осушил её прямо из горлышка.
– Ты серьёзно?– улыбнулся Шакринский.
Мирон поставил бутылку на бортик очага, выпрямился и вскинул брови:
– Надеюсь, вы не станете обсуждать при ней то, что знаете?
– А что обсуждать-то? Я не в курсах,– спросил Михаил.
– А ты просто помолчи,– раздражённо отмахнулся Мирон и недовольно окинул остальных:– Надеюсь, никто с Нат не обсуждал подробности моей интимной жизни?
– Да что ты кипятишься? Она-то тут при чём?– возразил Григорий.
– Ты за кого нас принимаешь?– улыбнулась Алёна.– Разумеется, мы будем вести себя благоразумно. Мы же не дикари, как эта твоя… Настя.
– Благоразумными можно начинать быть прямо сейчас,– упрекнул Мирон и вернулся в дом.– На кой чёрт вас сюда занесло?
Нат делала напитки в столовой. Когда Мирон прошёл мимо, ухватив с блюда клубничку, та только проводила его внимательным взглядом.
Настя неподвижно стояла в гостиной у окна и разглядывала участок. Мирон остановился за спиной и некоторое время молчал. Она будто и не замечала его. В машине Настя была бойкой, а здесь вдруг притихла, будто что-то случилось, пока его не было. Он и сам был в замешательстве: хотел побыть с ней наедине, а теперь придётся подстраиваться под обстоятельства, потому что глупо было бы бежать от всех, раз не смог предусмотреть их появление.
– Хочешь прогуляться по дому?– спросил он, сдерживаясь от искушения поцеловать её за ушком. Пахло от неё по-прежнему соблазнительно, по-родному.
Настя будто очнулась и оглянулась. В её глазах заиграли лучики уходящего солнца, и радужки переливались медовыми оттенками. Темные брови и густые реснички подчёркивали глубину глаз не хуже косметики. Какой же красивой она была…
– Зачем ты это придумал?– тихо спросила она, глядя ему в глаза.
Признаваться в том, что всё пошло не по плану, не хотелось, поэтому он спокойно ответил:
– Хочу познакомить тебя с друзьями…
– Для чего, если это последняя встреча?
– Ну… кажется, так поступают все воспитанные люди?– всё, что смог придумать в ответ Мирон, чувствуя, как от её слов, отнюдь не наигранных и не язвительных, а лишь констатирующих, холодок бежит по спине.
Настя медленно обвела его лицо, опустила глаза и неопределённо повела плечами.
– Хорошо, я познакомлюсь, и ты меня отвезёшь,– как можно тише произнесла она, вероятно, тоже услышала смех Михаила в столовой, который о чём-то спорил с Нат.
Мирон чувствовал, что снова теряет контроль, но нельзя было так просто поддаться на просьбу Насти. Уловка это или просто её нежелание провести с ним так много времени, но чем сложнее была задача, тем больше просыпался в нём охотник. И разочарование маленькими неудачами нисколько не снижали стремления добиться главной цели – растопить лёд между ними.
Он улыбнулся и громко произнёс:
– Миш, выпусти собачек. Пусть побегают по участку.
Настя тут же оглянулась. Её глаза расширились, и в них заплескалось обещание мести, но где-то за всем этим недовольством Мирон разглядел и страх.
Он самодовольно вскинул брови и протянул ей ягодку.
– Держи… сладкая.
Настя только сжала губы и медленно отступила назад.
– Мир, не пугай Настю,– появился Михаил, а следом и Нат.– Держи, мохито. Безалкогольный.
– Спасибо, Михаил,– сменила гнев на милость Настя и, приняв высокий стакан с трубочкой, сказала:– Ну, Михаил, покажете дом?
– Мы вроде на картинге на «ты» перешли?
– Точно! Запамятовала,– улыбнулась она и шагнула к нему.
– Иди готовить шашлык и мою корзину захвати. Я провожу сам,– аккуратно обогнув Настю, закрывая от брата, кивнул Мирон и дежурно улыбнулся Нат на её не в меру пристальный взгляд.
– Ладно-ладно, оставляем молодых,– усмехнулся Михаил и уцепился за локоть Боговой.– Пойдём, поможешь мне нанизать овощи на шампуры…
– Я тебе что, кухарка?– беззлобно хмыкнула та и обогнала его.
Мирон повернулся к Насте и протянул руку вперёд, указывая на широкие двери со вставками стекла. За ними была бильярдная, бар, библиотека и выход к сауне.
Пока Настя молчаливо осматривалась, осторожно проводя ладонью по поверхностям мебели, рассматривая картины, фигурки, книги в стеклянном стеллаже, Мирон вслух вспоминал, как строился этот дом. Вся мебель и отделка была из натурального дерева, заказывалась в Беларуси. Пол из массива дуба укладывал мастер, которого они ждали полгода, потому что такие специалисты – редкость, и у того была огромная очередь. Портьеры заказывала в Италии его мать, без которых, конечно же, можно было обойтись, а обивку мебели делали повторно питерские мастера, знакомые семьи, потому что при доставке вымазали одно кресло. На сауну из липы и кедра ушло несколько месяцев, и проектировали её так, чтобы можно было практиковать разные методы парения. А когда закончили, то приезжали отдыхать в ней каждый выходной. Но теперь ею давно никто не пользовался.
– Столько усилий и времени потрачено, хотя можно было бы сделать домик из сруба, русскую печь…
– И лежанку,– усмехнулась Настя.
– Почему бы и нет… Кстати, можно организовать сауну вечером,– предложил Мирон.
– Я не люблю ни влажный, ни сухой пар,– отказалась она.
– Зато так расслабляет…
– А ты что, наряжён?– усмехнулась Настя и остановилась у резной лестницы, а взглянув наверх, спросила:– А что там?
– Мансарда… Спальни…– ответил Мирон и представил Настю на своей кровати: распаренную после сауны, горячую, влажную, соблазнительную…
В венах медленно закипала кровь, разгоняя по телу неимоверное желание и направляя мысли лишь в одну сторону. Бёдра налились тяжестью, в пояснице полыхнуло огнём. Сердце забилось так быстро, что оглушило, не давая расслышать даже собственные мысли. Да, напряжения хватало!
– Ну, спальни – есть спальни,– хлопнула она ладонью по лаковому поручню и отвернулась к бильярдному столу.
– Не хочешь заглянуть в одну из них?– лукаво спросил Мирон, сглатывая вязкую слюну и сбиваясь с дыхания.
«Да скажи ты ей уже прямо, что хочешь её, и перестань играть в кошки-мышки!»– злился на себя он.
Она медленно оглянулась, а на губах снова сверкала хитрая улыбка.
– Заманчиво, но нет. Не хочу тебя дразнить,– засмеялась она и сделала шаг мимо него.
Но Мирон резко повернулся, обхватил Настю за талию и припечатал её поясницей к бильярдному столу. Она изумлённо открыла рот, распахнула глаза, и, теряя равновесие, отклонилась назад, упираясь ладонями в сукно. Мирону было уже всё равно: он намеривался её поцеловать и склонился над ней так низко, что почти коснулся губами подбородка.
– И что, прямо на бильярдном столе?!– с дрожью в голосе проговорила она, отворачивая голову.
Но в предвкушении долгожданного поцелуя у Мирона помутилось перед глазами, он уже ничего не соображал и упрямо повернул её лицо к себе.
– Эй, ну вы скоро? У нас почти готово мясо… Ой, прос…
