большей частью, как отметил начальник сектора при первой встрече с Янь Дуном, применялась техника двадцатого века. А отражатели были чудом, созданным с помощью нанотехнологий. В сложенном виде каждый занимал всего кубический метр, ну а развернутый превращался в параболоид диаметром в пятьсот метров. Три отражателя походили на три серебряных листа лотоса, выросших на глыбе льда. Астронавты отрегулировали каждый световод так, чтобы его приемник совпадал с фокусной точкой отражателя.
Глубоко во льду, там, где встречались скважины, вспыхнул яркий свет. Казалось, будто крошечное солнце озарило внутри ледяной глыбы диковинное зрелище мифических масштабов – косяк серебристых рыб, танцующие морские водоросли, дрейфующие вместе с волнами… Все, что было заморожено за считаные секунды, сохранилось таким, каким было при жизни. Даже струйки пузырьков, вырвавшихся изо рта рыб, были четкими и отчетливыми. В ста с лишним километрах, внутри другой отвоевываемой у космоса ледяной глыбы, солнечный свет, переданный введенными вглубь световодами, обрисовал гигантскую черную тень. Это был синий кит длиной более двадцати метров! Лед, не так давно бывший земным морем, должен был вскоре вернуться к своему прежнему состоянию.
А в глубине этой глыбы сияние несколько ослабло, затуманенное паром. Когда же пар рассеялся, точка превратилась в ярко-белый шар, увеличивавшийся в размерах по мере того, как таял лед. Вскоре давление достигло заданного уровня, поток пара сорвал крышку с сопла и вырвался наружу. Не имея никаких препятствий на своем пути, пар образовывал острый конус, постепенно рассеивался и в конце концов исчезал в солнечном свете. Впрочем, часть пара попала в тень другой ледяной глыбы и сконденсировалась в ледяные кристаллы, казавшиеся роем мерцающих светлячков.
Таким образом, тормозные двигатели были установлены и запущены на первой партии из ста блоков льда. Для таких массивных объектов тяга была довольно слабой, поэтому льдинам предстояло пробыть на орбите от пятнадцати дней до месяца, прежде чем они замедлятся настолько, чтобы начать спуск в атмосферу. Как только орбитальная скорость каждой глыбы достаточно снижалась, астронавты снова высаживались на нее и извлекали световоды и отражатели. Ведь для того чтобы вернуть на Землю все двести тысяч блоков, это оборудование нужно было использовать не по одному разу, а как можно больше.
С вращающимися блоками дело обстояло куда труднее. Двигательная система должна была сначала остановить их вращение и лишь потом начинать торможение.
Ледяные метеоры
В составе группы сотрудников Кризисного комитета Янь Дун прибыл на равнину на тихоокеанском шельфе, чтобы наблюдать за падением первого роя ледяных метеоров.
То, что несколько лет назад было океанским дном, теперь представляло собой белоснежный простор, отражавший ослепительно яркий солнечный свет. Без темных очков невозможно было открыть глаза. Вроде бы это зрелище должно было заставить Янь Дуна вспомнить о снежных полях родного северо-востока, но он даже не подумал о тех местах, потому что здесь было жарко, как в аду, – около пятидесяти градусов по Цельсию. Горячий ветер поднимал соленую пыль, которая больно жалила лицо. Вдалеке виднелся танкер на сто тысяч тонн, перевозивший нефть. Гигантский корпус, накренившись, лежал на земле. Винт высотой в несколько этажей и руль полностью ушли в слой соли. Еще дальше виднелась непрерывная цепь белых гор. Этот подводный горный хребет никогда прежде не представал человеческим глазам. Янь Дун вдруг вспомнил прочитанное когда-то неизвестно чье двустишье:
Открытое море – суша для лодки,
Ночь – день для любви —
и горько рассмеялся. Он, вместе со всем человечеством переживший трагедию неведомого еще масштаба, все же продолжал воспринимать мир как художник.
И тут раздались радостные крики. Янь Дун задрал голову и уставился туда же, куда указывали все. В серебряном кольце льда, пересекавшем небо, появилась яркая красная точка. Вот она отделилась от кольца. Вот превратилась в огненный шар. Вот за огненным шаром потянулся белый инверсионный след. Этот инверсионный след – полоска пара – становился все длиннее и гуще, все плотнее, все белее. Вскоре огненный шар раскололся на десять частей, каждая часть продолжала раскалываться, и за каждым маленьким кусочком тянулся свой длинный белый инверсионный след. Эта паутина следов заполнила половину неба, как будто там нарисовали белую рождественскую елку с маленькой яркой лампочкой на кончике каждой ветки…
За первым метеором последовали следующие. Они врывались в атмосферу с грохотом, сотрясавшим землю, как раскаты весеннего грома. Следы первых падений понемногу рассеивались, но тут же появлялись новые. Они исчертили небо сложной белой сетью. На Землю вернулось несколько триллионов тонн ее воды.
По большей части ледяные метеоры распадались и испарялись в полете, но один большой кусок льда рухнул на землю километрах в сорока от того места, где стоял Янь Дун. Грохот сотряс всю равнину. Над возвышавшимися на горизонте горами поднялось огромное грибовидное облако. Водяной пар сверкал белизной под жаркими солнечными лучами. Довольно скоро его подхватило ветром, и он превратился в первое облачко на удручающе чистом небосводе. Таких облаков становилось все больше и больше, и вот уже одно из них закрыло солнце, которое пять лет беспрепятственно обжигало землю. Вот они затянули все небо. Янь Дун ощутил лицом и легкими приятную свежесть.
Ну а облачность становилась все гуще и темнее. В тучах вспыхивали алые огоньки – может быть, молнии, а может быть, новые ледяные метеоры, летящие к земле.
И начался дождь! Разразился такой ливень, какие нечасто случались и в Океанскую эру. Янь Дун и все остальные, до единого, как дети, с возбужденными криками носились под хлещущими струями. Они чувствовали, как дождь размягчал очерствевшие души. Но это продолжалось недолго, после всплеска радости люди поспешили укрыться в машинах и вертолетах, потому что первые дожди, вымывавшие из воздуха всю накопившуюся пыль, должны были быть просто ядовитыми.
Дождь продолжался до самых сумерек. За это время во впадинах океанской равнины появилось немало луж. Сквозь разрывы туч время от времени пробивались золотые мерцающие лучи солнца, как будто Земля наконец открыла глаза.
Янь Дун вместе со всей толпой бежал по густой соленой грязи, направляясь к ближайшей такой впадинке. Он зачерпнул в пригоршню немного воды, вернее, густой соленой жижи, и плеснул ею себе в лицо. Почувствовав, как этот рассол смешался со слезами, он прошептал:
– Океан, наш океан…
Эпилог
Десять лет спустя
Янь Дун, закутанный в потрепанное, слишком большое для него теплое пальто, шел по льду реки Сунхуа. На плече у него висела сумка с инструментами, которые он берег пятнадцать лет, – разнообразные ножи и лопатки, молоток и ковшик для
