лицо просияло дружелюбной улыбкой.
– С добрым утром! – воскликнул он, обращаясь к маленькой фигурке в сером пиджаке.
– О, это вы, мистер Грант! Доброе утро! – отозвалась Эрика, пересекая мостовую.
Она сдержанно улыбнулась ему, но было видно, что и она рада этой встрече; это было еще более заметно благодаря ее школьной манере всегда казаться невозмутимой при любых обстоятельствах. На этот раз она была одета по-городскому. Правда, нельзя сказать, чтобы этот ее наряд в выгодную сторону отличался от обычного. Одежда была чистой, но ее явно надевали крайне редко. Серый костюм, который был на ней, выглядел дорогим, но старомодным. То же самое относилось и к ее шляпке.
– Я и не знал, что вы иногда останавливаетесь в городе.
– А я и не останавливаюсь. Я приехала, чтобы купить мост.
– Что? Мост?!
– Оказалось, что его нельзя купить просто так. Надо снять мерку. Так что мне придется наведаться сюда еще раз. Сегодня они просто набивали мне рот глиной.
– А, так вы были у зубного врача? Понятно. Я думал, что мосты носят только старушки.
– Штука, которую он мне поставил в прошлый раз, не хочет держаться на месте. Мне все время приходится ее подбирать и засовывать обратно. Этой зимой, когда Флайт свалился вместе со мной во время скачек через препятствия, я потеряла почти все задние зубы. Так что ничего не поделаешь: врач сказал, что без моста не обойтись.
– Негодник он, этот ваш Флайт.
– Это как посмотреть: с одной стороны – да, а с другой… У него прекрасная скорость: он промахал весь Кент, пока его удалось поймать после падения.
– Куда вы сейчас? Может, я вас подвезу?
– Вы вряд ли захотите провести меня по Скотленд-Ярду?
– Хотел бы. И даже очень. Но через двадцать минут у меня встреча с адвокатом во Дворце правосудия, в Тампле.
– В таком случае подбросьте меня на Кокспар-стрит. Мне надо выполнить поручение няни.
«Конечно, – подумал он, пока она усаживалась рядом, – конечно, у нее няня, а не мама. Ни одна мать не одела бы так своего ребенка».
Одежда была явно заказана заочно, как заказывают школьную форму: «один костюм из серой шерстяной фланели и одну шляпку к нему». Несмотря на всю самоуверенность и независимость, которые она с готовностью демонстрировала, было в ней что-то заброшенное.
– Они очень миленькие, – сказала она. – И не очень высокие, хотя все равно я терпеть не могу в них ходить.
– Про что это вы?
– Про свои туфли.
Она задрала ногу и показала ему скромный венский каблучок.
– Няня считает, что в городе надо надевать их. Хотя мне ужасно в них неудобно. Неустойчиво как-то.
– Полагаю, со временем к этому можно привыкнуть. Надо подчиняться общим законам племени.
– А зачем?
– Затем, что неприятности, связанные с неподчинением, обходятся человеку гораздо дороже, чем следование общим правилам, хотя это и надоедает.
– Да ладно. Не так уж часто я езжу в город. У вас, наверное, нет времени на мороженое?
– Боюсь, что да. Давайте отложим это до моего возвращения в Вестовер, хорошо?
– Ну да, я совсем забыла, вы же обязательно вернетесь. – И добавила как бы между прочим: – Вчера я видела вашу жертву.
– Какую жертву?
– Ну, человека, который упал в обморок.
– Видели его? Где?
– Отец взял меня к «Моряку».
– Я думал, ваш отец терпеть не может этот ресторан.
– Так оно и есть. Он сказал, что в жизни не видел столько противных пузанов в одном месте сразу. «Пузаны», пожалуй, довольно сильно сказано, не так уж они и противны. И потом, дыня там была даже очень вкусная.
– Это отец вам сказал, что Тисдейл там устроился официантом?
– Нет, сержант. Он не очень-то профессионально обслуживает клиентов. Не сержант, а мистер Тисдейл, я хочу сказать. Слишком развязно себя держит и к разговорам прислушивается. Ни один профессиональный официант себе такого не позволит, правда? И потом, он забыл принести ложки для мороженого. И неудивительно, после того как вы его трясли накануне.
– Это я его тряс?
Грант набрал побольше воздуха в легкие и сказал: он надеется от всей души, что смазливый молодой человек не смутил ее сердечный покой.
– Нет, конечно. Ничего подобного. У него слишком длинный нос. И, кроме того, я влюблена в Тогаре.
– Кто такой Тогаре?
– О господи. Он – укротитель тигров! Вы что, Тогаре не знаете? – произнесла она, словно не веря своим ушам.
Грант признался, что действительно никогда о таком не слышал.
– Вы что же, на Рождество не бываете в Олимпии на цирковом представлении? Обязательно сходите! Я попрошу мистера Миллса, чтобы он послал вам билеты.
– Спасибо. И как долго вы в него влюблены?
– Уже четыре года. Я очень привязчивая.
Грант согласился: четыре года – срок немалый.
– Высадите меня у туристической конторы «Ориент», ладно? – сказала она тем же деловым тоном, которым говорила о своей верности Тогаре.
Грант послушно остановил машину у ярко-желтого лайнера.
– Собираетесь в путешествие?
– Нет, я собираю по туристским агентствам буклеты для няни. Она их обожает. Сама никогда не выезжала за пределы Англии, потому что ужасно боится воды, но очень любит, сидя в безопасности, представлять, будто она путешествует. Весной я ей добыла в австрийском бюро на Риджент-стрит потрясающие виды гор. Все немецкие курорты она знает как свои пять пальцев. До свидания. Спасибо, что подбросили. А как я узнаю, когда вы вернетесь в Вестовер? Я насчет мороженого.
– Я сообщу через вашего отца. Это годится?
– Да. Пока. – И она исчезла в конторе.
Что касается Гранта, то он уже в более веселом расположении духа отправился на встречу с адвокатом Кристины Клей и мужем Кристины Клей.
Глава восьмая
С первого взгляда на Эдуарда Чампни было очевидно, почему его называли именно Эдуард, а не Эдди. Он был очень высокий, очень представительный, очень красивый и очень несовременный, с серьезной, хотя и благожелательной манерой держаться и нечастой, но обаятельной улыбкой. Рядом с суетливым мистером Эрскином он выглядел как корабль, неохотно следующий за буксиром.
Грант до этого с ним встретиться не успел. Эдуард Чампни прибыл в Лондон в четверг пополудни после почти трехмесячного отсутствия и только тут узнал о смерти жены. Он немедленно отправился в Вестовер, где опознал тело, в пятницу имел беседу с весьма встревоженным начальством в местной полиции, где все продолжали ломать голову над пуговицей, и утвердил их в решении передать дело в Скотленд-Ярд. Его долгое отсутствие и множество разных дел, возникших в связи со смертью жены, заставили его выехать обратно в Лондон именно тогда, когда Грант отбыл оттуда в Вестовер.
Сэр Эдуард выглядел очень утомленным, в остальном же никаких
