Анри не успел ответить: следующий залп потряс все вокруг и он, оглушенный, скорчился. Вдобавок глаза оказались запорошенными пылью.
Викрам упал на землю. Почти не осознавая, что делает, Анри подполз к индийцу и подтолкнул его к дыре.
– Идите с нами! Потом разберемся, что нам следовало делать и где мы должны были быть!
В тесном проходе было настолько душно, что временами казалось, будто двигаешься под водой по узкой расщелине, умирая от нехватки воздуха и не зная, когда и где всплывешь на поверхность.
Когда появлялась возможность, Анри вставал на колени, хотя чаще нужно было ползти на животе, извиваясь змеей. Случалось, он бороздил лицом землю или ударялся макушкой о камень. Когда у него мелькнула мысль, что эта пытка никогда не кончится, впереди вдруг мелькнул проблеск света и в ноздри ворвался запах листвы и земли.
Анри вылез последним и не сразу смог встать на ноги. Ветер шуршал в нескончаемых зарослях, на темном небе рассыпались яркие звезды. Луны не было. Анри знал от Аравинды, что в за висимости от положения луны на небе индийцы делят месяц на светлую и темную половины. Сейчас была темная – фаза умирания, когда природа не благоприятствует возрождению и исполнению надежд.
Викрам поманил спутников в густые заросли.
– Придется затаиться и подождать. Видите, вон англичане со своими пушками! – И повернулся к Анри: – Дорога там.
Я должен вернуться назад.
– Вы не пойдете с нами?
Взгляд Викрама был глубокомысленным, далеким и в то же время острым.
– Я думал, вы все поняли.
– Я понял, что вы не привязаны к людям, что вы действуете в зависимости от обстоятельств, что вы – вне ваших сословий. Что у вас нет ни друзей, ни врагов.
Индиец горько усмехнулся.
– Вы ошибаетесь: мой главный враг – мое сердце – живет до сих пор. Я хотел бы его вырвать, да не могу! Знаете, у нас говорят: жизнь есть страдание, а источник страданий – человеческие желания. Если человек сумеет преодолеть свои желания, отказаться от них, то страдания исчезнут. Я чуждался привязанностей, я служил радже лишь потому, что считал его действия справедливыми, но, к сожалению, существует память о прошлом. Увидев вас, я подумал, что моему сыну могло бы быть почти столько же лет и он, возможно, стал бы таким же откровенным и смелым в чувствах, каким некогда был я и каким являетесь вы.
Анри оглянулся на женщин: они сидели в гуще зарослей, прижавшись друг к другу, и молчали. Молодой человек повернулся к Викраму.
– Простите за дерзость, но… Вы необычный человек, и я желал бы знать, откуда вы родом и почему стали таким, какой вы есть. Я молод, но, тем не менее, понимаю, что такими люди не рождаются, такими их делают жизнь и судьба.
– Наверное, вы удивитесь, но я родился в обыкновенной деревушке под названием Бала. – Викрам сделал паузу. – Нынешней ночью я, скорее всего, погибну, потому и признаюсь вам о том, о чем не знает никто из моего окружения. – И начал рассказывать: – Я родился в семье брахманов, довольно зажиточной по меркам моей деревни и уважаемой свыше всякой меры. Высокомерие и стало всему причиной, а еще – нерушимое понятие о границах. Границы есть между кастами, но никто не может сказать, существуют ли они между человеческими душами и сердцами! Когда я впервые посмотрел на Арундхати глазами влюбленного, то подумал совсем не об этом, а только о том, что переливы ее сари, когда она шла к колодцу за водой, похожи на переливы речных вод под полуденным солнцем, что руки, которыми она придерживала кувшин, напоминают стебли лиан. От взгляда ее огромных, глубоких и черных как ночь глаз меня пробирала дрожь – куда более сильная, чем та, какую я испытывал, когда молился, встречал восход солнца или видел, как распускается цветок лотоса. Ее маленькие ножки ступали по растрескавшейся от жары земле, и мне чудилось, будто сейчас рухнет созданный богами мир, – так сильны и неповторимы были мои чувства! – Викрам со вздохом покачал головой. – Да, таким я был в двадцать лет. Однажды мне удалось поговорить с девушкой, и я с радостным изумлением узнал, что Арундхати согласна стать моей женой. Тогда я пошел к своему отцу. Это в городах жених и невеста не встречаются до свадьбы, а в деревне все на виду. Девушки свободно ходят по улицам, и юноши присматривают себе пару. Хотя решающее слово все же принадлежит родителям. Арундхати была из вайшья – всего на ступеньку ниже той касты, к которой принадлежал я, но мой отец воспротивился браку и сказал, что нашел для меня