Она не отрываясь смотрела на Джондалара, на его прямые белокурые волосы, видневшиеся из-под темного меха капюшона, на его лицо, которое она считала прекрасным, хотя он и говорил ей, что о мужчинах так не говорят; на его синие глаза, необычайно серьезные и тревожные.
— Но я узнала тебя до того, как встретилась с Мамутои. Ты дал мне новую жизнь, и мое сердце наполнилось любовью. Я хочу быть с тобой, Джондалар.
Тревога исчезла из его глаз, и в них появилось выражение сердечной теплоты, к которому Эйла успела привыкнуть за то время, что они прожили вдвоем в ее пещере, а затем его взгляд вдруг исполнился той неотразимой притягательной силы, которая приводила в трепет каждую клеточку ее тела. Неосознанный порыв привел их в объятия друг друга, и губы слились в долгом поцелуе.
— Эйла, моя милая Эйла, как же я люблю тебя! — воскликнул он со сдавленным судорожным вздохом, в котором смешались боль и облегчение. Они сидели, обнявшись, на земле, и Джондалар нежно, но очень крепко прижимал Эйлу к груди, словно никогда не выпускал бы ее из своих объятий, если бы не боялся, что она задохнется. Он чуть отстранился от нее и, приподняв ее склоненную голову, покрыл поцелуями ее лицо, нежно касаясь лба, прикрытых веками глаз, кончика носа, и наконец вновь припал к ее губам, почувствовав при этом, как нарастает его желание. Здесь, на речном берегу, было холодно, а теплый дом был так далеко, но он хотел обладать ею именно сейчас.
Развязав завязки ее капюшона, он коснулся губами ее шеи, а его руки, проникнув под парку и рубаху, ощутили теплоту ее кожи и полные груди с твердыми возбужденными сосками. Издав тихий стон, Джондалар начал ласкать их, крепко сдавливая и поглаживая упругую плоть своими большими ладонями. Он развязал пояс на ее штанах, и рука опустилась к всхолмлению лобка, скрытого под покровом шелковистых волос. Эйла подалась к нему навстречу, когда он коснулся ее теплой увлажненной промежности, и почувствовала, как горячая волна чувственного желания прокатилась по ее телу.
Она нащупала и развязала пояс его штанов под паркой и туникой и, выпустив на свободу твердый пульсирующий член, начала поглаживать это готовое к бою копье. Громкий вздох удовлетворения сорвался с губ Джондалара, когда она, склонившись, взяла в рот его возбужденную плоть. Эйла щекотала языком мягкую кожу, то отпуская, то втягивая в себя его кудесника, насколько это позволяла глубина ее рта, и продолжая ласкать его трепетными ладонями.
Эйла услышала его стон, готовый перерасти в крик, но затем Джондалар глубоко вздохнул и мягко отстранил ее.
— Подожди, Эйла, я хочу тебя… — сказал он.
— Тогда мне надо снять мокасины и штаны, — заметила она.
— Не обязательно, сейчас слишком холодно. Повернись ко мне спиной, мы попробуем сделать это по-другому, понимаешь?
— Как Уинни и ее жеребец, — прошептала Эйла.
Она повернулась и опустилась на колени. На мгновение эта поза вдруг напомнила ей не Уинни и ее страстного жеребца, а Бруда, когда тот, прижав Эйлу к земле, насильно овладел ею. Но нежные прикосновения Джондалара рассеяли это воспоминание. Она приспустила штаны, обнажив теплые упругие ягодицы и сокровенный вход, который манил его, как цветок пчелу своими мягкими лепестками и глубиной розового зева. Искушение было слишком сильным. Джондалар почувствовал, что его животворные соки уже жаждут выхода. Постаравшись укротить на время свое страстное желание, он тесно прижался к Эйле, чтобы сохранить тепло ее тела, а его нежные искусные пальцы ласкали ее округлые формы и исследовали желанные складочки, холмики и углубления теплого увлажненного лона, но наконец ее страстный крик и новый приток животворных соков Радости сказали ему, что она готова принять его.
Слегка раздвинув упругие ягодицы, он направил своего исполненного желания кудесника в глубокое лоно; оба они уже чувствовали приближение кульминации, и голоса их слились в крике наслаждения. Он чуть отстранился, почти полностью выйдя из ее жаркой глубины, и вновь погрузился в нее, наслаждаясь пылкостью ее объятий. Скорость его движений постепенно нарастала, и наконец с завершающим биением пришло чудесное освобождение, вознесшее их на вершину неземной Радости.
Сделав несколько последних движений, чтобы продлить момент полного слияния, Джондалар, не покидая ее теплых глубин, обнял Эйлу и, опустившись на землю, увлек ее за собой. Он укрыл ее своей паркой, и они, лежа на боку, расслабленно отдыхали, прижавшись друг к другу.
Немного погодя их сплетенные тела разъединились, и Джондалар поднялся с земли. Он с опаской посмотрел на собирающиеся на горизонте тучи, ветер заметно усилился, и резко похолодало.
— Мне надо сполоснуться, — вставая, сказала Эйла, — не хочется пачкать эти новые штаны, их мне одолжила Диги.
— Когда мы вернемся на стоянку, ты вывесишь их на ночь на мороз, а утром почистишь.
— Но вода еще не совсем замерзла…
— Она же ледяная, Эйла!
— Ничего, я быстренько.
Осторожно пройдя по льду, она присела на корточки и подмылась, зачерпывая воду рукой. Когда Эйла вернулась на берег, Джондалар подошел к ней сзади и высушил ее влажное тело мехом своей парки.
— Я не позволю тебе замерзнуть, — с широкой улыбкой сказал он, вытирая остатки влаги меховой полстью и одновременно лаская Эйлу.
— Мне кажется, твой пыл может растопить даже лед, — заметила она с улыбкой, завязывая штаны и запахивая парку.
Именно такого Джондалара она любила. Мужчину, который мог воспламенить ее чувства одним взглядом своих глаз или прикосновением рук; мужчину, который знал ее тело лучше, чем она сама, и чьи ласкающие трепетные прикосновения могли доставить ей совершенно неожиданные наслаждения; мужчину, который заставил ее забыть боль насилия, совершенного Брудом, и открыл ей путь в мир Радости, научив пользоваться дарами Великой Матери. Джондалар, которого она полюбила, был веселым, ласковым и любящим. Таким он был в ее пещере, и таким же он был сейчас, когда они остались наедине. Почему же он становится другим в окружении обитателей Львиной стоянки?
— О женщина, зачем ты запомнила так много слов! Что называется, научил на свою голову. Похоже, мне скоро придется серьезно остерегаться твоего языка. — Он обнял Эйлу за талию и взглянул на нее глазами, полными любви и гордости. — Ты действительно отлично освоила язык Зеландонии, Эйла. Просто невероятно, как быстро ты все запоминаешь! Как тебе это удается?
— Стараюсь изо всех сил. Ведь я вступаю в новый мир. Старые связи порваны. Для Клана я умерла, и мне нет пути назад.
— И ты можешь обрести новые связи. Ты можешь стать Эйлой из племени Мамутои. Было бы желание. Так ведь?
