А потому что душили. Не давали слушать радио (глушили), не давали читать, сажали, высылали.
В результате газетам, радио и телевидению СССР никто не верил. Даже внутри страны.
Но глаза всем не выколешь, уши не заткнешь. Если общественного мнения нет в газетах и на ТВ, человек находит его в театре, кино, даже в библиотеке. Задуши прессу, и в «Гамлете» люди опять начнут видеть не месть за отца, а борьбу с ненавистным режимом Клавдия, борьбу принца с собственной Родиной, если Дания – тюрьма.
Это ведь очень важно, что Гамлет – не бомж, не мигрант, не черный, не олигарх-ворюга. Гамлет – наследный принц. Если даже для него Дания – тюрьма, то действительно не все ладно в королевстве. И когда этот приговор произносил Гамлет-Высоцкий, зрители понимали, что речь идет об очень большой Дании, примерно в одну шестую суши.
Непокорный Человек всегда появлялся. Как ни зверствовала святая инквизиция, как ни плодила стукачей, а Тиль Уленшпигель вырастал вопреки всякой логике. И Ланцелот в «Драконе» побеждал вопреки логике, и сама эта пьеса Шварца появилась вопреки всему – при Сталине! (Жаль, если не читали, очень сильная вещь; то ли ее вот-вот начнут ставить, то ли – изымать.)[194]
Центр общественного мнения блуждает, Владимир Владимирович. При Петре он во дворце, и при Екатерине Великой – там же. А потом почему-то он перемещается в казармы будущих декабристов. А после виселиц обнаруживается в «Современнике» у Некрасова и Достоевского (и немножко у Герцена в Лондоне). А потом – в Московском художественном театре, а на нашей памяти (кроме вышеупомянутых журналов и Таганки) – в театре «Современник», в Политехническом… А потом – в 1989-м, на Первом съезде народных депутатов, в «Московских новостях», «Огоньке», НТВ… (С огорчением приходится заметить, что ни «Демократический выбор», ни «Яблоко» не смогли стать центром общественного мнения. Они скорее пользовались общественным мнением, чем создавали его.) Съезд, редакция, партия – это коллективы. Но даже один человек может стать бесконечно силен. Штирлиц – извините за бестактность – был не один; за ним стояло государство, могучая Красная армия; Ставка Верховного главнокомандующего верила ему и посылала батарейки. А вот академик Сахаров был один. Могучее государство было против него. Когда он в Горьком (Нижний Новгород) объявил голодовку, сотрудники КГБ СССР насильно кормили его через кишку (это пытка, Владимир Владимирович). Но в общественном мнении Сахаров весил больше, чем вся Академия наук СССР, чем все Политбюро ЦК КПСС. Общественное мнение выражали Шукшин, Окуджава, Галич, Высоцкий. Без грантов, спонсоров, факсов, ксероксов, без типографий, интернета и телеэфира Высоцкий завоевал общественное мнение всего СССР (двести восемьдесят миллионов человек). Вот его мнение о Родине:
Что за дом такой? Погружен во мрак,На семи лихих продувных ветрах…Образа в углу – и те перекошены…Двери настежь у нас, а душа взаперти.Кто хозяином здесь? Напоил бы вином!А в ответ мне: «Видать, был ты долго в путиИ людей позабыл. Мы всегда так живем.Траву кушаем, век на щавеле.Скисли душами, опрыщавели».
Не буду, чтобы не обидеть вас, Владимир Владимирович, цитировать те песни Высоцкого, где говорится про наши «органы». Ни одного доброго слова. Для воров оно находилось, а для начальничков – нет. («Лучше б было сразу в тыл его, / Только с нами был он смел, / Высшей мерой наградил его / Трибунал за самострел».)
Теперь, когда толстые журналы умерли сами, а власть убила свободное ТВ, – остались некоторые газеты. Должно быть, и их очередь придет. Но пока то тут, то там мелькает огонек, угли еще не погасли.
Ну а как зальют окончательно – общественное мнение опять вернется к человеку. Он ведь все равно появится. Или нет?
Людям, Владимир Владимирович, очень интересно, что вы об этом думаете. И думаете ли вы об этом?
Признание Президента
6 сентября 2004, «МК»
Произошло событие, гораздо более редкое, чем теракт. Президент обратился к народу. Он сделал это впервые – не считая новогодних поздравлений, – а значит, это очень важно.
