Грей оставался безмолвным.
Президент тут же обратился к Уотергейту.
— Будет во вред или на пользу, если вы пойдете туда и вас там размажут по стенке, задавая вопросы об этом? — спросил Ник сон.
К Грею вернулась способность рассуждать спокойно.
— Господин президент, я тот, кто может лучше всех урегулировать этот вопрос, — уверенно сказал он. — Я последовательно занимался им с самого начала… Полагаю, администрация провела превосходную работу в этом направлении.
Это было пустое хвастовство, и Никсон знал это.
— Вы не имели возможности сделать что-либо до настоящего момента в отношении утечек информации — или имели? — сказал Никсон. — Мы выяснили, что ноги у этой истории растут из Бюро.
— Что ж, я полностью готов поверить этому, господин президент, — согласился Грей.
— Как насчет Фельта? — многозначительно спросил Никсон.
— Будет очень-очень трудно поставить Фельта в такое положение, пока обвинение неясно, — сказал Никсон. — Такие вещи не просачивались в прессу, когда в ФБР был Гувер. Мне неизвестно ни одного случая утечки информации, когда там был Гувер. В этом кабинете я мог говорить с ним обо всем на свете. Причина этого не в том, что они любили его, — они его боялись. Они должны бояться человека, стоящего во главе… Вы должны вести себя именно так. Вы должны быть жестоким, не идущим на компромиссы и уважаемым… Я могу понять утечки информации из ЦРУ — там эти чертовы разгильдяи. Но если утечки идут из Бюро, то тогда всю эту лавочку нужно прикрыть!
Теперь Никсон брызгал слюной и кипел от злости.
— Вы должны делать это так, как они делали во время войны. Во время Второй мировой войны немцы — если они проходили по городу и какой-нибудь снайпер убивал их солдата, они выстраивали всех жителей города и говорили: если вы не скажете, кто сделал это, все будут расстреляны. Я думаю, что так и надо поступить. Я хочу сказать, что не думаю, что вы сможете остаться там господином Добряком.
— Я и не был им, — запротестовал Грей. — Эти ребята знают, что не могут лгать мне, как они лгали Гуверу.
Никсон стал властным.
— Если честно, я говорю о высочайшей дисциплине, когда речь идет о том, что может оказаться серьезным политическим вопросом, — сказал он. — Давайте предположим, что существует утечка информации определенному представителю прессы. Нужно иметь связи там, где ты выходишь и делаешь что-то и отрицаешь все на кипе Библий.
— Верно, — согласился Грей. — Я понимаю.
— У меня больше никого нет, — сказал Никсон. — Я не могу нанять какого-нибудь придурка со стороны. Были времена, — его гнев переливался через край, — и… и… и… Линдон Джонсон сказал мне то же самое — когда я ощущал, что единственный человек в этом чертовом правительстве, который стоит рядом со мной, — это Эдгар Гувер… Он бы из кожи вылез вон, если бы увидел, что что-то идет не так, кто-то демонстрирует нам свое презрение… Все, что вам нужно делать, — это делать как Гувер.
По рассказу Грея, президент повернулся к Эрлихману, который слегка кивнул, словно хотел сказать: «Продолжайте». Казалось, Никсон сбросил напряжение и вернулся к своему сценарию.
— Я полагаю, что это будет убойное утверждение, — сказал он. — Вы должны быть готовы принять огонь на себя. Но если вы все же пройдете через это, помните, что вы, вероятно, проведете на своем посту четыре года, а потом они выбросят вас вон. Так что пойдите и сделайте что-то полезное для страны. — Как вам известно, я никогда не попросил бы директора Бюро делать что-либо неподобающее, — уточнил президент. — Но я, безусловно, собираюсь просить директора Бюро время от времени делать вещи, которые будут защищать безопасность этой страны.
— Нет проблем, — заметил Грей.
— Эта страна, — сказал Никсон, — эта бюрократия — Пэт, вы знаете это — в ней кишмя кишат в лучшем случае — в лучшем случае, Пэт, — нелояльные люди, а в худшем — изменники.
— Изменники, — послушно повторил Грей.
— Мы должны добраться до них, сокрушить их, — потребовал Никсон.
— Да, — согласился Грей, — я это знаю.
— Сделать это можно с вашей помощью. Понимаете?
— Я согласен. С этим нет проблем.
Никсон был удовлетворен. Он выбрал преемника. Теперь все улыбались.
— Как только вы будете утверждены в должности, — сказал президент, — у нас с вами должны установиться такие же отношения, какие были с Гувером.
