Словно гора упала с плеч. «Пронесло!» Чокнутый с облегчением вздохнул и опустил голову. Руки его продолжали механически двигаться, склеивая бумажные кульки. Мозг лихорадочно работал. «Почему Серьга появился в этой паршивой дыре? Случайно? Или разыскивал меня?»
Чокнутый ненавидел и боялся Серьгу, который, как злая звезда, стал для него символом несчастья. При виде его всякий раз по спине юноши пробегали мурашки. Чокнутый хорошо помнил тот день, когда он, несправедливо обвиненный в краже, оказался в участке. В тот день Серьга избил его до полусмерти. Но на этом мучения Чокнутого не кончились. Даже после освобождения Серьга все время следил за ним и следовал как тень.
И вот он снова появился, будто дьявольское наваждение! Неужели все начнется сначала? Эта мысль не давала юноше покоя, бередила душу.
Между тем день проходил за днем, а Серьга больше не появлялся. Чокнутый стал о нем забывать. Он с удвоенной энергией работал. Толстяк хозяин порой ворчал на парня, но в душе был им очень доволен, а иногда даже хвалил.
Однако успокаиваться было еще рано. Однажды произошел случай, о котором Чокнутый впоследствии не раз вспоминал. Как-то в лавку забрел один местный бездельник, некий Дин Аэр, который побирался в торговых рядах на Серангунском базаре. Он зашел купить пачку сигарет «Два персика». Когда он выходил со своей покупкой из дверей, внезапно вошел хозяин с товаром. Заметив уходящего шалопая, толстяк сразу же бросился к витрине и, громко сопя, стал пересчитывать лежавшие на ней пачки.
— Ах подонок! — взревел он. — Успел-таки упереть пачку «Трех пятерок»!
Брызгая слюной, толстяк принялся костить проходимца Аэра, а вместе с ним и Чокнутого, который плохо смотрел и не уследил, как у него из-под носа стащили пачку сигарет. Значит, парню придется возмещать убыток. Злосчастная судьба! Толстяк продолжал кричать и браниться, пока его не остановила жена, которой надоела ругань мужа.
— Будет тебе орать! Что ты на него напустился! Ведь ты же не видел, кто украл. Зачем напраслину возводишь на человека?!
— Бестолочь! — взвился толстяк. — Что ты понимаешь, глупая баба? Думаешь, зря этого проходимца сажали в каталажку? Таких подонков, как этот Дин, надо держать в ней вечно и не выпускать! Куда только смотрит королевская власть?!
Лицо юноши побледнело. Метелка из куриных перьев, которую он держал в руке, упала на пол, но, к счастью, толстяк не обратил на него внимания. Он продолжал бесноваться и кричать, на чем свет ругая злодеев, которым место в тюрьме.
На сердце юноши словно опустился тяжелый камень. Рано или поздно хозяин, конечно, узнает о его прошлом, и тогда конец — его вышвырнут за дверь одним пинком ноги…
Как-то на их улице случилась неприятная история. Три бандита в масках в полночь вломились в соседнюю парикмахерскую «Серебряная шпилька». Связав хозяина и его жену, они заперли их в кладовке, а сами, собрав все наличные деньги, исчезли, прихватив с собой небольшой металлический сейф. Эту новость принесла бледная от страха хозяйка, которая ходила за покупками на рынок. Ее рассказ привел супруга в большое волнение. Толстяк забегал по лавке, что-то бормоча под нос.
— Эй ты! — Странно вытянув шею, он вдруг подбежал к Чокнутому. Его голос сорвался на истерический визг. — Ты куда вчера вечером ходил?.. С этого момента, если будешь отлучаться, изволь сначала доложить мне!
Молодой человек хотел объяснить, что он всего-навсего сходил купить полотенце и сразу же вернулся обратно. И действительно, после истории с побирушкой Дином он вечерами почти никуда не отлучался и покидал лавку только в особых случаях, когда хотел повидать мать или купить что-то необходимое для себя.
Чокнутый промолчал и, взяв веник, принялся мести пол, перемещаясь в дальний угол лавки. Но вот наконец толстое брюхо хозяина уплыло во внутренние комнаты и оттуда послышался его приглушенный разговор с женой. Чокнутый перевел дух. Веник был ему больше не нужен.
Вдруг на полу лавки, прямо перед ним, возникла тень появившегося в дверях человека.
— Эй, Чокнутый! — раздался насмешливый голос. Резкий и громкий, он разрывал барабанные перепонки. — Поди-ка сюда!
У парня помутилось в глазах.
— Серьга!.. Зачем я тебе? — Голос молодого человека дрожал. Он боялся поднять глаза на свирепое лицо своего преследователя. Его взгляд был прикован к мутно желтевшей серьге, которая притягивала его своим холодным таинственным блеском.
