Еще раз окинув взглядом созданное мною тело молодой женщины, обладающей, к слову, достаточно крепким телосложением для местных, страдающих почти вечным недокормом жителей, я с сомнением покосился на Кьюби. Похоже, для него все люди, что для нас шимпанзе. Становится ему обезьяной неприятно, но при этом больше нравятся приматы помассивнее. Но помассивнее — это, считай, агрессивнее. А это уже не нравится мне. Да и вообще никому в этом мире не понравится, всем хватает и обычной ненависти биджу ко всему человечеству в общем и шиноби в частности.
— Ты так на любого человека смотришь? И Хагоромо с его семьей для тебя тоже были кусками мяса? — решил полюбопытствовать я, и мой интерес вызвал справедливую негативную реакцию со стороны Кьюби.
Ощерившаяся гигантская пасть и вздыбившая шерсть на огромном звере слегка нервировала, но, к моему удивлению, Курама быстро успокоился. По крайней мере, бросаться он на меня не стал. Зато, все еще сверкая глазами, Кьюби негромко процедил:
— А когда ты смотрел на свою мать, ты видел кусок мяса?
— Ох, прости, похоже, я неправильно тебя понял, — примирительно сказал я. — И до сих пор не понимаю, если честно. Что тогда такого неприятного в том, чтобы занять человеческое тело? Ты ведь останешься самим собой, нет?
— Люди мелкие, слабые, презренные существа. Старик сотворил меня таким, какой я есть, и становиться таким ничтожеством… Гр! — в голосе Кьюби проскользнул слабо подавляемый гнев.
— Презренность людей своим презрением к ним ты не исправишь, — заметил я, — потому что эти слабые ничтожества сначала взяли тебя под контроль, а потом и запечатали, присвоив твою силу. Я не судья, я не могу рассудить, кто был виноват во вражде между биджу и людьми. Как всегда, наверное, обе стороны не без греха. Но обоюдная ненависть будет рождать лишь новую ненависть, порочный круг нужно разорвать.
— Ты предлагаешь мне простить их?! — словно не веря в то, что произносит эти слова сам, прохрипел Кьюби. — Может, моя память не слишком хороша, но то, как я жил в джинчурики, я помню очень хорошо! Даже сейчас я чувствую ту боль, которой меня связывает печать в Кушине! И она наложена тобой!
Нахмурившись, я наблюдал, как огромные глаза Курамы передо мной засверкали бешенством. Недовольно цокнув языком, раздраженный больше на себя, чем на Кураму, я выпустил сакки, сконцентрировав максимально возможное духовное давление на Кьюби. Этот прием требовал от меня особого ментального настроя, не обычной для шиноби кровожадности и жажды убийства, а осознания неотвратимости небытия для всего, что окружает меня. Я словно возвращался к той форме своего существования за гранью жизни, с высоты которой обычное человеческое существование было уже обреченным на тлен мгновением.
И даже бессмертный, казалось бы, биджу, на самом деле, был крупинкой под жерновами мироздания, которое в какой-то момент неизбежно перемелет и его.
— Успокойся, Курама, — спокойно попросил я застывшего биджу, гримаса на морде которого как-то мимолетно начала отражать не ярость, а, скорее, страх. — И прости, я не думал, что печать может доставлять тебе неприятные ощущения. Надо подумать, как можно это решить.
Мелкая дрожь прошла по телу Девятихвостого, который словно пытался стряхнуть с себя липкие прикосновения. Ему удалось быстро справиться с моим сакки, но оно все-таки смогло его вразумить и заставило остыть. Поерзав на месте, будто устраиваясь поудобнее, он разлегся на животе и опустил массивную голову на лапы, чтобы снова вперить меня подозрительный взгляд.
Постепенно снизив до минимума давление сакки на Кьюби, я позволил ему прийти в себя, внимательно следя за его поведением.
— Как это решить? — после паузы произнес Курама, словно ничего и не произошло. — Зачем вообще нужно было делить мою силу?
— На то было много причин. Во-первых, Кушина была при смерти, при выходе из нее ты разрушил многие меридианы. Чтобы спасти ее, пришлось вернуть хотя бы часть твоей чакры. Во-вторых, мне не выгодно, чтобы кто-то знал, что в Отогакуре есть биджу. В-третьих, мне не выгодно портить отношения с Конохой еще сильнее, чем сейчас. В четвертых… — я задумчиво посмотрел в алые глаза биджу. — В четвертых, есть еще несколько малозначимых причин, вроде необходимости мне лояльного джинчурики в Конохе. А что касается боли от печати, то, может, попробуешь поговорить с Кушиной, чтобы она ослабила печать? Позволь ей пользоваться частью твоей силы в обмен на большую свободу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Договариваться с пленителем хуже, чем сдаться победителю!