Он несомненно хотел, чтобы нация его услышала. Для этого речь много раз транслировалась по радио и ТВ[195].
Хотел ли он услышать ответ? Хочет ли он знать: поняли мы его? и правильно ли поняли?
Сразу скажем: мы услышали не экспромт. Это обдуманная, коллективно выработанная и написанная речь. Значит, это речь не личности, а Власти (большая буква здесь не от избытка уважения, а для обозначения высшей власти РФ).
Речь сочиняли второпях; для нас это лучше, ибо они не успели заметить, сколько правды проскользнуло в текст, не успели ее вычеркнуть; лишь местами слегка замазали красивыми словами.
После горьких слов соболезнования президент признал:
«…ко многому, что изменилось в нашей жизни, мы оказались абсолютно неподготовленными…
Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы.
…наша страна – с некогда самой мощной системой защиты своих внешних рубежей – в одночасье оказалась не защищенной ни с Запада, ни с Востока.
…мы могли бы быть более эффективными, если бы действовали своевременно и профессионально.
…мы не проявили понимания сложности и опасности процессов, происходящих в своей собственной стране и в мире в целом.
…не смогли на них адекватно среагировать. Проявили слабость.
…мы просто не можем, не должны жить так беспечно, как раньше. Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз».
По смыслу – это явка с повинной или прошение об отставке. Это признание полного банкротства силовых ведомств. А именно на силовиков и на силовое решение всех проблем делалась ставка в последние годы.
Смысл – покаянный. А интонация – геройская. Власть сообщает, что будет рулить и впредь. Вот эта, та самая, которая:
– абсолютно неподготовленная;
– переставшая уделять внимание обороне и безопасности;
– действующая несвоевременно и непрофессионально;
– не проявившая понимания;
– не умеющая адекватно реагировать на опасные процессы, происходящие в собственной стране;
– позволившая коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы (то есть самое себя, ибо эти сферы – неотъемлемая часть власти, ее главные инструменты).
Власть заявила:
«Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз.
В ближайшее время будет подготовлен комплекс мер, направленных на укрепление единства страны.
Считаю необходимым создать новую систему взаимодействия сил и средств, осуществляющих контроль за ситуацией на Северном Кавказе».
Признав банкротство, Власть провозглашает: создадим! подготовим! потребуем!
А раньше-то? С какой стати люди, провалившие все и вся, справятся с ситуацией? Ведь она стала хуже, чем когда они пришли к власти.
Эта команда пришла в 1999-м. Что сделано за пять лет?
Создали огромное наркотическое министерство. За два или три года своей работы оно победило только ветеринаров. Офицеры милиции и ФСБ крышуют наркоторговцев, а под судом – ветеринары.
Обещали (и создали) какие-то структуры, которые должны были спасти и пригреть беспризорников. Громкая была кампания. А безотцовщины стало больше, они по-прежнему живут на чердаках и в подвалах, нюхают, колются и используются как материал для секса и порно.
Министр обороны Иванов победил начальника Генштаба Квашнина. Это все. Больше никаких побед за четыре года.
Шеф ФСБ Патрушев добивался, чтобы погранвойска были переданы в его подчинение. А его Верховный главнокомандующий обнаружил, что мы беззащитны со всех сторон.
Правительство Фрадкова – самый яркий пример тех реорганизаций и перестроек, на которые способна Власть. А за этой реорганизацией – хаос и пустота. Оклады себе подняли, у бедняков льготы отняли – это, что ли, победа?
Дума и Совет Федерации побеждены полностью, разгромлены, обращены в рабство – а разве это враги? Мы же их сами выбирали. (Вроде бы мы, вроде бы сами, вроде бы выбирали.)
Наш народ можно упрекнуть в чем угодно, но терпения ему не занимать. Это отметил в своем знаменитом тосте Иосиф Виссарионович Сталин, подняв бокал «За терпеливый русский народ!».
В демократической стране такая власть не успела бы даже покаяться. Миллионы вышли бы на улицу и отправили бы ее в отставку. А мы – терпим. А многие все еще верят и надеются. Вопреки всему.
Бывают в истории случаи, когда власть не по плечу. И неважно, законно она досталась или нет. Николай II был абсолютно законный император, он хотел как лучше, но власть оказалась ему не по плечу. И от этого произошли катастрофические бедствия.
