солдатики в оцеплении — наблюдают за обстановкой. А на перроне, прямо возле фонарного столба, маршал Маленков и ещё два каких-то генерала стоят и курят. Я этого козла, тогда, сразу узнал. Его счастье что, в то время, мне было неизвестно, какой он на самом деле человек. Не посмотрел бы на оцепление и убил бы прямо там. У меня и мелкашка была в телеге тогда. Стрельнул бы и никто ничего не понял. Но тогда, я про него ничего не знал! И поэтому, только стоял и смотрел, как они разговаривают и курят — интересно же. Потом паровоз подцепился и они начали залезать в вагон. Вот тут-то и надо было стрельнуть. Упал человек — ну и что, с кем не бывает, выпивши ведь? Ещё и шум, гам, свистки паровоза, вагоны стучат, какие-то пьяные рвутся наружу из буфета, со стороны элеватора ещё парочка парней подошли и пытаются в буфет попасть, а я стою за углом и меня не видно. Расстояние всего-то метров тридцать — а с такого, я не промахиваюсь. Понимаешь какая возможность была? Если бы удалось опять попасть в то время, я бы не сомневался и выстрелил! Одним предателем дела Сталина, стало бы меньше.
Я согласился. А что мне ещё делать? Деда в таком состоянии я видел впервые. Заодно пообещал, что если в будущем изобретут машину времени, то я воспользуюсь теми знаниями что услышал сегодня. А потом пришла бабушка и разогнала нас. Ей уже надо идти корову доить, а мы сидим разговариваем. Мешаемся. Деду больше всего досталось. А я маленький, мне только подзатыльник прилетел, да и то любя. Зато спал как убитый, аж до обеда. Когда проснулся, то дед вообще никак не выдал, о чём мы с ним разговаривали полночи. Но иногда поглядывая на меня и моргал одним глазом, вроде как напоминая.
Вот так всё и было тогда…
(26 октября 1949 года, среда. В окрестностях станции Тихонова Пустынь)
Я сидел и вновь переживал, всё что происходило на дне рождения деда. Никаких подсказок, что мне могут помочь, я не обнаружил. С другой стороны, я мог чего-то забыть. Это же было фиг знает когда. И я, в то время, всё воспринимал по другому. Мелкий был и мог, просто не обратить внимание, на какие-либо мелочи. Зато, точно убедился, что план предложенный дедом я изменил в лучшую сторону. Я просто не смогу стрелять из-за угла пакгауза. Оцепление, это не колхозники с двустволками, а вполне себе боевые ребята. Дырок лишних понаделают и фамилию не спросят. Я поступлю хитрее и буду находиться на чердаке пакгауза. Хотя, какой там нафиг чердак — так, технологическое помещение. Прослойка между крышей и перекрытием первого этажа. Там даже в полный рост нельзя встать. Высота всего полтора метра. Но мне пофиг, я и не по таким неприспособленным к нормальному перемещению углам лазил. Так что не привыкать — справлюсь. Мне нужно сделать всего один выстрел и всё. Я буду свободен от обещания и наконец-то начну жить так как хочу! А на тех двух генералов, что будут вместе с Маленковым, мне совершеннейшим образом пофиг. Им и так достанется, пока будет идти расследование. Берия таких вещей не пропустит и вцепится в них, как Тузик в грелку. Да и порвёт скорее всего, выбивая показания. Там не только расстрелом пахнет, а как бы не чем поосновательней. Только я не знаю чем.
Сижу дальше, отдыхаю и опять вспоминаю. Был у нас с дедом ещё один разговор на эту тему. Буквально за неделю до его смерти. Не такой долгий, как на его дне рождения, зато коротко и по существу. Он тогда очень просил не забывать про то, что мне рассказал. И обязательно воспользоваться, если кто-то изобретёт машину времени. Я помню, что дед рассердился на меня и опять, как и в тот раз, стукнул кулаком по первому, что попалось под руку. По холодильнику, вроде. А я что? Я спросил только:
— А что мне делать если, на моём веку, машину времени не придумают?
После того, как холодильник поставили на место, дед ответил:
— Тогда сыну своему расскажешь! И с него возьмёшь обещание, что он воспользуется этими знаниями. А если, и у него ничего не получится, то внукам передаст. Когда-нибудь, я в это верю, наши учёные придумают машину времени. Вот тогда эти знания и пригодятся. Понятно!
Дальше, дед уточнил много всяких деталей. Я сейчас несколько раз прокрутил этот разговор в голове, вспоминая всякие детали, но каких-либо подсказок не обнаружил. Ладно, чего уж там, как-нибудь разберусь. Не может быть, чтобы не было выхода. Не верю! Меня не так воспитывали.
Можно наверное и собираться. Мне ещё до Калуги надо добраться, а там и Марго пора встречать. Поеду. Мотоцикл хорош когда некого опасаться. Пофиг на его тарахтение, главное что мотор тянет, а не педали крутишь. Ещё раз, уже с другой стороны, проверил путь, по которому буду уезжать после выполнения задания. Память у меня хорошая, так что даже в темноте не заблужусь. Моя задача тихонечко проскочить мимо населённых пунктов. И я надеюсь что всё получится. Я выбирал тропы, по которым даже днём народ почти не ходит. Так что вечером точно никого не будет. Не спеша и попутно запоминая все повороты, я добрался до лесопилки.
Почти добрался. Отсюда до моего дома всего ничего. Надо прямо тут присмотреть местечко, для моего алиби. Я же пойду, как бы на рыбалку. Вот и нужно соответствовать легенде. Десять минут покрутился по берегу и нашёл хорошее место. Мечта настоящего рыбака! Группа кустов загораживает вид со стороны города, а возле речки небольшой пятачок свободный от растительности. Как раз места хватит, для меня и велосипеда. Ну и парочку донок-закидушек можно будет поставить. Решено! Тут и буду «рыбачить».
Теперь остаётся вопрос с приглашением. Нужно ставить в известность всех или только мою семью? Я склоняюсь к тому, что нужно вообще, на некоторое время, просто забыть об этом. Обратно запечатать конверт и положить до вечера пятницы куда-нибудь. Потом, для всех, типа вспомню и посмотрю. А там уже некогда будет, что-либо решать. Да и, скорее всего, никто не сможет помочь. В случае, если движение по железной дороге остановят, можно на мотоцикле до Малоярославца доехать. А там на любом поезде до Москвы, как нечего делать. В общем всё решаемо и моя главная задача — это выполнить задание. А там разберёмся, я так думаю.
