Чародей не предложит руку дружбы тому, кого вознамерился соблазнить. Когда червь-колдун не протягивает тебе руки, это дурной знак. Если же, однажды не протянув тебе руки, он вдруг предлагает ее — это еще хуже.
Усталый, мучимый смутной тревогой, однако исполненный решимости докопаться до истины, Титус лег в постель.
Сон не шел. Он еще долго ворочайся в темноте, пока его наконец не сморила дремота.
Впервые за все пребывание в поместье он запер библиотечную дверь изнутри.
Во вторник утром Титуса разбудил рев автомобильного мотора. Выглянув спросонья в полузакрытое окно, он увидел, что Карстерс вышел из дома и сел в машину, которая уже поджидала его на подъездной дорожке. Как только автомобиль скрылся из виду, Титус быстро оделся и направился к двери, ведущей в подвал. Располагаюсь она под лестницей в мрачном вестибюле. Как он и ожидал, дверь оказалась заперта.
Ну что ж, поищем другой вход! Помнится, Карстерс говорил о покалеченном кролике, который каким-то чудом пробрался в подвал. И хотя история эта явно была высосана из пальца, в подвальные помещения наверняка существовал путь с улицы. Выйдя в сад, Кроу первым делом убедился, что находится в полном одиночестве, после чего направился вдоль стены дома и вскоре обнаружил заросшие травой ступеньки, ведущие вниз. Там, где они кончались, виднелась заколоченная дверь, и Титус понял: чтобы пробраться в подвал этим путем, потребуются неимоверные усилия. Придется взламывать дверь, а это довольно сложно будет скрыть. Правда, рядом с дверью имелось закопченное окно… Вот это уже куда интереснее! Окно не было заколочено, однако многочисленные слои краски намертво приклеили раму к откосам. Воспользовавшись ножом, Кроу попытался отделить слой краски. Однако в следующий момент ему послышался какой-то странный звук. Он тотчас бросил свою затею и вернулся в сад. Там никого не оказалось, однако нервы его были на пределе, и он не стал возобновлять своих занятий. С окном можно повременить еще денек.
Кроу вернулся в дом, умылся, побрился, позавтракал (несмотря на явное отсутствие аппетита) и, наконец, поднялся по лестнице, чтобы обозреть через запыленные окна окрестности. Не заметив ничего из ряда вон выходящего, Титус вернулся к себе на первый этаж и рискнул еще раз подойти к кабинету хозяина дома. Дверь кабинета также оказалась на замке. Вдобавок ко всему у Титуса потихоньку стали сдавать нервы. Очень не хватало хозяйского вина — вот что наверняка бы прибавило ему смелости или, на худой конец, притупило бы страх… И тут он вспомнил, что Карстерс, как то водилось за ним и раньше, оставил для него на столе бутылку дурманящего напитка.
Опасаясь, что самообладание изменит ему, Титус бросился в кухню и, схватив со стола вожделенную емкость, вылил ее содержимое — все, до последней капли — в раковину. Лишь после этого он слегка успокоился — и тут же понял, насколько устал. Ночью он спал плохо, сказывались расшатанные нервы. Если так пойдет и дальше, ему никогда не разгадать тайну этого дома, не говоря уже о том, чтобы довести задуманное до конца…
В полдень Кроу уже собрался было перекусить, как обнаружил очередного червя — на сей раз прямо в кухне! Этого оказалось достаточно, чтобы у него начисто отшибло аппетит, и он дал себе слово, что отныне не станет обедать в этом доме.
Титус вышел из дому, сел в машину и доехал до Халсмира. Пообедав в деревенской гостинице и запив еду не одной рюмкой бренди, он вернулся в поместье порядком навеселе. Остаток дня юноша отсыпался — непозволительная роскошь, за которую он сам себя потом отчитал. Проснулся он под вечер. С похмелья голова раскалывалась от боли.
Решив, что дополнительный отдых ему не повредит, он сварил себе кофе и снова лег в постель. Крепкий кофе отнюдь не отбил ему сон. Как и накануне, он запер на ночь дверь.
Среда пролетела быстро. Титус видел Карстерса лишь дважды. Выполнив необходимый минимум «работы», юноша прочесал библиотечные полки в поисках заголовков, которые могли бы пролить свет на замыслы его хозяина. Увы, поиски оказались тщетны, но столь велико было его увлечение старыми книгами, такое удовольствие доставляло ему держать их в руках, перелистывать страницы, читать, что Титус взбодрился и почти вернулся в свойственное ему от природы приподнятое расположение духа. Весь день он изображал непреодолимую тягу к хозяйскому вину и разговаривал нарочито хриплым голосом. Раздражающий эффект эфирных масел придавал глазам красноватый оттенок.
В четверг Карстерс вновь уехал из дому, однако на сей раз позабыл запереть дверь в кабинет. К этому времени самообладание уже почти вернулось к Титусу — так что, переступая порог комнаты, вход в которую был для него заказан, он почти уже не ощущал нервной дрожи в коленях. Заметив на маленьком столике допотопного вида телефон, юноша решил установить контакт с внешним миром.
Титус быстро набрал лондонский номер Тейлора Эйнсворта. Тот ответил, и Кроу сказал в трубку:
— Тейлор, это Титус. Ну как там мое вино?
— Ага, — протянул его знакомый сквозь шум помех, — не смог дождаться выходных! Любопытный напиток, скажу я тебе, там есть парочка очень странных ингредиентов. Правда, я пока не знаю, что это такое и каков механизм их воздействия, но то, что они оказывают определенный эффект, это точно. На людей они действуют, как анис на собак. Моментально вызывают привыкание!
— Они ядовиты?
— Что ты сказал? Нет, конечно. По крайней мере в малых дозах. Будь они ядовиты, ты бы не разговаривал со мной сейчас! Послушай, Титус, я готов заплатить приличную цену, если ты…
— Забудь, — оборвал его Кроу, однако тотчас поспешил смягчить тон: — Послушай, Тейлор, тебе крупно повезло, потому что этого зелья у меня больше нет, клянусь тебе. Думаю, его рецепт уходит корнями в самые черные дни человеческой истории. Более того, я уверен, сумей ты определить эти ингредиенты, тебя бы передернуло от омерзения. В любом случае спасибо тебе за труды.
На том конце провода послышались протесты, но Титус решительно положил трубку.
Обведя глазами мрачное, затхлое помещение, Кроу наткнулся взглядом на календарь. Каждый день, в том числе и сегодняшний, был перечеркнут жирной черной чертой. А вот первое февраля, Сретенье, было дважды обведено тем же черным карандашом.
Сретенье, до которого осталось всего восемь дней…
Кроу нахмурился. Что-то в этой дате настораживало его, причем сам религиозный праздник тут был ни при чем. В голове Титуса зашевелились смутные воспоминания.
Канун Сретенья. Предначертанная дата.
Титус вздрогнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
