Наш матрос очень суеверен; проходя между людей, он проверяет, все ли ведут себя должным образом: может накликать беду тот, кто сквернословит, танцует или стрижет ногти или волосы в хорошую погоду (и, наоборот, их можно кидать в бушующее море, чтобы смягчить гнев богов).
На нижней палубе
Моряк перебрасывается парой слов с другим до пояса раздетым матросом. Когда не холодно, почти все матросы ходят с голой грудью, мы видим это по скульптурным изображениям. Теперь он спускается на нижнюю палубу, якобы проверить груз, а на самом деле убедиться, что «трофеи» (наш сестерций вместе с другими крадеными монетами) на месте. По центру корабля устроен квадратный проем со спускающейся вниз лестницей. Тут темно, без масляной лампы не обойтись. При ее слабом свете матрос пробирается между многочисленными мешками и амфорами. Они стоят впритык друг к дружке и в несколько рядов: верхние вставлены между горлышками нижних и т. д. В трюме понимаешь, что красивая веретенообразная форма амфор имеет практическое основание. Заостренное дно более прочное по сравнению с плоским.
Суженная форма амфор специально рассчитана на то, чтобы располагать их тесными рядами в несколько уровней. Вот как иным кораблям удается загружать в трюм целых десять тысяч амфор. Наконец, обращенные кверху ручки позволяют легко поднимать и опускать их.
Давайте оглядимся. Борта у корабля прочные; как держатся вместе доски обшивки? Тем же способом, каким соединяются выдвигающиеся элементы старого обеденного стола, когда в дом приходят гости: благодаря выступам-шипам, которые входят в специальные пазы. Продуманная пазовая система крепления гарантирует устойчивость конструкции. Кроме того, для более надежного крепления корпуса используются крученные трижды гвозди. Пример этой кораблестроительной техники (вместе с «шитой» — именно так — обшивкой) можно увидеть в Музее моря и античного судоходства в Кастелло-ди-Санта-Севера, к северу от Рима, расположенном на месте древнего этрусского порта Пирги. Музей небольшой, но единственный, в полной мере освещающий античную технику мореплавания.
Лабораторные исследования показали, что для киля и переборок древние предпочитали прочные твердые породы дерева, такие как дуб и олива; для деревянных гвоздей и обшивки выбиралась более легкая, гибкая и смолистая древесина — сосна, ель, лиственница.
В этом музее посетителей ждет сюрприз: единственная действующая реконструкция дренажного насоса. Все римские корабли имели такие насосы, чтобы откачивать воду в случае пробоины (либо чтобы осушить трюм, на дне которого накапливалась вода). Этот агрегат представляет собой деревянную трубу с протянутым внутри тросом, на котором закреплены по сечению деревянные диски. Простая и действенная система. Крутя ручку, приводят в движение трос, и диски, проходя по трубе, поднимают воду, словно ведра. Каков результат? Насос в состоянии откачать 200 литров в минуту. Интересно, что на античных кораблях имелись и более крупные насосы.
Громадная Изида, царица морей
С палубы доносятся громкие голоса. Матрос бегом взбирается наверх. Пассажиры показывают на приближающийся огромный корабль. Мы уже много часов плывем в открытом море, и этот парусный корабль, судя по всему, направляется в Остию. Он входит в состав знаменитого зернового флота. За ним колонной следуют другие. Эти корабли много дней назад отплыли из Александрии Египетской и пересекают Средиземное море, чтобы накормить Рим. Громадные и величественные, с красными парусами и завитком в виде головы животного на корме. В прошлом всякий раз, как корабль таких размеров прибывал в Путеолы, народ сходился на пристань поглядеть на него.
Корабль проплывает совсем рядом с нами, на палубе все затихли. Это самый большой корабль, какой можно встретить на Средиземном море. Длина его составляет 55 метров, ширина 13, а от самой нижней точки трюма до палубы расстояние 13,5 метра, то есть больше четырехэтажного дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эта царица морей имеет опытнейший экипаж, быть членом такого экипажа все равно что входить в морскую «национальную сборную».
