фыркая, шло напролом в атаку могучее черное чудовище, весом в тонну, высотой в рост человека, с длинным смертоносным рогом, голова поднята, уши направлены вперед, скатилось в овраг и пропало из виду, но мы отлично слышали топот, и носорог выскочил, огромный и грозный, на наш склон и мимо укрытия Томпсона помчался прямо на нас, и мы бросились сломя голову к облюбованным нами деревьям. Хватайся за ствол, цепляйся, карабкайся вверх, черт с ними, с ногтями, черт с ними, с глазами, только, ради Бога, повыше, подальше от зверя, который мчится с грохотом, с фырканьем, бешеный, тяжелый, могучий, с налитыми кровью свирепыми глазами, ломится с треском через кусты, поблескивая торчащим во лбу серебристым шприцем, страстно желая кого-нибудь убить; он видел, как мы бросились к деревьям, и каждый думал: изо всей нашей братии этот стервец с самого начала именно меня наметил истребить, и носорог гулко, яростно фыркнул, свирепо вращая налитыми кровью поросячьими глазками, и могучая голова на бычьей шее угрожающе наклонилась, и зверь с грохотом, с фырканьем пошел на мое дерево, и я постарался влезть еще выше, а он повернул огромную голову и с ходу пырнул рогом ствол, и дерево закачалось, и я цеплялся изо всех сил, а он уже бешено топал дальше. Голова поднята, глаза ищут — кого истребить; и, пробегая между деревьями, на которых висели носильщики и следопыты, он боднул еще одно дерево, оно закачалось, но висевший на нем африканец держался за ствол мертвой хваткой, и носорог с грохотом помчался дальше. Вырвался из нашей кущи, протопал вверх по склону холма и пропал из виду.
Мы слезли с деревьев, и все улыбались, и всем не терпелось, смеясь, поздравить друг друга и сказать: вот это носорог, великолепный носорожище, и надо же, два никудышных патрона подряд, сразу два, чтоб им пусто было, и как это он не побежал после первого промаха, и повезло ж нам, черт возьми, но какой же великолепный носорог! Томпсон подозвал носильщика с радиостанцией, и Роджер-Роджер подошел, рот до ушей, и Томпсон связался со стариной Норманом и сообщил ему, что есть попадание и мы сейчас пойдем по следу, и Норман очень обрадовался.
До темноты оставалось меньше получаса.
Глава четвертая
Двадцать минут требуется препарату М-99, чтобы свалить носорога. За это время он мог уйти на три, пять, семь километров, а то и дальше. Быстро смеркалось. Мы шли по следу через холм, впереди шагали Бен, Ньямби и Томпсон. Поначалу все было просто, но за следующим оврагом на противоположном склоне опять пошла трудная местность, мы запутались в старых следах и потеряли нужный.
— Найдите, — требовал Томпсон. — Найдите его!
Мы рассыпались цепью, обшаривая глазами землю, искали все, кто мнил себя следопытом.
— Найдите!
След нашел Бен; он хлопнул себя по бедру ладонью, мы повернули и поспешили за ним. Вниз по каменистому откосу, через сухое русло, через густые заросли рваным строем вверх по длинному склону, через гребень холма, и вот уже километра три отмерили. Свет убывал с каждой минутой. Следопыты с трудом различали след. Пора бы уже находить признаки того, что зверем овладевает дурман: сломанные кусты, где он на них напоролся, вмятины на земле, где он падал, — однако мы ничего такого не видели. «Не за тем носорогом идем», — подумалось мне. Наш носорог, наверно, уже свалился в зарослях неподалеку отсюда, а у нас осталось каких-нибудь десять минут на то, чтобы отыскать его. Через десять минут будет слишком темно, и он пролежит без сознания пять часов, потом очнется и побредет дальше, и придется нам все начинать сначала, если только львы не доберутся до него, пока он пребывает в забытьи.
— Живей!
Но следопыты физически не могли действовать быстрее.
Мы чуть было не проскочили мимо носорога, но Ричард увидел его в скупом свете заката. Зверь стоял в стороне от нашего пути, почти совсем одурманенный, уронив голову. Ричард хлопнул себя по бедру и показал: вот он. В золотисто-лиловой траве на склоне — могучий черный доисторический зверь. Над травой виднелись только спина и опущенная голова. Великолепный носорог. Мы здорово потрудились сегодня и чуть его не потеряли и все-таки настигли.
— Тамбо! — прошептал Томпсон. — Веревки.
Схватил веревки, сделал всем знак, чтобы не подходили, и осторожно двинулся вниз по склону.
Зверь еще не был полностью обездвижен. Он все еще был опасен. Все еще в состоянии, преодолевая дурман, броситься в атаку и выпустить кишки Томпсону. Ветер, довольно сильный закатный ветер, был благоприятным для ловца, и Томпсон, не мешкая, спускался по траве, держа наготове веревки. Мы притаились на верхушке скалы, следя за происходящим.
Я увидел, как дернулись уши зверя, потом голова поднялась. Томпсон остановился. Он стоял за спиной носорога, шагах в двадцати. Веревки наготове. Снова тронулся с места, сделал шаг, второй, и тут зверь развернулся мордой к нему.
Зверь развернулся к нему с гулким, тревожным, яростным фырканьем, готовясь к бешеной атаке, а рядом с ним возник детеныш, и это был не тот носорог, черт бы его побрал! — и Томпсон обратился в бегство. Повернул кругом и бросился наутек, крича: «Не тот носорог!» — и мы вскочили, чтобы бежать к деревьям. Всеобщая суматоха, и Томпсон мчится обратно, вверх по склону, крича: «Не тот носорог!» — и позади него разъяренная носорожиха сделала ложный выпад в сторону удаляющейся поясницы Томпсона, потом развернулась и, шумно пыхтя, протопала вниз, уводя детеныша от опасности. Мы дружно расхохотались. Томпсон продолжал бежать вверх по откосу.
— Найдите его, — кричал он, — найдите тот след!
Он уже забыл про самку с детенышем.
Следопыты ринулись к тому месту, где последний раз видели след. Но в сумерках они никак не могли найти его снова. Мы рассыпались по склону.
— Найдите. — Томпсон был весь в поту. — Ради Бога, найдите!
Пламенеющее огненно-красное солнце спустилось за деревья на горизонте. Еще пять минут, и будет совсем темно.
И когда дневной свет угас, когда солнце уже скрылось за горизонтом и в небе вспыхнуло красное зарево и на месте деревьев возникли объятые пламенем лиловые силуэты, а в долине внизу сгустилась лиловая мгла, когда стало невозможно больше выслеживать зверя, Бен увидел его. Носорог лежал на дальней макушке холма, на груде крупных камней, и на фоне заката четко вырисовывались могучая голова и рог.
Мы побежали вверх по склону, спотыкаясь в темноте.
