Как же не хватало Макмара! Уж он-то разбирался в земных делах гораздо лучше студентов, вылетевших с первого курса!
Закончив переезд, Норон призвал остальных «кандидатов». Они сохраняли самостоятельность лишь потому, что в комнате Кукуни не было места. Пришёл их черёд распрощаться с Волей, чтобы обрести Цель…
Церемония посвящения вымотала Норона настолько, что он упал на матрас и пролежал так несколько часов, бездумно глядя в потолок. Но отдыхать было рано – ослабевшее тело Вишни изнемогало от голода, и Отвратень отправился туда, где была еда.
Он рассчитывал прикинуться другом Кукуни и воспользоваться маминым инстинктом «накормить». Оказалось, что на еду из холодильника и вообще на квартиру претендует родственница из дальнего Подмосковья – двоюродная сестра, которая приходилась Кукуне троюродной тёткой. Узнав о несчастье, она вызвалась помочь с похоронами, а заодно и пожить на освободившихся квадратных метрах. Ведь бедная мать не способна о себе позаботиться!.. Твердит, как безумная: «А вдруг он жив? А вдруг там был не он? Похожий, но не он?»
Норон прочёл слово «опека» в мыслях тётушки – и заскрипел зубами. За этим словом скрывалась сложная система образов и понятий, уходящая корнями глубоко в прошлое. Расчёты, ожидания, взлелеянные планы, ставшие частью личности.
Не вытравить.
Страж Границ знал, что делает.
«Как он сумел предвидеть? – гадал Отвратень. – Неблагодарный смертный, подлая душонка! Его же не трогали! Как он посмел ударить в спину?!»
Обеспеченная база потеряна навсегда, вербовка сорвана, бесценная энергия потрачена на эвакуацию, а Страж Границ останется безнаказанным. Самому Норону идти нельзя – велика вероятность… нет, не погибнуть, но ослабить контроль за пластиковой фигуркой.
Лоцман непременно воспользуется ошибкой тюремщика. Ускользнёт в Гьершазу, а потом вернётся в истинном облике. Думать об этом не хотелось. Слишком многим пришлось пожертвовать, чтобы поймать бессмертного! Например, жизнями Хавансы и Макмара.
Теперь Норон жалел.
Если бы он тогда удержал Вишню, Макмар сумел бы удрать!..
«Но ещё неизвестно, как бы тогда вышло с Лоцманом», – думал Отвратень, стоя у окна нового жилища и глядя на падающий снег.
Комната была заставлена аккуратными серыми коконами. Плотная паутина оболочек ещё не успела затвердеть, и можно было различить лица и ладони, сложенные на груди.
В углу возвышалась груда одежды.
«Интересно, можно продать её или обменять её на еду?» – задумался Отвратень.
Он нашёл немного мелочи в карманах у «Воинов Света», но денег хватило лишь на ужин. В придачу к прочим неприятностям, часть купленной еды показалась ему ядовитой.
«Нужно вызвать Уи и сообщить, что Обходчик нарушил перемирие, – решил Норон. – Вдруг он рискнёт открыть переход?..»
Странный звук отвлёк его от размышлений – как будто разбилось зеркало в прихожей.
Прежде чем Норон подумал о Траквештрерии, пронзительные вопли наполнили воздух:
– Сдохни, сука! Сдохни!!
* * * 01:56 * * *
Крошечная прихожая соответствовала остальной квартире по скромности интерьера и тесноте. Бугристую стену с затёртыми обоями украшала криво прибитая вешалка и треснувшее зеркало, чьё единственное предназначение состояло в том, чтобы не дать квартиросъемщику повода упрекнуть скупых хозяев.
Изъян зеркала никак не мешал Норону общаться с Траквештрерией, который ежедневно являлся с жалобами: трудно сторожить плененных Держителей, трудно совмещать это с ловлей новых духов, трудно привыкнуть к беспечности жителей закрытого мира...
Едва лишь Зазеркальщик покидал пыльное «окно», Норон тут же отворачивался, стараясь не смотреть на своё отражение.
Тело Вишни полностью покорилось ему, от Охотницы осталась тень уничтоженной души, которая трепыхалась в закулисье сознания, но всё равно Норон опасался лишний раз заглянуть себе в глаза. Помнил, симптомом чего является пристрастие к зеркалам.
Утратив контроль над личностью носителя, Отвратни неосознанно пытались вернуть прежнюю власть – и под конец не могли отвести взгляд от собственных глаз.
Такой была старушка, пойманная Траквештрерией в больничном туалете.
Таким был лохматый бродяга, очарованный зеркальной витриной торгового центра.