— Заскулил, сволочь! Будто не знаешь, что вчера здесь обчистили лавку! — Чокнутый услышал презрительный смешок.
— А я тут при чем?..
— Ну, будет болтать! Потопали!
— Серьга, ну пожалуйста!..
Юноше вдруг захотелось сесть. Ноги, как ватные, больше не держали его. Голос парня звучал тихо, просительно. Чокнутый боялся, что их разговор услышит хозяин.
— Что здесь происходит? — послышалось блеяние толстяка, выбежавшего из кухни. — Что случилось?
Вытаращенные глаза, прикрытые мутной пленкой, уставились на посетителя. Толстяк сразу понял, кто перед ним, и догадался о цели визита. Он как-то странно сжался, и его голова ушла в плечи.
Серьга, осклабившись, протянул руку к полке и, с независимым видом взяв из банки «Три пятерки» сигарету, сунул ее в рот и закурил. На толстяка он даже не взглянул. Чокнутый вышел за ним.
В полицейском участке Чокнутого продержали целый день. После допроса его поставили в один ряд с какими-то парнями для опознания хозяином ограбленной парикмахерской. Потом его отпустили, и он сразу же вернулся в лавку. Толстяк хозяин, отсчитав ему положенные деньги, сказал, чтобы он убирался прочь…
Для Чокнутого началась новая полоса испытаний…
Перевод с китайского Д. Воскресенского
С. Раджаратнам
С. Раджаратнам принадлежит к старшему поколению сингапурских писателей. Он — политический деятель, бывший одно время министром иностранных дел Сингапура. Рассказы С. Раджаратнама публиковались за рубежом, в том числе в Советском Союзе («Восточный альманах», № 8, ИХЛ, 1980).
В предлагаемом вниманию читателя рассказе «Тигр» писатель говорит о вечных законах жизни, о близости человека к природе, о необходимости бережного к ней отношения.
Рассказ необычайно поэтичен. Ужас от встречи с тигрицей заставил беременную женщину поднять на ноги всю деревню. Охотники отправляются на поиски зверя и убивают его. А когда приходит весть, что рядом с убитой тигрицей были найдены несколько только что появившихся на свет тигрят, женщина испытывает наряду с благодарностью к тигрице за сохраненную ей жизнь жалость к обездоленным тигрятам. Прекрасно описанные автором сумерки, спускающиеся на тропическую природу, или глаза тигра, выражение которых меняется в зависимости от настроения животного, позволяют нам почувствовать, как бы вдохнуть далекий от нас мир джунглей.
В. Нестеров
Тигр
Фатима окунулась в прохладную мутно-желтую реку, и ей показалось, будто широкие золотые ленты воды, вспыхнувшие под лучами заходящего солнца, медленно обвились вокруг тела. Фатима пошла назад к берегу и остановилась в том месте, где вода доходила ей только до пояса. Под мокрым саронгом, прилипшим к полному коричневому телу, обрисовались налитые груди и округлый живот беременной женщины. Скуластое лицо утратило выражение мрачной чувственности, присущее лицам малайских женщин, а подернутые грустью непроницаемо черные глаза как бы смотрели внутрь самой Фатимы, где билась новая жизнь.
Фатима тряхнула головой, распустила черные блестящие волосы и подставила их шепчущему ветерку. С того места, где она стояла, деревня, скрытая кустарниками и высокими деревьями, не была видна. Ни единого звука не доносилось оттуда. Перед Фатимой расстилался ковер из густой высокой травы.
Вечер выдался тихий. Воздух застыл в неподвижности. Лишь изредка доносился крик одинокой водяной птицы, или зловеще хлопали крыльями совы, пробуждающиеся ото сна. Или крысы с легким всплеском ныряли в воду, шелестели в высокой траве и кустарниках какие-то маленькие зверьки. Пахло луговыми цветами, травой и болотом. Фатима вдруг почувствовала себя очень одинокой и очень заброшенной, будто очутилась в первозданном хаосе, когда земля еще была топким болотом и кишела отвратительными чудищами.
Поэтому низкое вибрирующее рычание тигра, которое вдруг услышала Фатима, вначале лишь усилило иллюзию. Лишь когда тигр взревел, Фатима поняла, что это — действительность. Массивная голова тигра, торчавшая из травы, прижатый к земле загривок были всего в каких-нибудь двадцати ярдах от женщины. Солнце высвечивало зловещий блеск пристальных желтых глаз, настороженные уши. Тигр повернул голову, зарычал, обнажив красный язык и желтые клыки, похожие на обрубленные сучки дерева.
