Сопоставьте с этим речи крестьян. Вот вам типичный правый крестьянин Сторчак. Он начинает свою речь воспроизведением полностью слов Николая II о «священных правах собственности», недопустимости их «нарушения» и т. д. Он продолжает: «дай бог государю здоровья. Он хорошо сказал для всего народа»… (295). Он кончает: «А если сказал государь, чтобы была правда и порядок, то, конечно, если я сижу на 3 десятинах земли, а рядом 30 000 десятин, то это не есть порядок и правда» (296)!! Сравните этого монархиста с монархистом Березовским. Первый – темный мужик. Второй – образованный, почти европеец. Первый наивен до святости и политически неразвит до невероятия. Связь монархии с «порядком», т. е. беспорядком и неправдой, охраняющими владельцев 30 000 десятин, для него неясна. Второй – знаток политики, знающий все ходы и выходы к Витте, Трепову, Столыпину и Ко, изучавший тонкости европейских конституций. Первый – один из миллионов, которые маются всю жизнь на 3 десятинах и которых экономическая действительность толкает на массовую революционную борьбу против 30 000-чников. Второй – один из десятков – самое большее: из сотни тысяч помещиков, желающий «по-мирному» сохранить свое «культурное хозяйство», помазав по губам мужичка. Неужели не ясно, что первый может сделать буржуазную революцию в России, уничтожить помещичье землевладение, создать крестьянскую республику (как бы ни страшило его теперь это слово)? Неужели не ясно, что второй не может не тормозить борьбы масс, без которой невозможна победа революции?
Пусть пораздумают об этом люди, которые до сих пор никак не могут понять, что это значит: «революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства»!
Аграрная программа Сторчака – тот самый земельный законопроект 42 крестьянских депутатов III Думы, о котором мы писали в № 22 «Пролетария»[56]. Будучи очень скромным по внешности, этот проект левее кадетского проекта, как признают и сами к.-д. Требуя обсуждения реформы, наделяющей крестьян землей, местными комиссиями, выбранными всеобщей подачей голосов, этот проект на деле есть революционный проект, ибо обсуждение земельной реформы на местах действительно демократическими выборными учреждениями абсолютно несовместимо с сохранением в современной России власти царя и землевладения помещиков. И то обстоятельство, что в черносотенной Думе, выбранной на основе избирательного закона, специально подделанного в пользу помещиков по указаниям объединенного дворянства, при господстве самой отчаянной реакции и бесшабашного белого террора, – что в такой Думе 42 крестьянина подписали подобный проект, это лучше всяких рассуждений доказывает революционность крестьянской массы в современной России. Пусть оппортунисты доказывают необходимость союза с кадетами, необходимость сближения пролетариата с буржуазией в буржуазной революции, – сознательные рабочие только подкрепят, знакомясь с прениями в III Думе, свое убеждение в том, что невозможна буржуазная победоносная революция в России без общего натиска рабочих и крестьянских масс, вопреки шатаниям и изменам буржуазии.
Если Сторчак, а также стоящие в главном и основном на той же позиции депутаты свящ. Титов, Андрейчук, Попов 4-ый и Никитюк выражают революционность крестьянской массы бессознательно, стихийно, сами боясь не только договорить до конца, но даже и додумать до конца то, что из их слов и предложений следует, то трудовики в III Думе выражают дух массовой борьбы крестьян прямо и открыто. Самые ценные при этом речи крестьян-трудовиков, которые излагают свои взгляды непосредственно, передавая с поразительной точностью и живостью настроения и стремления масс, путаясь в программах (некоторые заявляют о сочувствии проекту 42-х крестьян, другие – кадетам), но тем сильнее выражая то, что лежит глубже всяческих программ.
Вот Кропотов, депутат от Вятской губ. «Мои избиратели мне говорили о том, что закон 9 ноября – помещичий закон… Мои избиратели задавали такие вопросы: отчего это делается насильственно?., зачем наши земли отданы в распоряжение земских начальников?.. Наказывали мне избиратели: скажи ты в Гос. думе, что так жить больше нельзя… И только начинают его (закон 9/XI) применять в нашей местности, как у новых помещиков, как говорят наши крестьяне, горят дома» (71)… «Все дело в том, чтобы вознаградить помещиков… Почему же государственная важность требует отнять у бедного последний кусок и отдать тем, которые, как я выразился, сумели по закону, писанному правительством, случайно удержать за собой землю? Не требует ли государственная важность заставить обрабатывать земли, праздно лежащие: помещичьи, казенные, удельные, монастырские?.. С крестьянина идет 11 руб. 50 к. с десятины, и если, гг., быть справедливым и обложить этим налогом в равной мере всех, то земля окажется действительно у крестьян, и не нужно будет принудительного отчуждения. Чтобы быть справедливым, нужно обложить единственным налогом землю, и тогда она окажется у трудящихся масс, и тогда будет незавидно: кто не хочет работать, тот не будет платить…» (73).
Сколько неиспытанных еще в борьбе сил, сколько стремления к борьбе в этой наивной речи! Желая избегнуть «принудительного отчуждения», Кропотов на деле предлагает меру, которая равняется конфискации помещичьих земель и национализации всей земли! Что «единственный налог» этого сторонника учений Джорджа равносилен национализации всей земли, этого Кропотов не понимает, но что он передает действительные стремления миллионов, – в этом не может быть и тени сомнения.
Вот депутат Рожков, начинающий заявлением: «трудно, гг., мне, деревенскому мужику, говорить с этой трибуны» (77)… «Крестьянство ждало от Гос. думы не закона 9/XI, не того закона, который делит между нами землю, которой у нас нет, а закона, на основании которого увеличился бы сначала загон, а потом уже стали делить. Основные положения такого закона поданы за подписью 47 крестьян 20 февраля, но до сих пор еще не получили никакого движения… Хозяевами земли являются земские начальники… а настоящие хозяева этой земли связаны усиленной охраной… Для покупки земли с целью эксплуатации ее у нас в государстве нет определенного закона… который бы сказал: ты ее не покупай для эксплуатации… И вот 16 сентября 1907 г. ставропольская землеустроительная комиссия постановила, что землю может купить только тот, кто имеет рабочий скот и инвентарь. И вот, гг., здесь, в этом здании почти половина помещиков, которые держат этих людей, которым землеустроительная комиссия отказывает в праве купить землю. Гг., мы знаем, что эти люди служат за 60–70 руб. в год… Этот несчастный труженик вечно обречен быть помещичьим рабочим, он вечно будет ломать спину на людей, а хозяин за его спиной будет считать себя культурным человеком».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