В отличие от Стража Границ, который занавесил все зеркала в своём доме и отводил взгляд, проходя мимо машин с тонированными стёклами, эти двое не прятались. Наоборот – они так долго пялились в свои отражения, что Траквештрерии не составило труда заметить их и перетащить на новую базу.
Парочка была выдающаяся: худая лысая бабка в застиранной ночнушке и бородатый мужик в страхолюдном буром пальто, напяленном поверх грязного комбинезона.
Какое-то время они лежали на грязном линолеуме и тяжело дышали, словно потерпевшие кораблекрушение. С ними произошло нечто похожее: затянуло в Зазеркалье, а потом бесцеремонно вышвырнуло обратно в реальный мир.
Первой очнулась бабка. Покрутила головой, заметила бродягу, узнала – и тут же вцепилась ему в горло.
– Это он! Он!! – в исступлении повторяла она, изо всех сил сжимая тонкие морщинистые пальцы.
Она и цыплёнка не смогла бы задушить.
– Сука! Сука!! Всё из-за тебя!
Каждое слово сопровождалось запахом кабачковой икры. Было видно, как ходит ходуном вставная челюсть с жёлтыми зубами.
– Голову тебе отгрызу, скотина блядская!!
Угрозы утомили её, и старуха принялась визжать, топчась острыми коленками по груди ошалевшего Ясиня, который не делал попыток освободиться.
Звуки, похожие на предсмертную агонию поросёнка, наверняка были слышны у соседей и на лестничной площадке. Голос впечатлял! Чувствовалась многолетняя практика: сначала во дворе, потом дома и, наконец, в лечебном учреждении. Штампы на ночнушке подсказывали, что это было особое лечебное учреждение.
Норон пинком отбросил костлявое старушечье тело.
– Ещё один звук, и я сам тебе голову отгрызу, – пообещал он.
Бабка ударилась о косяк двери, полежала немного, потом завозилась и начала ворчать – еле слышно, будто полы скрипели.
– Как тебе не стыдно!.. Пожилого человека… Ногой! Ногой пожилого человека бьёшь! А я старая… Слабая… Плохо мне! Не могу ответить… Изверг! Я же ничего не могу! Ничего…
Ей действительно было очень плохо.
Уи-Ныряльщица настолько привыкла к своему великолепному телу, что разучилась существовать вне его. Поэтому выбрала податливого носителя, не способного сопротивляться. Легко покорить душу, которая ослаблена болезнями и алкоголем! Единственное преимущество таких объектов.
Теперь никто не мог ей помочь: Уи тонула в дряхлом рассыпающемся рассудке.
Тийде тоже было не сладко – он выбрал слишком сильного носителя.
Единственное «лекарство» при такой «болезни» – уничтожить тело и дать Отвратню шанс переродиться. Увы, но так поступать нельзя, потому что Уи-Ныряльщица, судя по всему, не сумеет захватить ещё одного носителя, а Тийда…
Тийда был слишком опасен, чтобы его убивать.
– Убей меня, – прошептал он. – Убей поскорее...
– Убью!.. – взвизгнула бабка, воодушевлённая просьбой. – Убью сучонка!
Она поднялась на колени и поползла к врагу, так что Норону пришлось одарить её ещё одним пинком.
– Не лезь! – зарычал он.
В зеркале маячил любопытный Траквештрерия – он не рискнул проверять свою неуязвимость на Тийде, которого не зря называли «Непобедимым». Бросив недовольный взгляд на Зазеркальщика, Норон наклонился над трясущейся старухой, заглянул в выцветшие глазёнки.
– Уида Керликенри, – сказал он, используя Красное Наречие и старое имя Ныряльщицы. – Кто уничтожил твоё тело?
– Голодные твари... – захрипела она на том же языке, но с чудовищным акцентом. – Отродья Гьершазы. Ученица Лоцмана... она была там.
– Почему ты не убила её, Уида Керликенри? Ты должна была её уничтожить!
– Тийда мешал... Сука, сука! Он защищал её. Я боялась... – старушка заплакала от обиды и страха. – Это же Тийда!
– Тийда Лан Хоколос! – поправил её второй «калека». – Не смейте сокращать!
Красное Наречие, на котором он говорил, а также суть претензии – всё это давало надежду на исцеление. На Пушчреме из-за такого пустяка Тийда чуть голову не открутил Хавансе! Норон оставил Уи-Ныряльщицу и склонился над вторым «больным».
– Зачем ты вернулся на Землю? – спросил он у Тийды на целебном Красном Наречии.
Носитель, сломавший Тийду, мог знать о проблеме с сокращённым именем, но вряд ли успел выучить язык агентов Большого Дома.
– Я хотел сообщить Обходчику, что Гьершаза свободна.
- Но не сообщил?
– Нет.
– А где ученица Лоцмана?
– Следит за Границей.
