выронил жарящиеся тушки. Кирану шептала заговор, и сизый дым поднимался над огнём, устремляясь вверх и в стороны, распространяя тревожный пряный запах. А потом она пошла кру́гом, ритмично встряхивая связку, пропевая слова на незнакомом гортанном наречии.
Ренэф молча наблюдал за ней. С каждым её шагом тревога понемногу уходила, словно она возводила невидимую стену. В какой-то миг речитатив достиг кульминации, и голос шаманки зазвучал громче. Внутренним взором царевич увидел призрачную пелену, окружившую их. Потом всё исчезло – как и дымка над костром – но ощущение защищающей границы осталось. И только сейчас царевич ощутил, как напряжены были мышцы, а теперь даже дышать стало легче.
– Ну вот, – удовлетворённо вздохнула Кирану, усевшись рядом с ним. – Что там с мясом?
– Кто хотел проверить, насколько крепкий желудок у северян? – усмехнулся Ренэф. – Я вот уже готов рискнуть.
Со смехом они поделили мясо, ели жадно, обжигаясь, подшучивая друг над другом. Птицы не слишком хорошо прожарились, но сейчас, после целого дня пути, который стоил трёх, не было ничего вкуснее.
А потом Ренэф заметил тень, скользнувшую вдоль границы круга. Словно почуяв его взгляд, та скрылась, растворилась в темноте.
Видимо, его лицо изменилось, потому что шаманка с тревогой спросила:
– Что случилось?
– Там кто-то есть, – тихо ответил царевич, глядя ей за спину, откладывая недоеденное мясо и нащупывая копьё рядом.
Кирану обернулась, успокаивающе коснулась его плеча.
– Духи спокойны, – мягко проговорила она. – Это могла быть обезьяна.
– Ночью? – недоверчиво переспросил Ренэф.
– Некоторые из них разумнее прочих. Могут прийти на огонь, – неопределённо ответила шаманка, снова проследив за его взглядом.
– Я уже видел кого-то днём, когда мы шли по реке.
– Эти леса живые. Они наблюдают за нами, – пожала плечами Кирану и повторила: – Духи спокойны. Я бы знала, будь это тот, кого мы ищем.
Молча они доели мясо. Ренэф хмуро смотрел в ночь. Тень, кем бы она ни была, больше не появлялась, но он уже не был так спокоен. Нельзя было терять бдительность здесь – он ведь знал это. Шаманка чуть пихнула его локтем, отвлекая.
– Займусь твоим оружием. И спать. Завтра путь тоже нелёгкий, – она отёрла руки, извлекла из сумки ещё один горшочек со снадобьем, завёрнутый в ткань. – С этим нужно осторожнее. Хороший яд. Умрёшь в пять вздохов.
Ренэф недоверчиво рассмеялся:
– Ровно в пять?
– Попробуем? Противоядие тоже есть.
– Э нет, я воздержусь.
Он подавал Кирану стрелы, и девушка аккуратно вымачивала их наконечники в яде, а после выкладывала на отрезе ткани рядом, чтобы высохли. Потом пришёл черёд копья. Нехотя царевич передал шаманке оружие, чувствуя себя уязвимым без него. Ладонь сама легла на рукоять кинжала, подаренного Анирет. Если понадобится – выйдет против хищника и с ножом.
Кирану закончила быстро, так же аккуратно закрыла горшочек, убрала его и потянулась.
– Вот и всё. Теперь можем отдыхать.
– Я дежурю первым?
Шаманка прищурилась, посмотрела на царевича, потом в огонь – или куда-то сквозь огонь.
– За нами приглядывают. Но если тебе так спокойнее, я тоже пригляжу. Первая, – из другой сумки она извлекла сложенное тонкое покрывало, кинула Ренэфу. – Ложись, отдохни. Сменишь меня позже.
– Только разбуди меня сразу, если что, – велел царевич.
– Конечно.
Кирану поманила его, и он устроился рядом с ней. Шаманка нежно погладила его по волосам, тихо что-то напевая. Её голос вплетался в голоса ночных джунглей, в хор неведомых тварей, бродивших где-то за границей круга. Ренэф закрыл глаза, уверенный, что не сумеет уснуть по-настоящему, но усталость взяла своё, и он провалился в сон почти сразу же.
В его снах были тени, сотканные из сумрака джунглей, пронизанного разреженным светом. Иногда казалось, что Кирану склоняется над ним – или же это только снилось, хотя ощущение близкого пристального взгляда, не враждебного, было ярким. Потом он увидел собственное отражение, зыбкое, как в бурной воде, но наваждение истаяло, смешавшись с другими.
Ренэф спал крепко, а когда проснулся, было уже светло, и птичий хор приветствовал новый день. Кирану свернулась калачиком рядом с ним, прижавшись спиной к его груди, положив руку на лежавшее рядом копьё. Царевич потряс её за плечо.
– Эй! Ты не разбудила меня.
Шаманка сонно посмотрела на него.
– А, что? Так всё хорошо.
– Ты должна была разбудить меня, чтобы я следил за лагерем!
Кирану зевнула, потягиваясь.
– Не о чем беспокоиться.
Ренэф буркнул неразборчивое ругательство и сел, окинув взглядом стоянку. Всё осталось нетронутым, только останки вчерашних птиц в догоревшем костре облепила копошащаяся масса насекомых. Поморщившись от отвращения, царевич умылся водой из фляги, потом полез в сумки, которые Кирану благоразумно пристроила на весу, прямо над ними. Он достал горький сухой корень, заменявший здесь мисву, и хмуро разжевал. Шаманка потёрла лицо, окончательно просыпаясь, и села, приводя себя в порядок.
– Хочешь искупаться?
– Я всё ещё сержусь, – ответил Ренэф, собирая вещи.
Если чьи-то следы и были у границы круга, он их не видел.
– Да я знаю. Но я знаю и как поднять тебе настроение.
Припасённые лепёшки с мёдом и правда сделали его благодушнее. Потом они продолжали путь, и шаманка отвела его к другой заводи, вода в которой была бирюзовой и прозрачной, в отличие от вчерашней реки. После купания злиться уже не хотелось, да и Кирану умела настраивать его совсем на другой лад. Было в этом что-то особенное – любить её на берегу дикого озера, в объятиях сомкнувшегося над ними леса, и знать, что ни эта прекрасная земля, ни эта чудесная женщина в его руках никогда не будут принадлежать ему по-настоящему.
На следующую ночёвку они остановились недалеко от реки. Кирану выбирала место, исходя из каких-то своих соображений безопасности, и Ренэф не спорил с ней – только прикидывал, как лучше расположиться, чтобы охранять. Из-за сырости здесь было больше насекомых, но шаманские снадобья спасали.
Как и прошлым вечером, девушка ушла, пока он разводил костёр, и вернулась уже с наступлением темноты, принесла с собой тушки птиц и сочные стебли какого-то растения, бережно завёрнутые в большой лист. На вкус стебли оказались сладковатыми и утоляли жажду, не только голод. Шаманка не позволила съесть их все.
– Это на утро, – заявила она, готовясь к ритуалу.
Вздохнув, Ренэф принялся разделывать птиц. И снова он заметил, что крови было немного. Может, Кирану намеренно сцедила её, когда поймала их? Для ритуалов или ещё из каких соображений.
– Слушай, а мы вообще правильно идём? – спросил царевич, когда они сидели у костра, поджаривая мясо. – И как мы узнаем, что правильно?
– Правильно, – кивнула шаманка. – Но пока недостаточно близко.
– А откуда
