пожирателей. Его негромкий голос как будто доносился невесть откуда, из бездны дальнего космоса. Тогда И И впервые узнал, что грубая речь динозавров может звучать приятно для слуха.
Большезуб запустил коготь в карман, подцепил И И и поставил его на пол. И И ощущал ногами эластичную поверхность.
– Уважаемый бог, – сказал Большезуб. – Я слышал, что вы коллекционируете мелкие организмы из различных звездных систем, и поэтому привез вам эту забавную мелочь – человека с Земли.
– Меня интересуют только безукоризненные организмы. Зачем же ты привез мне это мерзкое насекомое? – сказал бог. Сфера и плоскость дважды мигнули; возможно, это было выражением неудовольствия.
– Вы знаете об этой расе? – в изумлении вскинул голову Большезуб.
– Не сказать чтобы много, но кое-что слышал о ней от различных путешественников, побывавших в этом рукаве галактики. Как ни коротка эволюция этих организмов, но на них успели немало насмотреться, и у всех вызывали отвращение вульгарность их мыслей, низость их поступков, беспорядочность и гадостность их истории. Ни один из посетителей не пожелал снизойти до контакта с ними; скорее уж думали, не уничтожить ли их планету. Выброси это поскорее.
Снова подхватив И И, Большезуб закрутил массивной головой в поисках места, куда бы выбросить его.
– Дезинтегратор сзади тебя, – подсказал бог. Большезуб обернулся и увидел, что за его спиной в идеальной плоскости открылось небольшое круглое отверстие. Внутри мерцал бледно-голубой свет.
– Вы слишком низкого мнения о нас! Человечество создало замечательную цивилизацию! – изо всех сил заорал И И на языке пожирателей.
Сфера и плоскость снова дважды мигнули. Бог издал два холодных смешка.
– Цивилизацию? Эмиссар, объясни этому насекомому, что такое цивилизация.
Большезуб поднял И И на уровень своих глаз; человек отчетливо слышал, как что-то басовито похрустывало, когда глазные яблоки гиганта двигались в орбитах.
– Козявка, в этой Вселенной общепринятая единица измерения уровня цивилизации – это количество измерений, которые ей доступны. Чтобы вообще считаться цивилизацией, нужно уметь пользоваться хотя бы шестью. Наш глубокоуважаемый бог владеет одиннадцатью. Пожирающая империя в лабораторных экспериментах прикоснулась к четвертому измерению, и нас пока что считают лишь примитивным, нецивилизованным племенем Млечного Пути. Ну а вы в глазах бога ничуть не лучше мхов и лишайников.
– Выброси эту гадость! – нетерпеливо потребовал бог.
Завершив презрительную тираду, Большезуб направился к разверзнутой пасти дезинтегратора. И И отчаянно дергался. Из его одежд вывалились и разлетелись бесчисленные листочки исписанной белой бумаги. Из сферы вырвался тонкий, как игла, луч света и уперся в один из листков, который тут же неподвижно застыл в воздухе. А луч стремительно пробежал несколько раз по его поверхности.
– Эй, подожди! Что это такое?
Большезуб остановился, небрежно держа подцепленного одним когтем за шиворот И И прямо над жерлом дезинтергатора, и повернулся к сфере.
– До… домашние задания моих учеников! – с трудом выговорил И И, болтаясь в гигантской лапище динозавра.
– Эти угловатые символы очень интересны, и матрицы, которые они образуют, также весьма занимательны, – сказал бог. Тот же луч стремительно просканировал остальные листочки, которые к тому времени успели упасть на пол.
– Это знаки ки… китайской письменности. Тут записаны классические китайские стихи.
– Стихи?! – воскликнул бог и погасил свой исследовательский лучик. – Эмиссар, думаю, ты понимаешь язык этих насекомых?
– Конечно, глубокоуважаемый бог. До того как Пожирающая империя съела Землю, мы довольно долго прожили в их мире. – Большезуб поставил И И на пол рядом с дезинтегратором, наклонился, поднял один из листочков, поднес его к глазам и стал вглядываться, с трудом разбирая мелкие значки. – Это можно перевести примерно так…
– Прекратите! Вы извратите и содержание, и форму! – закричал И И. Он даже руками замахал, стараясь прервать динозавра.
– Это почему же? – спросил явно заинтересовавшийся бог.
– Потому что этот вид искусства можно воплотить только на классическом китайском языке. Даже при переводе их на другие человеческие языки стихи настолько меняются, что теряют бо́льшую часть своего смысла и красоты.
– Эмиссар, у тебя ведь имеется этот язык в компьютерной базе данных? Пришли мне релевантную информацию, а заодно и все имеющиеся у тебя сведения об истории Земли. Воспользуйся тем же самым каналом связи, который мы наладили при прошлой встрече.
Большезуб рысью побежал в корабль и кинулся к компьютеру, приговаривая:
– Классического китайского языка у нас тут нет, но ничего, сейчас загрузим из сети империи. Задержечка будет, задержечка…
Через открытый люк И И видел, как в глазищах динозавра отражался неровно мерцающий свет экрана.
К тому времени когда Большезуб вылез из корабля, бог уже начал декламировать с безупречным современным китайским произношением записанное на листочке стихотворение:
– Бай жи и шань цзинь,
Хуан хэ жу хай лю,
Юй цюн цянь ли му,
Гэн шан и цэн лоу.
– Как быстро вы учитесь! – воскликнул И И.
Бог промолчал, как будто ничего не слышал.
Большезуб взялся за перевод:
– Здесь рассказывается о том, что звезда скрылась за горами, возвышающимися над поверхностью движущейся по орбите планеты. Поток жидкости под названием Желтая река течет по направлению к океану. Ах, да, и река, и океан заполнены химическим соединением, состоящим из одного атома кислорода и двух атомов водорода. И если кто-то захочет увидеть дальше, ему придется подняться на верхнюю поверхность искусственного сооружения.
Бог снова промолчал.
– Глубокоуважаемый бог, вы не так давно соизволили посетить Пожирающую империю. Пейзаж там почти идентичен пейзажу того мира, который описала козявка, сочинившая это стихотворение, – горы, реки и моря, так что…
– Так что, о чем рассказывается в стихотворении, я понял, – перебил его бог. Сфера внезапно переместилась и оказалась точно над головой Большезуба. И И подумал, что это больше всего похоже, будто динозавра рассматривает гигантский глаз без зрачка. – Но не почувствовал ли ты кое-что еще?
Большезуб недоуменно покачал головой.
– Там есть нечто, так сказать, скрытое за прямым содержанием этого простого элегантного набора угловатых символов.
Большезуб, похоже, еще сильнее растерялся, и бог продекламировал еще одно классическое стихотворение:
– Цянь бу цзянь гу жэнь,
Хоу бу цзянь лай чжэ,
Нянь тянь ди чжи ю ю,
Ду цан жань эр ти ся.
Большезуб кинулся переводить:
– А здесь говорится, что, когда смотришь перед собой, не видишь тех козявок, живших на планете в далеком прошлом. А оглянувшись назад, не видишь козявок, которые только будут когда-нибудь жить на планете. Тогда ты понимаешь, что время и пространство безмерно велики, и остается только плакать.
Бог задумался.
– «Плакать» – совершать единственный физиологический процесс, который служит у козявок для выражения печали. При этом их органы зрения…
– Ты все еще ничего не чувствуешь? – перебил его бог. Сфера опустилась еще
