Осси нагнулась, подобрала выбитый хлыстом посох и медленно направилась к дверному проему. Мелкие осколки разноцветного стекла и прозрачного, как слеза хрусталя, тихо похрустывали под ногами, а сзади неслышно, как тень, полз хилависта.
Неожиданно ясные карие глаза в окружении старушечьих морщин смотрели пристально, хотя и видно было, что удерживать и фокусировать взгляд вдове удается с большим трудом.
– Осси… Это все-таки ты… – голос ее был слаб, и больше походил на сиплый шепот. Хорошо хоть в зале теперь тихо стало, да и то чтобы хоть что-то разобрать пришлось почти к самым ее губам наклониться.
– Видишь, как нам свидеться пришлось… Сколько времени прошло…
– Мы знакомы? – Осси подалась назад, чтобы увидеть ее целиком.
Она всматривалась в морщинистое лицо старухи, в глубокие, резкие складки около тонких потерявших цвет губ, в острый, прошитый фиолетовыми прожилками нос, в сухую, покрытую струпьями и пигментными пятнами кожу на шее, в глаза…
Глаза.
Было в них что-то…
Что-то знакомое и… очень-очень далекое.
Но, впрочем, если и правда было что-то, то было это давно, и прошедшие с тех пор годы выпарили это без остатка, а смерть Эйриха, Аула и дымный хлыст вкупе с группой поддержки и вовсе все это заслонили.
– Нет, – решительно мотнула головой Осси. – Не узнаю. Но ты убила Эйриха…
Старуха мотнула головой, пытаясь что-то возразить, но Осси и слушать ничего не хотела:
– … и меня пыталась. И мне нет дела, до того – кто ты!
– Рола, – попыталась улыбнуться старуха. – Ролинна. Помнишь?
Рола… Ролинна Фер Нолла… Лучшая подруга далекого детства. Маленькая нескладная девчушка с вечно падающей на глаза челкой… Монастырская школа… Детские слезы и дождь… Тогда тоже шел дождь… Дождь… Эйрих!
Осси качнула головой:
– Мне все равно… Ты – не она. Она бы никогда этого не сделала.
– Я не могла… – слова звучали все тише, то и дело прерываясь хрипом и неровным дыханием. – Мне приказали… Я не знала, что это ты… Помоги… Помоги мне…
Осси смотрела на высохшее посеревшее лицо, ввалившиеся щеки и глаза, на побелевшие, будто обсыпанные мелом волосы, и пыталась найти в себе силы удержаться. Всколыхнуть, пробудить дремлющие глубоко внутри нее чувства, воспоминания или хотя бы простую человеческую жалость. Она смотрела в широко распахнутые, слезящиеся глаза старухи, но видела только дождь и лесную дорогу.
– Помоги… Вспомни… Мы же подругами… были…
Осси чувствовала запах ее страха даже сквозь гнилостный дух разложения. Если бы только можно было вернуть все назад… На год. На два. В ту далекую осень… Она бы кинулась к ней, обняла, расцеловала бы, а потом зарылась лицом в ее черные как смоль кудри, и рассказала бы, как часто вспоминала, как скучала…
Тогда. Но не теперь…
– Вспомни… Вспомни Лато и Сфинкса… Мы же поклялись тогда… Вспомни…
Лато… Ей было десять или, может, уже одиннадцать – сейчас уже по прошествии стольких лет все перепуталось, и с уверенностью Осси сказать не могла. Хотя скорее, наверное, все-таки одиннадцать, а, значит, Роле – двенадцать… Да, наверное, так и было…
Щенков они нашли вместе и совершенно и, в общем-то, совершенно случайно. Однажды вечером Рола, проходя мимо конюшни, (а ухаживать за лошадьми было обязанностью старших, и Осси им ужасно тогда завидовала) услышала из-под дома тихий и очень жалобный писк. Отставив в сторону ведро с водой, которое она тащила от самого колодца, Рола сунула голову в узкое, расположенное над самой землей подвальное оконце, но рассмотреть в кромешной темноте ничего не смогла и побежала за подругой.
Этим же вечером, вооружившись обломанным на конце кинжалом и старой подковой, и утащив с кухни огарок свечи, девочки пробрались в подвал. Попали они туда все через то же окошко, просто наскоро прочитав подходящую по случаю молитву, и рыбкой нырнув в скулящую пустоту. При этом, Осси, как более смелая и отчаянная, первой туда спрыгнула, а Рола в это время ее страховала, сжимая в кулаке обломок клинка. Но оружие им не понадобилось.
В углу за досками и разбитыми ящиками лежала Банта – старая косматая псина. Бока ее тяжело вздымались, то и дело нервно подрагивая, а печальные глаза слезились. Она умирала.
А рядом, тыкаясь ей в пузо незрячими тупыми мордочками, и отчаянно пища, копошились два маленьких живых комочка. Белый и серый. Сфинкс и Лато.
Увидев девочек Банта тихо заворчала, лизнула своим холодным шершавым языком Осси, будто завещая ей свое потомство, и тихо прикрыла глаза. В последний раз.
Щенков девочки выходили. Чего им это стоило – лучше не вспоминать, но как бы то ни было – они выжили и за полгода здорово подросли. Все это время Рола и Осси прятали их от всех, пробираясь к ним по вечерам, соблюдая всю возможную осторожность. Это была их тайна. Не первая и не последняя, но на тот момент самая главная.
Прошло еще немного времени и прятать их под конюшней становилось все сложнее. Слишком уж много шума от них было. И тогда было решено их разделить. На общем совете щенки весело помахивали хвостами и лезли лизаться, а значит против такого решения не сильно возражали. Рола взяла Сфинкса – белого пушистого мальчика, а Осси – Лато – его нежную и ласковую сестренку.
Теперь они прятали их порознь, но навещали их всегда вместе. И только однажды это правило было нарушено.
Как-то ранним утром Осси проснулась от какого-то ужасного предчувствия. Будто холодная игла ее в сердце уколола. Выскользнув из-под одеяла, и наскоро одевшись, она со всех ног побежала к старой башне, где в подвале в специально обустроенном домике жила Лато.
Предчувствие не обмануло – Лато была мертва. Словно брошенная плюшевая игрушка валялась она на грязном полу. Недвижная и уже остывшая. А вокруг шеи ее ярким праздничным бантом обвилась змея. Песчаная лента. Как она попала сюда и как смогла застать щенка врасплох Осси не знала, да даже и не думала об этом тогда. Слезы первой потери душили ее, не оставляя места ничему кроме отчаяния.
Гадину Осси раздавила. Каблуком. Не думая о грозящей ей опасности, да и вообще ни о чем не думая. А потом, вся в слезах выбежала во двор. А навстречу ей стремглав неслась Рола – этой же ночью умер Сфинкс. Тихо и мирно. Непонятно от чего…
Девочки встретились посреди двора и так и просидели там под мелким осенним дождем, обнявшись, в слезах и горе, пока их не нашел настоятель.
Именно тогда, в то самое утро и пообещали они друг другу не расставаться никогда. Вот только жизнь оказалась совсем иной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
