выглядело совершенно спокойно. Тисдейл выдвинул из-под шкафа чемодан и начал машинально переодеваться в свой твидовый пиджак и фланелевые брюки. Грант подумал, что, будь у него при себе яд, он наверняка прятал бы его в повседневной одежде, поэтому позволил себе немного расслабиться, лишь когда Тисдейл отложил униформу в сторону. Он, видимо, оставил всякую мысль о каком бы то ни было сопротивлении закону. И слава богу.
– Ну вот, мне снова не придется тревожиться о крыше над головой и о куске хлеба, – говорил он. – Даже в том чудовищно аморальном, что сейчас совершается, все же есть какая-то своя правда. Кстати, как насчет адвоката? Ведь ни денег, ни друзей у меня нет.
– Адвоката вам дадут.
– Понимаю. Как салфетку.
Он открыл дверцу того шкафа, который был ближе к Гранту, и принялся снимать с вешалок одежду и складывать в чемодан.
– Скажите же, по крайней мере, что у меня мог быть за мотив? – спросил он, словно эта мысль только что пришла ему в голову. – Можно спутать пуговицы, можно, в конце концов, внушить себе, что эта пуговица от того пальто, на котором ее никогда не было, но нельзя же изобрести мотив, когда такового нет?!
– Так у вас не было мотива?
– Разумеется, не было. Напротив – случившееся в четверг было самым сильным потрясением, которое я когда-либо испытал. Мне казалось, это должно быть ясно любому.
– Конечно, вы и понятия не имели о том, что мисс Клей включила вас в завещание и оставила вам ранчо и кругленькую сумму.
Тисдейл в этом время укладывал рубашку. При последних словах Гранта он вдруг выпрямился с рубашкой в руках и остановившимися глазами воззрился на Гранта.
– Крис это сделала? – воскликнул он. – Нет. Нет, разумеется, я не знал. Как благородно с ее стороны!
На мгновение Грант заколебался. Это было выполнено безупречно: интонация, движение, пауза – профессиональный актер не сделал бы лучше. Его сомнения длились лишь минуту. Стряхнув с себя наваждение, он чуть переменил позу, припомнил всех преступников с ангельским видом, каких ему доводилось встречать (Эндрю Хейли, который специализировался на том, что женился, а потом топил своих избранниц одну за другой и при этом выглядел как солист церковного хора, и других, обладавших еще бо`льшим обаянием и умом), и успокоил себя, как всякий истинный детектив, мыслью о том, что преступник у него в руках.
– Действительно, вы выкопали просто идеальный мотив. Бедная Крис, она-то думала, что осчастливила меня! Но у меня есть шансы на защиту?
– Об этом не мне судить.
– Я испытываю к вам большое уважение, инспектор. Вероятно, мне придется расстаться с жизнью, так и не доказав, что я не виноват.
Тисдейл захлопнул первый шкаф и открыл следующий. Дверца его распахивалась внутрь, и Грант не видел, что там находится.
– В одном только вы меня разочаровали. Я считал вас хорошим психологом. В субботу утром, когда я рассказывал вам о своей жизни, мне показалось, вы достаточно разбираетесь в человеческой природе, для того чтобы понять – я не способен на преступление. Теперь я вижу, что вы всего лишь обычный полицейский.
Держась за ручку двери, Тисдейл наклонился к полу, будто собираясь достать обувь.
Послышался звук ключа, выдернутого из замочной скважины, дверь захлопнулась, и, прежде чем Грант успел добежать до шкафа, ключ повернули с противоположной стороны.
– Тисдейл! – крикнул он. – Не глупите! Слышите?
Мысленно он уже перебирал все средства против ядов, какие знал. Господи, какой же он дурак!
– Сангер! Помогите выломать дверь! Он заперся!
Двое мужчин пытались совместными усилиями вышибить дверь, но безуспешно.
– Послушайте меня, Тисдейл, – проговорил Грант, тяжело дыша. – Только дураки глотают яд. Мы вас сейчас оттуда вытащим, дадим противоядие, и дело кончится тем, что вы будете в скверном состоянии и все равно ничего не добьетесь! Подумайте об этом!
Дверь по-прежнему не открывалась.
– Пожарный топорик! – бросил Грант. – Я видел его, когда поднимался! На стене, в конце коридора!
Всего несколько секунд Сангеру потребовалось, чтобы сбегать за топором. При первом же ударе из соседней комнаты высунулся полуодетый и сонный сотоварищ Тисдейла по профессии:
– Вы так шумите, можно подумать, что полиция сюда нагрянула! – и, увидев в руках Сангера топор, оторопело спросил: – Чего это вы задумали, мистер?
– Отойдите, дуралей этакий! Там в шкафу человек, и он собирается совершить самоубийство!
– Самоубийство? Шкаф?! – Официант взъерошил волосы, как не вполне проснувшийся ребенок. – Это никакой не шкаф.
– Не шкаф?!
– Да нет. Это… забыл, как называется… такая узенькая лестница.
– Господи боже! – вырвалось у Гранта, и он кинулся к двери. – Куда выходит лестница? – крикнул он на бегу.
– В коридор главного холла.
– Восемь этажей, – кивнул Грант. – Пожалуй, лифтом быстрее. – Он нажал кнопку. – Уильямс задержит его, если он попытается выйти на улицу, – ради собственного утешения заметил он.
– Уильямс не знает его в лицо, сэр.
У Гранта вырвалось ругательство, которое он не произносил со времен войны.
– А дежурный у служебного выхода его знает?
– Да, сэр. Он там для того и поставлен, чтобы задержать Тисдейла в случае чего. А сержант Уильямс просто ждет нас с вами.
Грант потерял дар речи. Показался лифт. Через тридцать секунд они были в холле. Выражение безмятежного спокойствия на физиономии Уильямса подтвердило их худшие опасения. Уильямс явно никого не задержал.
Люди входили и выходили: одни шли в ресторан пить чай, другие – на площадку под тентом за мороженым, третьи спешили в бар. Четвертые ждали знакомых, чтобы вместе посидеть в «Лионе» – ресторанном зале, где собирались в основном католики. Чтобы как-то выделиться в этой толпе, пришлось бы по меньшей мере начать ходить на руках. Уильямс сообщил, что минут пять назад молодой человек с каштановыми волосами, без шляпы, в твидовом пиджаке и модных фланелевых брюках, проследовал через холл. На улицу. «И даже не один, а двое», – добавил он.
– Как – двое? Они что, вышли вместе?
Нет, Уильямс имел в виду, что два разных молодых человека, отвечающих приметам, вышли на улицу за последние пять минут. А вот, кстати, и третий такой же. Действительно, они увидели того, кого имел в виду Уильямс. При виде его отчаяние, как волна, ударило Гранта и окатило его с ног до головы. В самом деле, таких, как Тисдейл, много. В одном лишь Кенте в этот момент найдутся десятки тысяч молодых людей, по внешним приметам ничем не отличающихся от Тисдейла.
Грант с трудом взял себя в руки и занялся неблагодарным делом – организацией полицейской облавы.
Глава деcятая
Это была самая крупная ставка, которую удалось сорвать Джемми
