Не станем комментировать, ибо не уверены, действительно ли апостолы прерывали богослужение для поздравления земных владык или это неприличное новшество.
А через несколько часов – в светлое Христово Воскресение – РТР в «Вестях» коротенько (несколько секунд) показывает крестный ход, службу, а потом закадровый голос диктора (ликующий, как Левитан при взятии Берлина) возглашает:
– И вот наступает кульминация пасхальной Радости! Патриарх обращается с приветствием к Президенту России Владимиру Владимировичу Путину!!!
И полностью повторяется, полностью звучит все то, что вы прочли выше. Видимо, для тех, кто проспал «кульминацию» или был в эту ночь в любой другой православной церкви мира, кроме храма Христа Спасителя, куда строго по именным билетам с предъявлением паспорта.
До сих пор считалось, что кульминация Пасхальной Радости – это «Христос воскресе». Теперь – «приветствие».
Нехристи? Так думать нельзя. И писать об этом нельзя. Только соберешься – сразу чудится булгаковский Понтий Пилат, у которого от нелояльных мыслей начинала болеть голова и в ушах раздавался гнусавый голос палача: «Закон об оскорблении величества!»
Будь церковные и земные владыки в своем узком кругу (как сто лет назад), – было бы не так тяжело. Но сейчас все это происходит на виду у телекамер – то есть на виду у всей страны.
Президент у нас в стране – всемогущий и самый главный. Но все же не царь, не помазанник Божий. Он раб Божий, а не Президент Божий.
И духовенство – хоть на Пасху – должно бы служить не кесарю. Папа Римский (так и не удостоенный чести быть приглашенным в Россию) в торжественные дни обращается urbi et orbi (к городу и миру). Он не поздравляет ни Берлускони, ни даже Буша (чемпиона по числу подданных-христиан).
…Чуткость слуха к фальши еще выше, чем чуткость обоняния к тухлятине. У человека внутри камертон. Даже наивную девушку трудно обмануть, если она услышит фальшивые интонации. А маленького ребенка обмануть вообще невозможно. У него слух на фальшь абсолютный, а мозги еще не запудрены, еще нет рабского преклонения перед авторитетом. И потому именно ребенок кричит: «Король-то голый!»
Человек слышит фальшь. И для этого не требуются ум или опыт. Это инстинктивное «не верю!».
В этом смысле интонации патриарха еще хуже, чем его слова. Он старается, чтобы голос звучал максимально торжественно, а в результате он звучит неискренне.
Если с такой интонацией сказать человеку «Здравствуйте» – он взглянет с опаской.
То, что этой интонацией окрашена лесть властям, – пусть. Но те же ноты – и в его словах о вере. Впрочем, может, хоть что-то одно он произносит от души[191].
Вообразите мучения беса, запертого в церкви; он, конечно, будет хрипеть как удавленник.
Президент, депутаты, министры – светские власти – материальная жизнь. Патриарх – духовное окормление.
Материальная у нас не очень. А с духовной еще хуже. Кто окажет сопротивление цинизму и растлению? Патриархия, которая торгует табаком и водкой?
Где та сила, которая бы встала на пути безудержного разврата – рекламы, ТВ, порно– и товарного насилия? Даже политическое ток-шоу предпочло называться «Основной инстинкт», хотя Сорокина занимается там совсем не тем, чем Шарон Стоун, и даже не садится раздвинув ноги, как та в кино.
Революция 1989–1991 годов была безыдейна. Она отрицала коммунистическую идею (догму), но предложила взамен не другую идею, а еду. Гордые собой, молодые упитанные реформаторы развернули лозунг «Мы пришли дать вам колбасу!». Потом схватили свечку, и побежали в церковь (где их уже ждали телекамеры), и – на Пасху! – поздравляли подданных с Рождеством Христовым. Видимо, не зная разницы[192].
Демократическую (точнее, послесоветскую) Россию возглавили не идейные противники бесчеловечного режима (теперь, через пятнадцать лет, он кажется добрым дедушкой), а партийные аппаратчики и пропагандисты. Не историки, не юристы, не философы, а бессовестные специалисты по научному коммунизму, воинствующему атеизму и политэкономии социализма.
Но если главный враг – пустые прилавки, а символ новой жизни – колбаса, то дальше все идет само собой. Путь колбасы – только вниз.
Кое-кто морщился. Но стремительно богатеющие реформаторы говорили: «Вы чего нос воротите? Это путь естественный, природный! Во всем мире этот процесс происходит одинаково! И нам – туда же!»
Вниз было очень легко. С ликованием, со свистом, на горных лыжах. Съехали, и оказалось, что подъемник не только не работает, он даже не построен. И как теперь вверх?
