твари в стеклянных колбах были слишком ужасны, чтобы к ним присматриваться.
Из всех кошмарных созданий, которые когда-либо попадались мне на глаза, когда я отрывалась от книги, пауки были самыми жуткими. Меня пугали мыши, мухи, черви и хрущи, но пауки были самыми мерзкими из известных мне созданий. И всё же именно паук открыл мне глаза на чудеса природы и украсил моё девичье счастье оттенками бесконечности.
И это случилось в Хейл Хаус.
Нет, не доктор Хейл, хотя это вполне мог быть и он, показал мне дорогу к носящему его имя общинному центру на Гарланд-стрит. Хейл Хаус расположен в самом сердце лабиринта узких улочек и переулков, которые образуют трущобы, где Харрисон-авеню – основная магистраль этой сети, а Довер-стрит – одна из второстепенных дорог.
Учитывая тот факт, что во всём этом перенаселённом районе практически нет детских площадок, вы поймете, что Хейл Хаусу приходилось много работать, чтобы привнести хоть немного солнечного света в грязные многоквартирные дома. Прекрасную историю о том, как это делается, здесь рассказать невозможно, но я не могу не упомянуть о том, что Хейл Хаус сделал для меня.
Хейл Хаус обнаружил мой брат Джозеф. Он основал дискуссионный клуб и пригласил своих друзей помочь ему решить проблемы Республики в воскресенье днём. Первое заседание клуба проходило в нашей пустой гостиной на Довер-стрит, и правительство Соединенных Штатов было, наконец, на пути к обретению прочной основы, когда многочисленные дети, относящиеся к нашему учреждению, сорвали переговоры, оставив администрацию в неведении относительно её дальнейшего курса действий.
Следующая встреча состоялась в гостиной Исаака Маслинского, и ораторы уже начали вскакивать со своих мест и грозить друг другу кулаками в лучших традициях парламента, когда госпожа Маслинская зашла, чтобы поиронизировать над мальчишеским азартом. Но когда она увидела, что семь пар мальчишеских сапог топчут её драгоценный ковёр в гостиной, что скатерть с бахромой вот-вот упадёт со стола, стоящего в центре комнаты, а плюшевый фотоальбом бесцеремонно отброшен в сторону, вскипевшее в пышной груди госпожи Маслинской возмущение вытеснило её хорошее настроение, и она велела мальчишкам убираться подобру-поздорову, а «Айку» пригрозила, что как следует поквитается с ним, если он ещё хоть раз посмеет войти в гостиную с неблаговидными намерениями.
В следующее воскресенье Гарри Рубинштейн любезно предложил клубу расположиться в своей гостиной, и встреча началась удовлетворительно. Темой обсуждения был Закон о тарифах, и аргументы «за» и «против» разделились приблизительно поровну. Конгресс мог бы спокойно вздремнуть, пока Бостонский Дискуссионный Клуб занимается его делами, если бы старший брат Гарри Рубинштейна Джейк не вмешался. Он вышел из кухни, где пичкал ребёнка арахисом, встал на пороге гостиной и подмигнул достойному председателю. Председатель повернулся к нему спиной, после чего Джейк стал забрасывать его арахисовой скорлупой. Он высмеивал ораторов, называя их «детьми», и выразил сомнение в том, что они вообще могут отличить Закон о тарифах от солнечного удара. «Нам необходима свободная торговля», – передразнивал он. «Па, ты только послушай детей! «В интересах американского рабочего». Ура! Послушай детей, па!»
Плоть и кровь не смогла этого стерпеть. Сторонники политических реформ отложили заседание на неопределенный срок, и клуб оказался на грани распада ввиду отсутствия крыши над головой, когда один из членов клуба обнаружил, что Хейл Хаус на Гарланд-стрит, был готов принять клуб с распростёртыми объятиями.
То, как дискуссионный клуб процветал в благожелательной атмосфере общинного центра; как из маленького клуба он превратился в большой, когда маленькие мальчики стали юношами; как Джозеф, Исаак, Гарри и остальные занимали призовые места в общественных дебатах; как они стали частью различных изменений к лучшему, которые брали своё начало на Гарланд-стрит – всё это часть истории Хейл Хаус, чья работа в трущобах заключается в том, чтобы превращать неугомонных детей, болтающихся по улицам, в благородных мужчин и женщин. Я упомянула историю дискуссионного клуба в своём повествовании, чтобы показать, как дети из трущоб естественным образом дрейфуют к своему спасению, стоит какому-то островку безопасности появиться на пути их невинной деятельности. Ни один ребёнок в трущобах не рождается, чтобы погибнуть. Все они рождаются, чтобы спастись, и плот, который несет их целыми и невредимыми сквозь опасный поток жизни в многоквартирных домах – это подсознательное стремление ребёнка к лучшему. Но должны быть маяки, которые будут направлять его в бурном течении.
Дора пошла в Хейл Хаус вслед за Джозефом и вступила в клуб для маленьких девочек, который в дальнейшем прославился на весь район Хейл Хаус. Руководитель этого клуба, под видом обучения маленьких девочек тому, как правильно подметать и застилать кровати, на самом деле искусно обучает их тому, как украсить съёмную квартиру с помощью благородного образа жизни.
Джозеф и Дора были в таком восторге от Хейл Хаус, что мне пришлось пойти и посмотреть, из-за чего такой ажиотаж. И я обнаружила Клуб Естественной Истории.
Уж не знаю, как миссис Блэк, которая тогда работала в Хейл Хаус, удалось уговорить меня пойти в Клуб Естественной Истории, несмотря на мою неприязнь к жукам. Полагаю, она пробовала отправить меня в разные клубы для девочек, но оказалось, что ни один из них мне не подошёл, как не подошёл и тот танцевальный клуб, в который я пыталась ходить за несколько лет до этого. Скорее всего, она решила, что я старая дева, и настоятельно рекомендовала мне посещать заседания Клуба Естественной Истории, который состоял из взрослых. Членами этого клуба, как я поняла, были не местные жители, а работники Хейл Хауса и их друзья, им часто читали лекции выдающиеся натуралисты, путешественники и другие известные люди. Моё желание увидеть настоящего живого натуралиста, вероятно, и побудило меня в конечном итоге принять приглашение миссис Блэк, ведь до того момента я никогда, кроме как в книгах, не встречалась с тем, кто наслаждался бы жутким обществом змей и червей.
Члены Клуба Естественной Истории сидели кругом в приёмной, напротив широкого дверного прохода, ведущего в соседнюю комнату. Миссис Блэк представила меня, я сказала: «Рада с вами познакомиться» всему кругу и села на детский стульчик рядом с пианино. Был вечер пятницы, и я испытывала ощущение свободы, которое пронизывает сознание школьницы, когда на следующий день не нужно идти в школу. Мне нравилась уютная комната, она была уютнее, чем любая из комнат нашего дома. Мне нравились лица людей, в компании которых я оказалась. Я была готова насладиться приятным вечером, даже если бы мне пришлось немного поскучать.
Высокий, худой джентльмен с искренними голубыми глазами поднялся, чтобы зачитать протокол последнего заседания. Я не понимала ничего