Глава 36. «Бюро не может продолжать существовать»
3 марта 1973 года обходительный иракец в возрасте до 30 лет, с модными короткими бачками, одетый в расклешенные джинсы, припарковал свой взятый напрокат «плимут-фьюри» и поселился в гостинице «Скайвей», расположенной рядом с международным аэропортом имени Джона Кеннеди в Куинсе, Нью-Йорк.
Этот иракец прибыл в Нью-Йорк восемью неделями раньше. Вскоре после его приезда ФБР получило важную информацию от израильской разведки о том, что он может быть членом жестокой банды под названием «Черный сентябрь», находившейся под началом Ясира Арафата — руководителя Организации освобождения Палестины (ООП). Члены организации «Черный сентябрь» недавно убили американского посла и его заместителя в Судане.
Агент ФБР побеседовал с этим иракцем, который объяснил, что приехал в Соединенные Штаты Америки, чтобы учиться и стать пилотом самолета[531].
Текст беседы был подшит в папку и забыт на какое-то время. Агента нельзя было обвинить в недосмотре. Как учреждение ФБР не умело распознавать террористов. Соединенные Штаты не знали, что такое транснациональный заговор с целью совершения массового убийства людей, со времен террористических нападений после Первой мировой войны.
Утром 4 марта иракец оставил свою машину припаркованной у терминала Эль Аль аэропорта Кеннеди, куда через несколько часов должна была прибыть премьер-министр Израиля Голда Меир. Двое его сообщников припарковали свои машины в центре Манхэттена на Пятой авеню, напротив двух израильских банков.
5 марта лингвисты Агентства национальной безопасности, в котором только что был создан отдел для решения вопросов, связанных с международным терроризмом, начали переводить недавно перехваченное сообщение из иракской миссии в ООН. Это сообщение было послано в Багдад и направлено в ООП. В нем содержался план жестокого убийства.
Когда в АНБ начали читать это сообщение, водитель эвакуатора увез «додж-дарт» 1973 года с угла Сорок третьей улицы и Пятой авеню. На следующее утро с угла Сорок седьмой улицы и Пятой авеню был вывезен «плимут-дастер» 1972 года. На обе машины был прикреплен талон за нарушение правил уличного движения — стоянку в не предназначенном для этого месте. Инспектор компании по сдаче в аренду машин «Олин» приехал на штрафную стоянку, расположенную на пирсе у реки Гудзон, чтобы заявить права на «дарт». Он открыл багажник и застыл в изумлении.
В отделе по расследованию взрывов Нью-Йоркского полицейского департамента раздался звонок. Его лучшие сотрудники помчались на штрафную стоянку. В багажном отделении «дарта», а затем и «дастера» они нашли пластиковые контейнеры, заполненные бензином, емкости с пропаном, бруски пластиковой взрывчатки «Семтекс», капсюли-детонаторы, батарейки и взрыватели. На приборных панелях машин лежали образчики печатной пропаганды организаций «Черный сентябрь» и ООП, завернутые в израильские газеты.
Бомбы должны были взорваться в полдень 4 марта. Если бы они взорвались, они могли бы убить или покалечить много сотен и вселить ужас еще во многие тысячи людей. Но у них оказались одинаковые ошибки в схеме взрывателя.
Полиция наткнулась на первый террористический заговор в войне между арабскими террористами и Соединенными Штатами.
В 18:15 6 марта расследованием этого дела занялось ФБР. В Вашингтоне представители АНБ сообщили Бюро о зашифрованном сообщении в Багдад и предупредили, что третья бомба находится в машине, припаркованной у терминала Эль Аль в аэропорту имени Кеннеди. В тот же вечер ФБР и антитеррористическая группа Нью-Йоркского департамента полиции обнаружили «фьюри» и вскрыли багажник.
Бомба в аэропорту Кеннеди была такая же, что и бомбы, обнаруженные на Манхэттене, вплоть до дефекта в схеме взрывателя, но она была вдвое больше. Если бы она взорвалась, как и планировалось, он произвела бы столб огня высотой и шириной около 50 ярдов и втрое более разрушительную ударную волну, которая разнесла бы терминал Эль Аль и окружающее бетонированное покрытие. Самолеты, находившиеся на высоте сотни ярдов или выше, могли бы оказаться разбросанными в разные стороны.
В ФБР сняли отпечаток пальца с емкости с пропаном, находившейся в «фьюри». Пройдет восемнадцать лет, прежде чем Бюро соотнесет этот отпечаток с изготовителем бомбы.