Духовная пища существует. Вот она, бесплатно. Но кто может ее усвоить? Бездушному она – как беззубому орехи: не угрызть. А с непривычки – и не вкусно, и скучно, и утомительно жевать.
А если духовная пища не усваивается, откуда же возьмется та сила, которая должна победить цинизм, равнодушие и многомиллиардные интересы торговцев?
То, что происходит в России, нельзя объяснить олигархами, их стычками между собой и Кремля с ними. Страна по уровню производства находится в 1960-х. Но не ужасайтесь, это чепуха.
По образу жизни мы, похоже, в 1460-х. Не на сорок лет съехали, а на пять веков. Да, тысячи миллионеров, сотни тысяч с интернетом, миллионы с мобильными телефонами. Но полстраны отапливается дровами, месяцами не моются, сами о себе говорят «выживаем» – то есть все силы уходят на поиск хлеба. Особенно скудного по сравнению с изобилием шоколада на экране. «Россия – щедрая душа».
О какой душе? О какой чести можно говорить? Но говорят. И говорливые политсантехники (покорно соглашаясь, чтобы их прерывала реклама) находят разницу между плохим Березовским и хорошим Гайдаром. Как рыцари Круглого стола времен короля Артура, у которых была полная свобода слова обсуждать, какой дракон опасней: вилохвостый или винтохвостый.
Мораль общества может ухудшаться и улучшаться.
Когда в Германии к власти пришел Гитлер, через три-четыре года немцы стали зверьми и стукачами. Мораль ухудшилась катастрофически.
В США еще недавно цвел расизм, висели таблички «Неграм, евреям и собакам вход запрещен». Теперь этого нет. За расизм тюрьма. Мораль, пусть внешне, явно улучшилась.
У нас все делается, чтобы она ухудшалась. И ничего – чтобы улучшить. Результат очевиден: общество развращено и деморализовано. Десятки миллионов людей возмущаются грязью, но не способны протестовать.
Совершенно не видно, кто сможет это исправить, даже если колоссальные усилия разврата почему-то прекратятся. Где эта сила, которая могла бы поднять…
Допустим, какие-то добрые люди уцелеют под напором негодяйства или приедут из-за бугра… К кому они обратятся? К муравейнику? У муравьев есть обоняние, может быть, вкус, осязание, но органа восприятия морали – нет. Они не чуют ее, как мы не чуем радиацию. Но не чуем – это не значит, что радиации нет. Или она безвредна, раз мы ее не видим и не слышим?
То, что общество перестало руководствоваться моралью, не значит, что мораль не существует. Не значит, что аморальность безвредна и что все нам как с гуся вода.
А если душа (орган морали) атрофировалась, отмерла за ненадобностью – тогда что? Если содран, смыт, унесен ветром плодородный слой – конец. На камне, на глине ничего не вырастишь. (Не хотите проверять агрономически – попробуйте договориться с кузнечиками.)
Душа не обсуждается нигде и никем. Террор, цены на газ, НАТО, еда, косметика, способы достижения оргазма – все, что бурно обсуждается и рекламируется, обращено к желудку и ниже. А если к голове, то лишь ради волос, которые растут где не надо, а где надо не растут.
Год назад невнятно промычала дискуссия: преподавать ли религию в школе? Вопрос, похожий на «кормить или не кормить?».
Конечно, да!
Но если у повара дизентерия, то, конечно, нет!
Сколько будет дважды два – этому может учить и негодяй. Обучать душу негодяй не может, только губить. Кто эти десятки тысяч предполагаемых преподавателей души? Подвижники? Столько нету. Лицемеры? Тогда лучше не надо.
Против нашей голодающей души выставляют откормленный спинной мозг. Против совести – взбудораженные гормоны.
Старорежимные люди жалуются на детей: мол, растут потребителями. Но проедешь с ребенком полчаса по любому проспекту или на метро – за эти тридцать минут его атакуют тысячи соблазнов: вывески, рекламы, растяжки – купи! купи! купи! съешь! покури! выпей!
И против этого грандиозного хора – глупый и слабый дуэт мамы с папой: это вредно, это дорого, это тебе рано. И никакой помощи нигде. И дом уже не твоя крепость. И дома ящик продолжает эту атаку. И даже если вы выбрали подходящий фильм, какую-нибудь старую советскую «Золушку» – фильм, в котором вы уверены как в себе самом… вдруг в самом душевном месте – трах! реклама! Представьте: вы открываете ребенку дверь в ваш родной дом… а в подъезде подонок. И не успели вы отшатнуться – прямо перед вашим лицом, перед лицом ребенка он распахивает пальто: «Спонсор показа!», а за этим уродом и вся шайка: пиво, презервативы – в самый раз для Золушки.
