Поезд засвистел громко и отчаянно, и тут же раздалось шипение и скрип тормозов. Машинист увидел наш сигнал!
Я рывком отпустила иллюзию и метнулась к Ланзо.
— Довольно! Все получилось! — я тряхнула его за плечи. Его ноги подкосились, и мальчик чуть не упал, но я сумела удержать его.
Вдалеке застыла черная махина паровоза; из кабины выпрыгнул человек и встал, озираясь.
— Скорее к нему, предупредим!
Ланзо кивнул и бросился бежать, старательно петляя между молодыми деревцами. Я удобнее закинула сумку на плечо и собралась бежать следом.
Ланзо выскочил на рельсы и вдруг остановился и повернул ко мне свое бледное личико. Лунный свет обливал его тонкую фигурку.
— Это не Северо-западный экспресс! — крикнул он.
Я вгляделась в очертания паровоза и похолодела. Мы ошиблись! Паровоз был небольшой, и к нему был прицеплен один-единственный вагон. Это паровоз Роберваля, на котором нас доставили в лесной особняк!
Ланзо внезапно попятился, как будто увидел что-то в поросли и это его испугало.
В этот момент меня сильно ударили в спину и сбили с ног. Я уткнулась лицом в землю, еще не сообразив, что произошло. Лязгнули зубы, в глазах вспыхнул фейерверк.
— Лан... — я подняла голову, чтобы позвать мальчика, но получила такой удар под ребра, что захлебнулась. И в тот же миг меня схватили грубые руки, дернули, перекинули через плечо и потащили прочь, в темноту леса.
Глава 28
Маски сняты
Я ничего не видела и не могла поднять голову. Мое лицо уткнулось в грязную куртку, жесткое плечо похитителя больно передавливало ребра, от чего меня жутко тошнило.
Кто-то коротко выругался. Вскоре меня скинули на землю, надели на голову мешок, схватили за плечи и заставили встать. Но далеко мы не ушли; меня опять подняли, потащили куда-то наверх и снова грубо бросили — но уже не на землю, а на твердый пол. Голоса теперь звучали громче, как в помещении. Пол содрогнулся, застучали колеса, и я поняла, что меня погрузили в вагон.
В ушах тонко звенело, я улавливала лишь обрывки разговора, но разобрала то, что меня несказанно обрадовало: Ланзо не поймали! Бандиты надеялись, что его отыщут те, кто остался в лесу и возле железной дороги.
Хоть бы у Ланзо хватило сообразительности затаиться до рассвета, а потом выйти на дорогу и позвать помощь!
О своей участи я старалась не думать.
Поездка продолжалась недолго; вскоре заскрипели тормоза, покачивание прекратилось. Меня без церемоний вытащили наружу и поволокли вперед. К этому моменту я уже мало что соображала, время от времени проваливаясь в забытье.
* * *
...На лицо обрушился поток ледяной воды, грубо возвращая в реальность. Я замотала головой, рванулась, но меня швырнули назад. Я вскрикнула, открыла глаза и обнаружила, что сижу в кресле, а прямо передо мной маячит лицо усатого столичного господина; в руке он держал пустой стакан.
— Пришли в себя, госпожа Верден? — спросил он серьезно, помаргивая бесцветными глазками. — Прошу прощения за грубое обращение, но иначе было нельзя, сами понимаете.
Я вжалась в спинку и медленно огляделась.
Просторная полутемная комната, освещенная лишь керосиновой лампой. Стены неровные, каменные, кладка в выбоинах и паутине. Особняк Грабба, не иначе.
Лампа стоит на столе у заколоченного окна. На стенах вытягиваются тени людей. Их несколько в комнате…
За столом, нервно постукивая пальцами и посверкивая очками, сидит Амброзиус Анвил. У стола, заложив руки за спину, стоит, нахмурившись, бургомистр Фалберт Флегг и возмущенно дышит. Его жирный живот так и колыхается...
...А напротив моего кресла, за спиной у усатого, сложив руки на груди, подпирает плечом стену Корнелиус Роберваль.
Он смотрел на меня не отрываясь, но его глаза оставались непроницаемыми. Его лицо в тусклом свете казалось бледнее, чем обычно, у рта проступили жесткие морщины, и он выглядел гораздо старше.
Чужой, незнакомый… враг.
