После смерти царя Бориса наступили смутные времена, которые оказались «на руку» Федору Ивановичу. Пользуясь бесконтрольностью, он стал присваивать часть вырученных за меха денег. Это выяснилось лишь тогда, когда пришел к власти скупой и расчетливый В. И. Шуйский. Началось расследование хищений из казны, на Андронова завели дело. Но в это время в окрестностях Москвы уже образовалась Тушинская столица второго Лжедмитрия. Боясь наказания, Федор Иванович бежал к самозванцу. Там его приняли очень радушно, доверили пост казначея и присвоили чин думного дворянина. Для торговца из Погорелого Городища это было небывалым взлетом.
Когда начался развал Тушинского лагеря и Лжедмитрий бежал в Калугу, Андронов не поехал к нему. Он примкнул к тем представителям знати, которые решили вступить в переговоры с королем Сигизмундом и посадить на московский престол его сына. Вместе с ними он съездил в ставку короля под Смоленск в качестве официального члена посольства.
После того как и «Семибоярщина» согласилась с избранием Владислава на престол, Ф. Андронов вернулся в Москву, но не как частное лицо, а как представитель польского короля. Поэтому он был включен в состав временного правительства в качестве помощника казначея В. П. Головина. Сохранилось за ним и думное дворянство, позволявшее принимать участие в заседании Боярской думы. Конечно, его присутствие шокировало родовитых бояр, но Федор всегда садился рядом с Гонсевским и старался решать свои дела только с ним. Чтобы избавиться от некоторых слишком заносчивых бояр, он написал на них донос королю. После этого некоторые из них были отстранены от должностей, например начальник московского гарнизона князь И. С. Куракин, а князья И. М. Воротынский и A. B. Голицын были даже отправлены под домашний арест.
Вскоре предприимчивый торговец смог отстранить от дел и Головина. После этого царская казна оказалась полностью в его руках. Двоюродного брата Пятуню Михайлова Андронов пристроил на Денежный двор, где отливалась серебряная монета из вышедших из употребления серебряных изделий. Это позволило ему нажить приличный капитал. Вскоре там оказались и другие их родственники из купеческого сословия. Но Андронову и этого показалось мало. Он стал пристраивать на различные должности в правительстве своих приятелей и знакомых: рязанских дворян Ржевских, торговца С. Соловецкого, всех тушинских дьяков. С его помощью они выпрашивали у Сигизмунда чины и земельные владения.
Однако всесилие Андронова продолжалось недолго. В конце октября 1612 г. Кремль и Китай-город были освобождены ополченцами. По их приказу Федор Иванович и его ближние приятели были арестованы. Началось следствие, связанное с расхищением царской казны. Предъявленные Андронову обвинения были настолько серьезны, что судьи вынесли ему смертный приговор. (Морозова Л. Е. Смута: ее герои, участники, жертвы. Указ. изд. С. 370–423.)
После введения в Москву польского гарнизона в правительстве произошли большие перемены. «Седьмочисленные» бояре обладали властью лишь номинально. Все дела вершил начальник польского гарнизона А. Гонсевский.
Александр Корвин Гонсевский
А. Гонсевский был известным польским военачальником и дипломатом. В 1605 г. он был отправлен к Лжедмитрию I в качестве посла. Там он задержался до свадьбы самозванца. После свержения лжецаря был задержан в Москве и вернулся на родину только в 1608 г. Затем он вошел в состав войска Сигизмунда, осадившего осенью 1609 г. Смоленск. Гонсевский участвовал в Клушинской битве и потом вместе с Жолкевским вошел в Москву. После отъезда гетмана он был назначен начальником польского гарнизона. С жестокостью подавил восстание москвичей в марте 1611 г. Весной 1612 г. Гонсевский вывел часть польского гарнизона из окружения ополченцев и отправился в Смоленск. Там он был назначен начальником смоленского гарнизона, поскольку город был присоединен к Речи Посполитой. До 1618 г. Гонсевский с успехом отражал все попытки русских войск взять Смоленск. Во время Смоленской войны 1632–1634 гг. вновь успешно возглавлял оборону города, потом был участником переговоров по заключению Поляновского мирного договора. На родине получил должность судьи (рефендария), которую занимал до смерти в 1645 г. (Мархоцкий Н. История Московской войны. М., 2000. С. 117.)