— Тебе-то сейчас какая разница? В Кушине только половина тебя, но в твоих интересах, чтобы все считали, что ты в ней весь. Ты здесь и ты в Кушине связаны. Пока ты живешь в Стране Звука и можешь жить не хуже ничтожных людей, так ли уж важно, в заточении ли твоя вторая половина? Главное, избавиться от главных неудобств. Да и стоит смотреть на проблему шире. Тебе нужна спокойная жизнь, но ее не добиться, просто ожидая момента, чтобы вырваться на свободу. Люди помнят буйства биджу и причиненные вами смерти — ты помнишь боль и унижение, причиненные ими. Круг ненависти не разорвать, не научившись прощать. Простить нельзя, не начав говорить. Хотя у тебя есть еще вариант — попытаться убить всех людей, но даже с учетом твоего бессмертия, шансов у тебя не много.
— Люди могут и сами уничтожить себя, — презрительно фыркнув, прокомментировал Кьюби.
— Ждать, пока мимо проплывет труп врага — тоже стратегия, — не стал спорить я, — но ты же не Чомей, чтобы на полном серьезе верить в такую свою удачу? Выгоднее из врага сделать если не друга, то союзника. Люди слабы и ничтожны, но они компенсируют слабость умом, хитростью и подлостью. Чтобы не проиграть им, не обязательно перенимать все их черты, но их нужно знать. Хотя, может, ты и так все знаешь, вроде, сам не дурак и умеешь оценивать силу. Ты не бросился на меня при первом взгляде, когда вырвался из Кушины. И ты не ринулся сломя голову в бой, как это сделал бы любой другой биджу, при встрече с Мадарой, когда он пришел, чтобы захватить тебя. Почему?
Ответил Курама не сразу, несколько секунд он молчал, все так же подозрительно рассматривая меня и прижав длинные уши к голове.
— Мадара был таким же слабаком и ничтожеством, как прочие люди, но он был опасен, — наконец, нехотя признал он. — Чакра в его глазах мне не понравилась сразу. Твоя чакра тоже опасна, напоминает Хашираму. Но эмоции напоминают Мадару. Вы оба были слишком уверены в том, что не проиграете.
Я с любопытством посмотрел на Кьюби, который немного подобрался и нервно подергивал хвостами. Кажется, мои слова его немного обеспокоили, но готовности нападать в нем не видно. Поэтому я решил, что можно полюбопытствовать еще.
— Я надеялся, что ты понял, что несмотря на осознание своей слабости перед биджу, и я, и Мадара, и Хаширама имели шансы на победу, так как знали твои слабости и могли победить не силой, а хитростью, — негромко, так, чтобы слышал только Кьюби, уточнил я. — Но раз уж ты упомянул чакру, то мне стало интересно. Мадара и Хаширама. Их чакра похожа на ту, что имели Индра и Ашура?
В этот раз Девятихвостый молчал дольше, и хвосты его подрагивали гораздо интенсивнее.
— Теперь, когда ты сказал об этом, я припоминаю, что они могли чем-то напоминать друг друга, Мадара и Индра, — наконец, медленно ответил лис. — Хаширама и Асура… Не уверен. Но ты спросил не просто так, значит, должны быть похожи? Ты слишком много знаешь. Про старика и про его детей. Даже про меня.
— Заглянул в прошлое, что в этом такого необычного? — с легкой досадой отмахнулся я.
А ведь я уже думал, что теперь найти Ашуру будет легче легкого. Он ведь может и среди кучи Узумаки в Отогакуре родиться. Выявить такого уникума заранее было бы, по-моему, небесполезно. С другой стороны, схожесть чакр Индры и Мадары уже хоть что-то.
— Ладно, это не так уж и важно, — все еще с чувством сожаления произнес я. — Мы вообще говорили не о том. Так вот, еще со времен нахождения в Ашуре, ты должен был бы догадаться, что даже заведомо более слабый способен победить сильного. И, в отличие от Мадары, Ашура использовал не хитрость. У младшего брата не было шансов победить старшего, если бы не ты, если бы не поддержка его сторонников и отца. Несколько шиноби способны победить тебя и любого другого биджу. Поэтому стоит подружиться хотя бы с частью шиноби. Начни с Кушины и Отогакуре. Пойми их и дай понять себя, докажи самому себе и своему старику, что ты не просто сгусток чакры, что ты сильнее и выше людей и можешь преодолеть самого себя, подавив ненависть первым.