Я первой отвела взгляд и сфокусировала зрение на противном, длинном лице усатого с вдавлинами возле висков и вялым ртом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Рот двигался, продолжая говорить.
— Шустрая вы особа, госпожа Верден, — он выпрямился, схватил отворот пиджака и нервно помял. Я как зачарованная смотрела на его неестественно длинные пальцы, гладкие, как будто резиновые. — Чуть не порушили наши планы. Решили, что остановили Северо-западный экспресс? Похвальный порыв. Но вы ошиблись. Он пойдет лишь через два часа. У нас полно времени. Мы найдем мальчишку и с его помощью…
Он не договорил, лишь издал короткий смешок. Помолчал, покачал головой и спросил:
— Ну, и как вам понравился Крипвуд и его обитатели? Помнится, когда вы туда ехали, были полны радужных надежд. Жаль, что они не сбылись. Вы такая наивная... милочка.
Я вздрогнула.
— Мы с вами встречались раньше... — проговорила я хриплым голосом. — Вы… были женщиной.
— Узнала, — сказал усатый с удовлетворением. — Да, мы с вами ехали в одном купе до Шваленберга. Я был в другом обличии. Что скрывать: я тщеславен и люблю поговорить сам о себе. И заодно выяснить что-нибудь о человеке, с которым разговариваю.
— Вы — Химерас? Преступник с сотней лиц?
— Ну, не с сотней, что вы! У меня не больше дюжины личин.
Он помолчал, а потом вытянул длинный гладкий палец и обвиняюще ткнул мне в грудь:
— Признаться, тогда, в поезде, я был крайне расстроен тем, что вы так пренебрежительно говорили обо мне и отвергали факт моего существования. Я есть. Я существую! Теперь, милочка, вы в этом убедились.
Я покачала головой, не веря в происходящее. Химерас! Передо мной стоит Химерас! Он не выдумка, не фантом! Он реален! ...И Корнелиус — его правая рука.
Я внимательно всмотрелась в своего крайне неприятного собеседника. Журналисты писали, что никто и никогда не видел его настоящего лица. Если он носит маску, то она сделана очень искусно — от кожи не отличить!
...Нет, отличить. Складки у век лежат не так, как у живого человека. И рот… мышцы возле губ остаются неподвижными, когда он говорит. Усы это маскируют, но если приглядеться…
От открытия мне стало так жутко, как будто я смотрела на лицо говорящего покойника. А тот продолжал с удовольствием болтать:
— Узнав, что Одаренная направляется в Крипвуд, город, которому отводилось важное место в моих гениальных планах, я забеспокоился. И не зря. Так и вышло! Вы принялись совать нос, куда не следует. Видите, какая это нехорошая привычка. К чему она вас привела! Мои сообщники. — он кивнул на Анвила. Тот отвернулся, — …за вами приглядывали. Но ни у одного из них нет таланта сенситива, увы! Вы могли нам пригодиться. Какое-то время я думал вас использовать, пока не узнал, что вы — дефектив. Это ведь мальчишка устроил те иллюзии в лесу? Вы на такое неспособны, как понимаю. Но мы благодарны вам за то, что вы рьяно взялись выявлять дар у местных детей. Без вас мы бы не обратили внимания на мальчишку Лукаша. Да здравствует новая программа Департамента образования!
Он картинно похлопал в ладоши.
Я молчала, не зная, что ответить.
— Вопрос в том, что делать с вами теперь. Вывести вас из игры, раз и навсегда, или все же найти вам применение…
— Что вы задумали? — спросила я.
— Ну, вы уже знаете! Болван Лукаш вам рассказал, не так ли?
— Вы... собираетесь ограбить Северо-западный экспресс?
— Ну конечно! Именно! — он рассмеялся. — Увы, накануне в банковском вагоне установили сейфы новой конструкции, чтобы перевезти немыслимое количество золота и банкнот. Чтобы их вскрыть, понадобится взрывчатка. Но она же может повредить содержимое. Выход один: выдернуть дверь, используя манипуляции эфирными потоками. Для этого нужен сильный Одаренный... и мы его нашли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И тут он внезапно разозлился.
— И потеряли — из-за вас! Что вы кинулись спасать мальчишку! Любой здравомыслящий человек бежал бы подальше! Из-за вас наш план под угрозой!