А. Гонсевский предпочел опираться на бывших тушинцев, которые первыми разработали проект избрания на московский престол королевича Владислава. Среди них были следующие бояре: М. Г. Салтыков и его сын Иван, князь В. М. Мосальский, князь Ю. Д. Хворостинин, Н. Д. Вельяминов. Чин окольничего имели: М. А. Молчанов, князь Ф. Ф. Мещерский, Л. А. Плещеев, Т. В. Грязной. Именно они играли наиболее активную роль в Боярской думе. Большое значение стали иметь и тушинские дьяки. Посольский приказ возглавил думный дьяк И. Грамотин, Поместный приказ — думный дьяк И. Чичерин, Разрядный приказ — дьяк В. Юрьев, Большой дворец — думный дьяк В. Янов, Казенный двор — дьяки И. Юрьев и К. Софонов, Новгородскую четверть — думный дьяк С. Соловецкий, Устюжскую четверть — дьяк Ф. Апраксин, Земский двор — дьяк С. Дмитриев, Новый земский двор — дьяк А. Царевский, Челобитный приказ — думный дворянин Ф. Андронов, он же был заместителем нового казначея А. Власьева, который по дороге из Уфы умер, в Таможенной избе — дьяк Б. Замотчиков. Некоторые приказы возглавляли бояре и окольничие. Стрелецкий приказ — И. М. Салтыков, Пушкарский приказ — Ю. Д. Хворостинин, Ямской приказ — Н. Д. Вельяминов, Большой приход — Ф. Ф. Мещерский, Панский приказ — М. А. Молчанов, Монастырский приказ — Т. В. Грязной.
Все бывшие тушинцы стремились активно сотрудничать с поляками и обращались к королю Сигизмунду с различными просьбами. Ю. Н. Трубецкой и И. М. Салтыков получили подтверждение на свои боярские чины, полученные от Лжедмитрия II; Ф. Ф. Мещерский, И. В. Головин, Ю. Д. Хворостинин и В. А. Звенигородский — на окольничество. А. Ф. Мосальский получил должность кравчего, И. Н. Чепчугов — ясельничего, И. Р. Безобразов — ловчего. Значительно увеличили свои земельные владения и денежные оклады следующие представители знати: М. Г. Салтыков и его сын Иван, М. А. Нагой, А. Ф. Мосальский, РА. Безобразов, A. C. Собакин, Т. В. Долгорукий, Г. П. Ромодановский, М. А. Молчанов, И. Сунбулов, Н. Богданов, А. Чичерин, С. Шапкин, И. Грамотин, Е. Витовтов и др. Естественно, все они были согласны на все предложения короля Сигизмунда, который был не только категорически против крещения сына в православие, но и вообще не хотел посылать его в Москву. Польский монарх планировал сам занять царский трон, чтобы присоединить Русское государство к своей короне.
Анализ переписки Сигизмунда с европейскими адресатами показывает, что он называл именно себя наиболее законным претендентом на московский престол, в отличие от Бориса Годунова, Лжедмитрия и Василия Шуйского. Основанием для этого было его родство с великим князем Литовским Ягайло (сыном русской княжны и женатым на русской княжне). Поэтому король называл Русское государство своей отчиной. Не имея сил бороться ни с царем Борисом, ни с Василием Шуйским, он поддерживал авантюры Лжедмитриев, тем самым расшатывая их власть. При этом он зорко следил за настроениями в русском обществе, чтобы вовремя вмешаться и предложить на царский престол свою кандидатуру.
Договор В. И. Шуйского со шведским королем, заклятым врагом Сигизмунда, стал подходящим предлогом для вторжения поляков на русскую территорию и осады Смоленска. При этом по указанию короля был составлен «Универсал», в котором утверждалось, что целью его похода является защита царского престола от посягательства недостойных людей (Б. Ф. Годунова, самозванцев, В. И. Шуйского) и установление в стране мира и покоя для русских людей. Сигизмунд клятвенно заверял «своим истинным государским словом», что «веру православную, правдивую, греческую, все уставы церковные и все обычаи старинные цело и нерушимо будет держать, не только оставит старые отчины и пожалования, но сверх того всякою честию и вольностию и многим жалованьем одарит церкви Божии и монастыри». Текст этого «Универсала» был размножен и разослан по русским городам, в том числе попал он и в осажденный Смоленск. Но клятвам короля поверили очень немногие. К тому же он и сам понимал, что лукавит.
В письмах к иезуитам Сигизмунд называл настоящую цель своего похода на Русь — распространение истинной католической веры среди «диких и нечестивых северных народов». Римскому Папе он писал так: «Война мною предпринята для искоренения ересей и расколов, для безопасности и защиты своего государства. Все предпринятое сделано на пользу святой католической церкви». Король прямо заверял главу католической церкви в том, что будет вводить католичество на всей территории своих новых владений.
Еще более откровенно польский монарх писал испанскому королю: «Я предпринял справедливую войну против наследственных врагов своего королевства и силой оружия стремлюсь утвердить законные права своих предков. Но цель моя — не расширение владений, а «распространение истинной католической веры среди диких варварских народов, врагов всего христианского мира и еретиков». Представляя русских людей дикарями, чуждыми идей христианства и цивилизации, Сигизмунд сравнивал их с представителями африканских племен и американскими индейцами, против которых совершали походы испанцы.
