большего. — Я смог бы занять тебя, Марни. Я бы утомил тебя, оставил потной, сонной и едва способной двигаться ночь за ночью, ночь за ночью. Они тебе не нужны: тебе нужен только я.
Он вводит в меня третий палец, и мне кажется, что я растянута до предела. Только я знаю, что это далеко не соответствует реальной ширине и весу его члена. Это всего лишь прелюдия, и я хочу почувствовать, что будет потом. Мне даже почти нравится то, что он говорит. Мне нравится глубоко первобытный взгляд на нашу связь, как будто он самец, а я самка, и это то, что мы должны делать. Я и он. Только мы.
Когда я открываю рот, чтобы ответить, он снова целует меня, забирая мои слова, заставляя мои мысли вернуться к простым, непринуждённым, возбуждающим вещам, которых хочет моё тело. Я не думаю ни о форме, ни о Чарли, ни о Тори Страг, ни о тайне, ни даже о других парнях. Только о Заке. Здесь только я и Зак.
Он заставляет меня кончить рукой, отпуская мою задницу, чтобы обхватить меня за талию, а затем наблюдает за мной, губы припухли от поцелуев и слегка приоткрылись, когда я испытываю оргазм в его объятиях. Моё тело бьётся и покрывается испариной, и кажется невозможно сделать полный вдох. Всё, что я могу делать, — это тяжело дышать, преодолевая сильную дрожь в мышцах и поджимать пальцы ног.
Когда я почти успокоилась, прижимаясь к его широкой груди и чувствуя, как сокращаются мои внутренние мышцы под его пальцами, он вытаскивает их и заменяет своим членом. Парень заставляет себя преодолеть сильное сжатие, и на мои глаза наворачиваются слезы.
Я хватаюсь за плечи Зака, впиваясь ногтями в его кожу, и цепляюсь за них изо всех сил, пока он трахает меня на краю стола. Он использует его, чтобы подтягивать себя, и ударяет им о стену. Ещё раз, я благодарна, что Миранда моя соседка по комнате и — самое главное — что её сейчас нет в комнате.
Я не хочу, чтобы кто-то ещё это слышал: моё время с Заком принадлежит только мне.
Это только моё, и он только мой, даже если я не могу быть только его. Во всяком случае, пока. Может быть, никогда. Возможно, когда-нибудь. Я не знаю.
Это не имеет значения.
Он входит в меня до упора, на всю длину, достигая максимальной глубины внутри меня. Он такой большой, что требуется несколько толчков, чтобы перейти с грани дискомфорта в безграничное удовольствие. Теперь у меня нет костей, я едва успеваю прильнуть к нему, грубый полиэстер моей униформы трётся о его обнажённый живот, когда он стонет, уткнувшись в мои волосы, шевеля их своим дыханием.
— О, Марни, блядь… блядь… блядь, — Зак крепко прижимает меня к себе одной рукой, а другой прижимает ладонь к стене за столом, чтобы опереться. Он доводит меня до очередного оргазма, но даже когда я впиваюсь ногтями в его грудь и прижимаюсь к нему, он продолжает двигаться. Его член без защиты внутри меня, и мне это нравится. Я хочу почувствовать, когда он испытает оргазм, всю его силу и основную потребность. Он даёт мне это, насаживая меня несколькими сильными толчками и кончая глубоким удовлетворяющим стоном.
Мы стоим так некоторое время, тяжело дыша, держась друг за друга.
Что ж, ну, Зак держит меня на руках. Я практически разжижена, не могу пошевелиться, всё ещё пытаюсь отдышаться.
Как раз в тот момент, когда я думаю, что мы подходим к концу, он целует меня в шею, и каким-то образом снова становится твёрдым, и мы повторяем процесс. Он кончает во второй раз, но я полностью измотана, нежно использованная, мокрая от пота, с колотящимся сердцем.
Зак относит меня на кровать, переворачивает и расстёгивает молнию на топе и юбке. Он сам снимает последнее, а затем помогает мне освободиться от длинных рукавов. Как только я раздеваюсь, он ложится рядом со мной и смотрит в потолок.
— Разве у тебя нет тренировки? — шепчу я через некоторое время, пульс стучит в голове, тело болит самым наилучшим образом.
— Есть. — Он смотрит на меня, скрестив руки за головой. Я не могу не заметить, как расширились его зрачки, припухлость его рта от слишком частых поцелуев, чувство собственничества, пронизывающее всё его тело. — Но сначала я собираюсь тебя обнять.
Зак переворачивается, просовывает руку под меня и притягивает к себе. Он прижимается своим большим телом к моему, и, словно вспышка света, я быстро отключаюсь.
Умиротворение — вот на что похоже это чувство, когда темнота сна окутывает меня.
Невозможно, благословенно… умиротворённо.
Глава 10
Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон
Прошло десять минут с момента начала визита моего отца в Борнстед, и — если не считать того единственного объятия, которое он мне подарил, — я уже подвергаюсь его придиркам.
— Не думай, что только потому, что ты выходишь замуж за богатого парня, тебе не нужно учиться, — предъявляет он претензию, пока я изо всех сил пытаюсь устроить ему экскурсию по нашему новому дому. — Твоё имя указано в документах на этот дом?
— Да, — осторожно отвечаю я, прищуривая на него глаза. Я оглядываюсь через плечо, когда мы приближаемся к верху лестницы, собираясь войти в гостиную на третьем этаже. — А что? Это всё, что тебя сейчас волнует? Ты же знаешь, что я бы вообще не поступила в универ, если бы не эти парни. В мои планы входило жить в Санта-Крузе на диване у друга, заниматься серфингом и подрабатывать на набережной, — я пожимаю плечами в ответ на поджатые губы папы и поворачиваюсь обратно.
Он следует за мной на кухню, а затем выходит на задний дворик, где ждут парни. Голубые глаза Арчи устремляются прямо на Черча и задерживаются на нём. Давным-давно, в чертовски далёкой галактике (Натмег, Коннектикут), папе действительно нравился Черч. Какое-то время ему правда нравился Черч даже больше, чем я. Но потом, знаете ли, он узнал, что я была помолвлена с этим парнем, а также спала с ним, и с тех пор всё испортилось.
— Мистер Карсон, — приветствует Черч, делая шаг вперёд, как будто думает, что его действительно может обнять будущий тесть. Я бросаю быстрый предупреждающий взгляд, на который он совершенно не обращает внимания, обнимая моего отца, когда мужчина напрягается, спина становится прямой, как шомпол, когда он принимает вежливое объятие, стиснув зубы. — Я так рад, что вы смогли приехать.
Папа отстраняется и