На носу мы видим изображения богини Изиды, имя ее написано на обоих бортах судна. Все здесь непомерно большое: якорь и якорная лебедка, вороты и даже кабины на корме. Человек же у руля, наоборот, маленький, с лысой макушкой и курчавыми волосами. Но их цвет — белый — свидетельствует о громадном опыте мореходства.
И все же под его управлением настоящий исполин. Вероятно, примерно то же испытывает командующий авианосцем класса «Нимиц»!
Этот корабль, по некоторым оценкам, способен перевозить более тысячи тонн зерна!
Интересно было бы узнать, как размещены мешки в трюме: ради сохранения устойчивости судна и во избежание контакта с вечно сырыми стенами трюма они наверняка изобрели какое-нибудь подобие стеллажа.
Матросы на кораблях обмениваются знаками приветствия.
«Изида» проходит мимо нашего грузового судна как облако — громадное и бесшумное в своем безостановочном движении.
Шторм
Спустилась ночь, плавание продолжается под звездами. Пассажиры на палубе устроились кто как может. Кто-то укрылся полотняными покрывалами, чтобы защитить себя от сырости. Кто-то свернулся в уголке под простым одеялом. Море черно как смоль. Кормчий, или gubernator, то и дело смотрит на звезды — единственный ориентир в ночи. Наш матрос видел сон с дурным предзнаменованием; он никому ничего не сказал, но команда поняла это, заметив, что он улегся у единственной спасательной шлюпки…
В действительности это простая лодчонка, которой пользуются для маневров в порту и схода на берег. В нее могут поместиться десять-двенадцать человек. Так что на всех ее не хватит. Мы смотрим вокруг: спасательных кругов нет, а ведь в римскую эпоху плавать никто не умеет, за исключением тех, что живут в тесном контакте с морем, скажем матросов. Так что можно понять страх, владеющий людьми, которым выпадает пересекать море, тем более такое, как Средиземное, где за несколько минут может разыграться смертоносная буря. По сохранившимся данным, один из каждых пяти везущих в Рим зерно кораблей тонет. Здесь кораблекрушение означает верную гибель: радио и сигналов SOS не существует, никто не приплывет тебя искать. Кроме того, по сравнению с нашим временем кораблей курсирует довольно мало, вероятность, что вас подберут, невелика. Кто не утонул во время шторма, остается во власти морской стихии и вскоре гибнет от переохлаждения.
В пять утра мы внезапно просыпаемся: море вздулось, поднялся порывистый ветер, волны хлещут по бортам корабля. Все в тревоге, среди пассажиров кто-то молится и взывает к богам, кто-то плачет, готовясь к худшему. В таких ситуациях необходимы слаженные действия всех людей, включая пассажиров. Льняные паруса подбирают так, чтобы их не изорвало ветром. Море становится еще неспокойнее и, когда над горизонтом показывается солнце (лишь на мгновение, его тотчас проглатывают черные тучи), штормит уже по-настоящему. Море кидает корабль как игрушку. Волны, громадные, как холмы, похожи на преследующих жертву волков. Внезапно волна захлестывает корабль и, как спрут, хватает и тащит за собой несколько пассажиров. К счастью, им удается ухватиться за канаты, остальные спешат им на помощь. Мешки и тюки пассажиров катаются по палубе, но никто и не пытается их удержать. Все думают о спасении жизни.
Корабль напоминает боксера, которого лупит неистовый противник. Но он держится. Борьба продолжается несколько часов, пока наконец, ближе к полудню, море не успокаивается, как погрузившийся в сон гигант. На борту подсчитывают потери. Уставшие, мокрые, замерзшие пассажиры смотрят друг на друга, стуча зубами. Главное — остались в живых.
Кто-то божится, что обратный путь проделает пешком через восточные земли.
Что и говорить, главная задача в шторм — удержать судно на плаву, это единственное спасение. Рассказ о плавании апостола Павла, попавшего в бурю в Средиземном море, весьма красноречив. По мере усиления шторма сначала за борт бросили устройство наподобие подъемного крана, затем продолжили снижать вес, пожертвовав даже грузом зерна, за которым и отправлялся этот корабль, на котором Павел был простым пассажиром. Это как в космосе, выжить можно, только если исправен космический корабль.
