— С нею? О ней я расскажу в другой раз, так как эта большая история, а теперь мне некогда.
— Скажите мне, жива ли она?
— У нее было хорошее здоровье, но ведь цветку недолго завянуть. В другой раз поговорим поподробнее.
— Она умерла, Измаил?
— Вы очень любопытны, Вейт-Манор. Повторяю вам, что я пришел переговорить о деле, более важном.
— Но скажите мне одно слово! — просил граф.
— Умерла… — начал Измаил.
Граф вздохнул, как будто бы тяжесть спала с груди его.
— А, может, и нет, — смеясь сказал Измаил, — но все-таки поговорим о деле, милорд. Вот уже более года, как я считаюсь порядочным человеком, и если бы вы не жили монахом, то во всякой гостиной встретились бы со мною, где я известен под именем Эдмонда Маккензи, имевшего несчастие лишиться зрения… Ах, я забыл вам сказать, что я слеп, — и вдруг глаза его сделались мутны и неподвижны.
— Жаль вас, милый Спенсер, жаль, — сказал Вейт-Манор.
— Вы ошибаетесь, не Спенсер, а сэр Маккензи, — весело ответил он и придал глазам прежнюю подвижность. Что касается вашего сострадания, то я не желаю его. Моя болезнь не помешала увидеть в вас ту перемену, которая произошла с последнего нашего свидания.
— Стало быть, вы не слепы?
— Совсем нет. Мне нужна была маска — но все-таки вы очень изменились, милорд.
— Я много страдал! — грустно ответил граф.
— Знаю, и готов держать пари, что Бриан…
— Ах, Спенсер! Ты произнес имя моего палача! Он здесь, он ждет меня!
Спенсер весело пожимал руки.
— А!.. Он здесь!
— Ты знаешь все несчастия моей жизни, Измаил, но не знаешь последнее, которое нанес мне Бриан, — он разорил меня!
— Как разорил?
— Он нечестным образом заставил подписать меня бумагу, вследствие которой он будет наследником еще при моей жизни, — произнес плачевно граф.
Спенсер свободнее вздохнул.
— Только-то?
— Но чего же более? Я разорен.
— Я пришел сюда, чтобы переговорить с вами о Ленчестере. Прежде всего, чтобы не терять напрасно времени, я не требую от вас ни свидетельства, ни акта, а только четыре тысячи фунтов стерлингов наличными — золотом, серебром или билетами.
— Зачем тебе?
— Чтоб поместить Бриана Лен честера в дом сумасшедших.
Граф пожал плечами.
— Поверьте, что это не шутка, — ответил жид. — Велите принести деньги и я все объясню.
Вейт-Манор, желая испытать последнее средство, позвонил. Явился Патерсон, которому было велено принести шкатулку с деньгами.
Глава сорок седьмая
ПЕРЕМЕНА В ВЕЙТ-МАНОРЕ
Оставшись наедине с графом, Спенсер сказал:
— Любого человека, хоть он и находится в полном разуме, можно поместить в дом сумасшедших.
Лицо Вейт-Манора прояснилось:
— Я верю, но это требует больших хлопот.
— Без хлопот сделать ничего нельзя, но хлопоты отстранены, а времени нужно — всего один час.
— Но подумали ли вы об этом?
— Думаю, думал, а теперь хочу действовать, и вот он уже на дороге в Бедлем.
— Он находится сейчас у меня в приемной! — сказал Вейт-Манор, не поняв метафоры.
Улыбка явилась на лице жида.
— Приемная ваша служит станцией в Бедлем, — сказал он. — Я не беру своих слов назад. Ленчестер уже объявлен сумасшедшим.
— Но какие доказательства?
— Вся его прошедшая жизнь и ваши доказательства.
— Но надеешься ли ты на успех?
— Вполне уверен.
Вейт-Манор быстро встал.
— Тогда надо действовать! Требовать его ареста, — радостно вскричал он.
— Успокойтесь, милорд. С вашей стороны исполнено все, что следовало. По вашему приказанию двенадцать полисменов ждут Бриана у вашего крыльца.
— По моему приказанию? — с испугом проговорил лорд.
— Я позволил себе маленькую вольность в таких затруднительных обстоятельствах. Вам уже известно, что я прекрасно повторяю почерк чужой руки. Рука же ваша мне давно знакома. Поэтому я написал свидетельство от вашего имени о безумии Бриана, а во избежание неприятностей, могущих произойти от этого, я поспешил принять меры к его аресту.
— Великолепно! — вскричал граф, схватив с жаром руку Измаила. — Теперь он не уйдет. О, мой спаситель! Я увеличу сумму!
— Благодарю, милорд. Но советую вам идти в приемную и не задерживать Бриана, а то полисменам скучно ждать.
Граф вернулся в приемную. Ленчестер, не дав ему окончить начатой фразы, вскричал:
— У вас Спенсер! Вы видели его!
— Я… Видел ли я его… Но человек, имя которого вы сейчас произносите, повешен.
Ленчестер схватил бумажку со стола и подал ее молча графу.
— Это верно, — в смущении проговорил тот, я видел жида Измаила Спенсера.
— Какие сношения вы имеете, ваша светлость, с таким негодяем?
— Не желаю давать вам отчета в своих действиях! — проговорил граф, желая скрыть смущение под предлогом оскорбленного самолюбия.
— Я считаю необходимым, милорд, повторить вопрос.
— Но я не желаю и не буду отвечать, — возразил граф, — впрочем, я согласен открыть вам истину, потому что не нахожу в ней ничего предосудительного. Я принимаю участие в человеке, который спасся от…
— Замолчите, милорд! Я не верю вашим словам, — прервал Бриан, — вы забыли то изумление на вашем, лице, когда вы прочли записку.
Лорд сжал губы.
— Вы можете обратиться к Спенсеру с этими вопросами, потому что я уверен, что вы его скоро увидите, — вскричал он, увлеченный гневом.
— Ваши слова похожи на угрозу, — сказал Бриан.
— На угрозу? — сказал Вейт-Манор, приняв добродушный вид. — Вы знаете, что мне нечего угрожать, но что вы увидитесь со Спенсером, так я это потому сказал, что он ждет вас на улице.
— Кого он ждет?
— Никого… Он ждет, когда вы уйдете, и тогда он возвратится сюда, потому что я прервал разговор с ним, чтобы поскорее вас отпустить.
— Благодарю за внимание, и прошу вас окончить акт, потому что не желаю заставлять ждать Спенсера.
Граф исполнил желание Бриана, написал условие.
— Брат, — сказал граф с насмешкой, — надеюсь, вы не употребите во зло то преимущество, которое имеете надо мною, и что это будет последнее мщение?
— Это будет зависеть от вас.
— До свидания, милый брат!
Бриан поклонился и вышел из приемной. Граф пошел к окну и быстро открыл его.
Глава сорок восьмая
В БЕДЛЕМ!
Бриан медленно сходил с крыльца. Невдалеке стоял слепец Тиррель, за ним полисмены и карета. Заметив все это с первого взгляда, Ленчестер быстро подошел к Тиррелю и, взяв его за воротник, закричал полисменам:
