Так что на следующий день хлопот у меня было много. Сначала свидание с Ниной в медпункте. Замечательный Borschtsch со свежим хлебом там же у Али. Потом в кузницу к Максу, дырки в крепежных уголках и накладках сверлить. С этим вышла заминка: Тамары у станка нет, можно, конечно, и самому просверлить, но управлять станком у меня права нет. Обратился к немецкому бригадиру, он тут же поручил это одному из своих рабочих, Паулю. Как же, такое дело — для поезда, в котором поедем домой!
Пока сверлили дырки, я рассказал Паулю о вчерашнем разговоре с Тамарой. Он ее почти не знает, но хорошо знает, что здешним женщинам строго запрещено разговаривать с нами о чем бы то ни было, кроме как по работе. Ну и страна… Как же я рад, что Макс не пустил меня ехать в полит- школу в Москву! Не хочу я жить в такой стране. Как это Маша может думать, что мы здесь будем счастливы? Нет уж, не дам я соблазнить меня на такое.
Когда все было готово, бригадир отпустил Пауля — помочь мне отвезти крепеж к поезду.
Вечером был еще концерт, но уже без сценок и пения — только оркестр, музыка. Пришли, как уже часто бывало, и офицеры с женами. И Маша сидела в зале, совсем недалеко от меня. Вот уж чего я сегодня, после свидания с Ниной, не хотел бы, так это идти к ней. И мысли наши с Максом все больше уже не здесь — они о доме, о наших родных. А когда музыка кончилась и раздались аплодисменты, я увидел, что Машино место пусто, ее уже нет. Наверное, ушла сразу. Ну и хорошо…
Мы с Максом пошли, как обычно, пройтись перед сном по лагерю. Говорим только о доме, нам не терпится вернуться туда, ведь пятый год, как не были. Макс еще дольше, чем я, — его взяли в плен еще в сорок четвертом. Интересно, а долго ли туда ехать — сколько времени уйдет на дорогу? «Если бы скорым, — пожимает плечами Макс, — доехали бы, должно быть, за двое суток. Вот только кухня тогда не понадобилась бы, а ее нам уже привезли. От Макеевки до Мариуполя какое расстояние? Каких-то полтораста километров, пустяки! А ехали, вспомни, больше суток! А до Германии в двенадцать раз дальше…»
И еще Макс знает, что на днях всех нас обмундируют заново, в форму уже без надписей, без «WojennoPlenny». Между прочим, и письма нам что-то давно не приходят. Может, почту уже «отключили», раз лагеря закрываются?
Подготовка вагонов и в самом деле идет к концу, работы осталось разве что до конца недели. И комендант Макс Зоу-коп подтверждает, что вагон-кухня для нашего поезда уже прибыл, он на станции Мариуполь. И на следующий день к нам на запасный путь заталкивают два вагона, в них — три армейские полевые кухни и здоровенный водяной бак, кубометра два-три. Котлы полевых кухонь в порядок не приводились, их надо скоблить и мыть, а воды на путях нет. Таскать ведрами — не натаскаешься и не отмоешь. Опять приходится просить помощи у начальства.
Владимир Степанович включается сразу же, вызывает кого-то из офицеров, велит ему связаться с городскими властями, просить, чтобы нам прислали автоцистерну с водой. И через несколько часов она приходит. Насоса нет, и в ход идет обыкновенный шоферский шланг: водитель засасывает ртом воду — и через несколько секунд она уже льется в наш бак. И заведующий лагерной- кухней Гейнц велит нам растопить полевую кухню обрезками досок — его помощникам нужна горячая вода, а уж чистить и мыть котлы они умеют…
И тут я в первый раз вижу, что за поле тянется рядом с нами — по ту сторону запасного пути, на котором стоит наш состав, чуть не полсотни вагонов. Это маис, кукуруза, высоченные ярко-зеленые стебли и длинные листья, в которых прячутся початки с золотистыми волосками. В конце сентября кукурузу, наверное, будут убирать… Я бы, конечно, съездил на завод — может быть, встретил бы Нину? — но не поеду, надо заканчивать дела здесь. В другой раз… И еще один день мы вместе с Максом орудуем вовсю в последних, еще не до конца приведенных в полный порядок вагонах. Остались только два, сегодня мы и с «ими покончим.
И вот я бегу в лагерь — доложить коменданту, что поезд «готов к отправлению». Вместе с ним идем к Владимиру Степановичу — пусть он сам придет посмотреть! Начальник лагеря разводит руками — ему сейчас надо ехать в город по делам. Но потом он обязательно придет. А комендант Зоу-коп идет к поезду вместе с нами. Внимательно все осматривает, залезает в вагоны и — хлопает по спине Макса, обнимает его: «Ну всё, можно в дорогу!»
Вокруг еще собирают последние обрезки дерева, чтобы сложить их в кухонный вагон — пригодятся на растопку, — когда показывается машина Дмитрия с Владимиром Степановичем. Старик доволен: «Otschen khoroscho! Skoro domojh Ясное дело, совсем не все еще так уж готово и «otschen khoroscho», но ведь как выглядит! А остались доделки, разные пустяки.
После вечернего супа мы собираемся в своей комнате и советуемся, надо ли до отъезда еще раз устраивать концерт, давать оперетту. На самом деле, никому неохота: сентябрь на носу, а нам что обещали? В середине сентября! И мы решаем — уж ладно, лучше будем последние дни работать на заводе. Пока старик не скомандует «По вагонам!».
Хожу на работу вместе с Максом, в механический цех, в кузницу. Работаю с ним как подмастерье, молотобоец. А сверловщица Тамара больше не показывается, в цеху ее нет. Не иначе как ее наказали за разговоры со мной. Ну и порядки здесь, не хочу я здесь жить…
Но почти каждый день встречаюсь с Ниной — проводим час-другой у Александры в медпункте. А то и меньше, но все равно хорошо! И Людмила счастлива — Макс каждый день с ней.
ОПЯТЬ ОБЕЩАЮТ…
Наступил сентябрь. Сегодня после работы нас с Максом позвали к коменданту, и он сказал, чтобы я шел к доктору Марии Петровне: она будет проверять вагон-кухню. «А я зачем? — спрашиваю Зоукопа. — Это ведь Гейнца хозяйство». — «Почем я знаю, — пожимает плечами комендант. — Сказала, что нужен ты, вот и иди».
Этого мне только не хватало! Я сегодня виделся с Ниной, мы чудесно провели с ней время, и что теперь — у Маши опять новые планы? Но ничего не поделаешь, послушно отправился в больницу. «Бери вот эту папку!» — велела она официальным тоном, и мы отправились к вагонам. Что это она сегодня так осторожничает? Наверное, есть причина…
Пришли на место, я помог Маше забраться в вагон. И тут она за меня ухватилась, осыпает поцелуями. «Ты почему не приходишь? Я же говорила тебе — в любое время! Сейчас же идем ко мне, здесь неудобно!» Это уж точно…
Заглянула она в котел, потом осмотрели для виду еще один вагон. Сосчитала лежаки, убедилась, что в вагоне чисто. Когда слезали вниз, я ее, можно сказать, держал на руках, чтобы не упала. Если бы нас видели, могли бы мало ли что подумать. Помог ей перейти через рельсы и насыпь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
