они выбежали из собора, епископ поравнялся с Эндером.
— Скажите мне, Голос, — поинтересовался он, — как вы думаете, если мы разрушим ограду, если мы восстанем против Звездного Конгресса, мы, следовательно, тем самым положим конец всем ограничениям на контакт со свинксами?
— Надеюсь, — отозвался Эндер. — Надеюсь, что между ними и нами не останется искусственных барьеров.
— Тогда, — обрадовался епископ, — мы сможем понести Слово Господа Нашего пеквенинос, не так ли? Ни одно правило уже не будет запрещать этого.
— Именно так. Они могут не обратиться в нашу веру, но попытаться никто не запретит.
— Мне нужно подумать об этом. Но возможно, возможно, мой дорогой неверный, ваше восстание откроет двери к спасению для целой расы. Теперь я готов увидеть в вашем появлении промысел Божий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
