— Я слышу, объявляется тревога. Так? — сказал Хобарт. Его помощник кивнул. — Слышите этот тревожный сигнал?
И действительно, с улицы послышались крики толпы, глухой и далекий звон колоколов, топот ног, барабанный бой, визг старых гнутых медных свистков, а затем — так близко, что Лив вздрогнула в своем кресле, — торопливый грохот ружейного огня: три выстрела — пауза — и затем еще три.
— В этот раз мы не станем отступать. Мы смоем пятно поражения с нашего великого государства. Вы увидите, на что мы способны, мадам. Мистер Халгинс, отведите ее куда-нибудь, чтобы не мешала. У нас впереди много дел.
48. УСИЛИТЕЛЬ
Кридмур закатал рукава, вытянул руки ладонями вверх. И загнул пальцы, словно пижон из большого города, проверяющий, не грязные ли у него ногти, как это делал старый щеголь Фэншоу. Ногти и правда оказались очень грязными; он давно не следил за ними. Уже много недель Кридмур не бывал в обществе каких-либо дам, кроме Лив, которую он в расчет не брал, и о гигиене ногтей не задумывался. Он вспомнил, как пес его отца, большой косматый дружелюбный зверь, прибегал из полей мокрым от грязи и шумно отряхивался, забрызгивая черной жижей камни и хворост. Отряхнуться примерно так же хотелось теперь самому.
Вместо этого Кридмур улыбнулся и разогнул пальцы:
— Видите? Мои руки пусты, сэр. Грязноваты, конечно, но путь сюда выдался нелегким. Не могли бы ваши люди опустить ружья? Поговорим как цивилизованные люди!
Стрелки даже не пошевельнулись. Косматый старец в центре шеренги смотрел все так же сурово, глаза его пылали ненавистью. Он чуть заметно подергивался — стоять неподвижно ему было трудно. Кридмуру показалось, что больше всего старцу хочется бегать кругами, размахивать руками и разглагольствовать.
Безобразное устройство в руке старика притягивало к себе взгляды. Маленький железный курок завис над спусковой пластиной, и только палец старика, чуть дрожа, удерживал его от удара.
— Руки у тебя проворные, — сказал старик. — Снимай ремень.
— Нет.
— Знаешь, что у меня в руке?
— У меня спадут штаны. Это будет нелепо в такой торжественный момент. Два противника, достойных друг друга, наконец-то встретились! Меня зовут Джон Кридмур. А вас, сэр? Вы новый доктор Генерала? С виду вы ученый человек.
— Я его врач, Кридмур. И его верный офицер. Тебе не забрать его из-под моей опеки. Ты не достойный враг: такие, как ты, — зверье. Вампиры, крысы. Мне противно, когда подобные твари разгуливают по нашим улицам.
— Я здесь ненадолго, доктор.
— Меня зовут Брэдли. Запомни имя того, кто поймал тебя, Кридмур. Того, который получит награду за твое убийство. Твой хвост послужит мне трофеем, зверюга.
— Злобный он, этот доктор, — подумал Кридмур. — И не умеет держать язык за зубами.
— Да, Кридмур, но помни об устройстве в его руке. Он опасен.
— Полагаю, я бегаю быстрее, чем звуки из его глотки. Я окажусь в дверях прежде, чем старик отпустит курок.
— Генерал в этой комнате, Кридмур. Ты сможешь также быстро увести его с собой? Нет, не сможешь. И не смей даже думать о том, чтобы бросить его, Кридмур. Мы знаем, как устроен твой разум.
— Ты ранишь меня, мой друг. Не уязвляй моих чувств слишком жестоко, я могу закапризничать вам назло. На самом деле я сомневаюсь, что смогу убежать от взрывной волны. Глядите, как пляшет палец доктора на курке.
— Да, Кридмур.
— Я мог бы уйти. Он блефует. Если я повернусь и уйду, он не исполнит своей угрозы, поскольку не осмелится убить своего драгоценного Генерала — солнце Республики, вернувшееся с того света.
— Посмотри ему в глаза, Кридмур. Почувствуй его ненависть и страх. Он не очень рационален. И очень стар, его смерть близка. Мы не можем предвидеть, каким будет его следующий шаг. И не можем рисковать.