невестубрахманку. Родители Арундхати тоже не пришли в восторг: они решили, что мои родственники-брахманы начнут притеснять их дочь, которую они очень любили. Что оставалось делать? Смириться? Я не хотел, и моя избранница – тоже. – Он снова вздохнул. – Тогда я был глуп и не понимал, что можно было просто взять Арундхати за руку и увести ее прочь из Балы. Какой-нибудь жрец поженил бы нас! Но мне казалось, что мир за пределами моей деревни похож на непроходимые джунгли и полон злых, непонятных людей, которые еще хуже, чем дикие звери. Если мои родители, которых я знал с детства, повели себя столь жестоко, что было ждать от чужих! И все-таки мы не расстались. Поселившись в заброшенной хижине на окраине деревни, мы стали жить вместе. Мы были счастливы, но Бала бурлила, Арундхати не могла спокойно дойти до колодца, и вся моя родня окружила меня враж дебным молчанием. Мы с Арундхати оказались вдвоем против целой деревни! Моя жена начала чахнуть, похудела, часто плакала. Вдобавок она была беременна. Когда пришел срок родить, никто не взялся ей помогать, и она… умерла. Когда это случилось, я побежал по деревне, выкрикивая страшные проклятия, так что многие подумали, будто я сошел с ума. Я и впрямь находился на грани безумия! Люди не захотели помочь живой, но к мертвой пришли и проводили Арундхати в последний путь. А я… я ушел из деревни куда глаза глядят. Несколько лет скитался, постигал жизнь и все пытался забыть прошлое, но оно не забывалось. Больше я не желал рисковать своим сердцем, потому не создал новую семью, не обрел дома. Если у человека нет семьи, зачем ему дом? За прошедшие двадцать лет я стал умнее, смелее, хладнокровнее, мужественнее, богаче, но не счастливее. Таков итог моей жизни. – А ребенок? Вы говорили о сыне? Что с ним стало?
– Он умер. Я даже не знаю, кто это был, сын или дочь. Просто, как многие мужчины, я мечтал именно о сыне.
– Вам его показали? – взволнованно произнес Анри. Дрожь пробирала его до корней волос, ибо он стоял на пороге свершения чуда.
– Да. Он был завернут в какие-то тряпки. Очень маленький, потому что появился на свет раньше срока. Глаза закрыты. Мне сказали, что он родился мертвым. И я буквально помешался от горя.
– Вам было от чего сойти с ума, – заметил Анри и медленно произнес: – У меня очень хорошая память на названия и имена. Арундхати, Бала. Не совпадает только одно имя. Того человека звали не Викрам, а Аджит.
Взор Викрама блеснул, словно молния в ночи.
– Откуда вы знаете?!
– Что знаю?
– Больше двадцати лет никто не называл меня этим именем.
Я отрекся от него, чтобы изменить свою судьбу.
Анри мягко накрыл его ладонь своей ладонью и проникновенно произнес:
– Не надейтесь, Аджит! Судьбу изменить невозможно. Ваша дочь – это была именно дочь – жива. Вас обманули. Все это время она думала об отце и мечтала о вашей встрече. Ее зовут Тулси, и она такая же красавица, какой, наверное, была ее мать.
– Вас послали боги? – прошептал потрясенный Викрам.
– В Индию? – Анри засмеялся. – О, если б так! Думаю, это сделали демоны, но я благодарен им за то, что они привели меня к вашей дочери. Надеюсь, теперь вы не станете говорить, что хотите вернуться и что нам не по дороге?
– Где Тулси? – довольно резко спросил Викрам.
– Неизвестно. Мы расстались в ночь пожара в английском военном лагере. Я не имел возможности начать поиски, поскольку меня заточили в Киледаре. Только боги знают, куда могла пойти Тулси!
– Откуда вы знаете мою дочь?
Анри смутился, его сердце часто и сильно забилось. Подумать только, этот человек, которого он искренне уважал и к которому проникся симпатией, – отец его возлюбленной!
– Мне не пристало лгать вам. Тулси – моя невеста. Фактически жена. – Он перевел дыхание. – На ее долю выпало немало горестей. Придет время, я вам все расскажу.
– Да, верно, не сейчас, – быстро произнес Викрам. – Что бы вы ни думали, Анри, я должен вернуться к радже. Это долг и, если хотите, карма. Крепость Киледар умирает, а бросать умирающего – преступно. Вы подарили мне надежду, можно сказать, вторую жизнь. Глядя на вас, я всегда что-то предчувствовал. Теперь я уверен, что выживу. Постарайтесь сделать то же самое. Ближайший от крепости город – Баласор, немного дальше – Калькутта. Куда вы направитесь?
Анри вспомнил, как Луиза говорила, что они с Урсулой ехали в Калькутту.
– В Калькутту, – сказал он.
– Тогда встретимся там. Ждите меня каждый день ровно в полдень возле храма богини Кали.
