Еще одной очень приятной неожиданностью было то, что от него все это дело требовало крайне незначительных усилий, так как основное его желание состояло в настоящее время в том, чтобы принимать в нем по возможности наименьшее участие. Когда первые вспышки гнева, которые побудили его искать беглецов, прошли, мистер Беннет вернулся к своей привычной лености и безделью. Вскоре письмо было написано, потому что хотя и готовился мистер Беннет к любому делу медленно и неохотно, зато выполнял ее быстро. Наконец глава семейства выразил желание знать в подробностях, чем еще обязан он родственникам; на Лидию он был так зол, что от письменного общения с ней решил воздержаться.
Хорошая новость быстро разошлась по дому и так же быстро – по всей округе. Там ее восприняли с позиций злорадной благопристойности. Конечно же, пищи для разговора было бы гораздо больше, если бы мисс Лидию Беннет вернули домой или – и это было бы лучшей альтернативой – спрятали где-то подальше от человеческих глаз на какой-то далекой ферме. Но ее предстоящее замужество и так давало достаточно тем для разговоров, и те искренние пожелания благополучия, звучавшие ранее из уст всех злоязычный старух, почти не потеряли своей актуальности при такой перемене ситуации, потому что с таким человеком нищенская жизнь Лидии считалась неизбежной. Две недели миссис Беннет не спускалась вниз, но в такой счастливый день она снова заняла видное место за столом и всем надоедала своим слишком радостным настроением. Никакое чувство позора не затьмило ее триумфа. Замужество дочери, о котором она мечтала с тех пор, как той исполнилось шестнадцать, стало уже почти свершившимся фактом, и ее мысли и слова порхали вокруг различных аксессуаров брачной церемонии: изящных муслинов, новых карет и необходимого количества прислуги. Она напряженно мыслила: где бы в округе найти подходящее место, в котором могла бы жить ее дочь со своим мужем? Не зная об их возможном доходе и не учитывая его, она уже поспешила отбросить многие дома как неприемлемые из-за их недостаточных размеров или недостаточного величия.
– Хэй-Парк, может, и подойдет, – сказала она, – если Гулдинги выедут оттуда, большой дом в Стоук тоже мог бы подойти, если бы там была большая гостиная; но Эшворт – это так далеко! Если она будет жить в десяти милях от меня, это будет просто невыносимо! Что касается Сервис-Лодж, то там ужасный чердак.
Ее муж не останавливал ее, пока оставались слуги. Но когда они ушли, он сказал ей:
– Миссис Беннет, давайте все хорошенько выясним, а уже потом можете арендовать для вашей дочери и вашего зятя хоть один, хоть и все эти дома. Есть один дом, в котором они больше никогда не появятся, так как их туда не пустят. Я не намерен потакать их наглости и поэтому не собираюсь принимать их в Лонгберне.
Это заявление сопровождалось длительным спором; но мистер Беннет был непреклонен, поэтому ссора привела к еще одному его заявлению, и миссис Беннет с ужасом и огромным удивлением узнала, что ее муж ни гроша не собирается тратить на свадебное платье для своей дочери. Он объявил, что даже по такому поводу Лидия не дождется от него ни единого подарка. Для миссис Беннет это было просто непостижимым. Как?! Разозлиться до такого невероятного состояния, чтобы отказать своей дочери в привилегии, без которой церемония бракосочетания теряет почти всю свою значимость?! Это просто не укладывалось у нее в голове. В ее понимании, отсутствие свадебного наряда у ее дочери было для нее позором еще большим, нежели бегство и проживание с Викхемом за две недели до самой свадьбы.
Теперь Элизабет сильно сожалела, что, поддавшись отчаянию, рассказала мистеру Дарси о той беде, в которую попала ее сестра, потому что бегство вскоре закончится браком, и, возможно, им удалось бы скрыть непристойное начало этой истории от тех, кто не был непосредственным ее свидетелем.
Она не боялась, что из-за него слухи об этом случае получат дальнейшее распространение. С этой точки зрения мало было людей, которым она доверяла больше, чем ему, но в то же время не было такого человека, чья работа с моральной неустойчивостью Лидии подавляла бы ее больше, чем его осведомленность. Однако это было вовсе не потому, что она боялась осложнений для себя лично, так как между ними и так была, казалось, непреодолимая пропасть. Даже если брак Лидии и состоялся бы на основаниях чрезвычайно почетных, то вряд ли мистер Дарси стал бы родниться с семьей, к которой, кроме всех предыдущих возражений, добавилась еще и брачная связь с личностью, которую он имел все основания презирать.
Элизабет нисколько не сомневалась, что от такого родственника мистер Дарси бежал бы куда глаза глядят. Поэтому желание понравиться ей, которое, по ее мнению, руководило его поведением в Дербишире, вряд ли смогло пережить такой удар. Она чувствовала себя униженной, она чувствовала себя убитой горем, она готова была каяться, хотя точно не знала, в чем. Ей вдруг очень не хватало его симпатии к ней – тогда, когда на это чувство уже нельзя было надеяться, ей захотелось получить о нем хоть какую-то весть – когда, казалось, не было никакой возможности получить хоть какие-то сведения. Она убедилась, что с ним ее могло ожидать счастье – тогда, когда уже не было надежды, что они когда-нибудь встретятся снова.
Как бы он триумфовал – часто думала она, – если бы узнал, что предложение, которое она с таким презрением отвергла только четыре месяца назад, сейчас было бы принято с радостью и благодарностью! Элизабет не сомневалась, что мистер Дарси – благороднейший из благородных представителей своего пола. Но все равно он бы триумфовал, потому что он – простой смертный.
Лишь теперь начала она понимать, что он был как раз тем человеком, который наиболее подходил ей по натуре и способностям. Его интеллект и душа, хотя и были не такими, как у нее, отвечали всем ее потребностям. Их брак был бы единением, которое принесло бы пользу им обоим: ее непринужденность и живость способствовали бы смягчению характера и манер мистера Дарси, а его рассудительность, осведомленность и знание людей оказались бы для нее крайне нужными.
Но уже не суждено такому счастливому браку продемонстрировать очарованному обществу, что такое – настоящее супружеское счастье. Вскоре в их семье должна была образоваться супружеская пара совсем иной направленности, которая исключала возможность образования первой.
Элизабет не представляла себе, как Викхем и Лидия собираются обеспечить себе более или менее самостоятельное существование на те средства, на которые они могли рассчитывать. Зато она прекрасно представляла, каким мимолетным будет счастье двух людей, которые сошлись только потому, что их страсть оказалась сильнее их добродетели.