— Что же нам, стоять здесь, застыв от страха друг перед другом? Как долго? Пока не остынет солнце? Или пока сюда не заявится Линия и мы не останемся стоять на грязных дымных улицах, окруженные безликой толпой? Или пока нас не захлестнет Западное Море и мы не утонем или не застынем, как кораллы? Как нелепо. Как утомительно.
— Да, Кридмур.
— Какой же он смелый, если вот так по-глупому противостоит. Не думаю, что у него есть хоть малейший шанс дожить до утра. Как по-вашему, он знает об этом?
— Ты никогда не был таким, как он, Кридмур...
Доктор сплюнул. Его растрепанные волосы колыхались, как на стылом ветру.
— Снимай ремень, черт бы тебя побрал!
— Я предпочел бы этого не делать. Тогда вы перестанете меня бояться, и равенство между нами пошатнется. Можно спросить, как вы узнали, что я здесь? Вы ждали меня. Это для меня сюрприз. Я вел себя очень тихо.
— Думаешь, мы столько лет сражались с Линией и ничему за это время у них не научились? Ничего не переняли?
— Ах...
— Я лично участвовал в уничтожении трех Локомотивов.
— Превосходно!
— Мы подбирали с поля боя все, что могли. Изучали все их тайны. У них есть машина, которая умеет засекать таких, как ты. Чуять ваш запах. Мы были предупреждены о твоем появлении.
— Да, да, знаю. Черная коробка примерно вот такого размера? Внутри — медные проволочки, дыхательные трубки, барабанные перепонки? Царапающая иголка? Когда мы разговариваем с Хозяевами, их голоса доносятся из глубин мрачной Ложи — или, можно сказать, они низвергаются из тьмы в ореоле огня, точно метеоры. Ткань оболочки мира рвется, на ней остаются шрамы, эфир возмущается — и эти коробочки сотрясаются. Современные действуют в радиусе полумили, но у вас, разумеется, старая модель. Спрятаться от них можно, просто я никак не ожидал увидеть такую машинку здесь! Подумать только, а ведь я уже думал, что голоса слышны только в моей бедовой башке, что это просто голоса темных сторон моего «я». Спасибо, что напомнили мне об истинном положении вещей, доктор. Если это безумие — по крайней мере, безумен не только я. Рад общению, док. И кстати, где вы получили это ранение?
— Расстегни ремень, Кридмур. Ты в ловушке. Ты не позволишь ему умереть. Твои Хозяева этого не допустят. Они кинут тебя, Кридмур.
— А вы? Вы не кинете? Или вы способны укокошить своего Генерала, док?
— Иногда приходится идти на жертвы. Если понадобится его убить — я это сделаю, и память о нем останется в наших дальнейших подвигах.
— Какая одержимость. Как жестоко. Как негуманно. Подумайте вот о чем, док: возможно, мои хозяева хотят заполучить Генерала не для себя. Возможно, они просто не хотят допустить, чтобы он попал в руки Линии? Ведь он — ключ к завершению Великой Войны. Вы слышали об этом? Вам это известно? Но зачем же моим Хозяевам прекращать войну? Они питаются кровью, огнем и горечью поражения. Мы с вами хотим мира, потому что мы — разумные люди. Так, может, они лишь обрадуются, если Генерал умрет? Тогда вам нечем мне пригрозить доктор, смерть вас и ваших людей предрешена. Я не угрожаю вам, просто перебираю варианты, чтобы убить время. Что вы об этом думаете?
— Снимай ремень и вставай на колени.
— Нет.
Лаури попробовал договориться:
— В последний раз спрашиваю, Хэйворт. Где они держат Генерала?
Пленник задрожал и отвернулся. Младший офицер Миллз замахнулся, чтобы ударить его, но Лаури жестом остановил его:
— Где, Хэйворт? Мы хотим взять его живым. Вы понимаете? Мы хотим обойтись без жертв.
— Не знаю. Не понимаю, о чем вы. Генерал мертв, он умер...
— Хэйворт. Мы завоюем твой город. Это неизбежно, понимаешь? Мы не можем допустить, чтобы вы здесь строили против нас свои козни. Мы знаем, что Генерал с агентом у вас, и мы их получим. Но если ты скажешь, где они, мы обойдемся без жертв.
Хэйворт прикусил окровавленную губу и промолчал.
— Чему они учат этих мальчишек? — сказал Лаури. — Чему они их учат?
Он снова толкнул Хэйворта, чтобы тот упал на колени, и отошел, подозвав к себе Миллза.
