ключей на начал открывать висячий замок на одном из таких же ящиков, как в первом помещении.
— Ни с каким, — ответил я. — Однажды, ещё в школе, стрелял вместе с одноклассниками на полигоне из Калашникова.
— Понятно. В армии не служил… Я так и думал, — бурчал себе под нос майор, ковыряясь в замке.
Наконец он совладал с замком, открыл ящик и достал оттуда пистолет в целлофановом пакете. «Странно, — пистолет в целлофане», — подумал я.
— Вот смотри сюда: это пистолет ТТ, — майор вынул за дуло железяку и положил её на одну из стоек.
Я испугался при виде оружия. Ринат, сказал, что хочет покурить и вышел. Как только «штатский» скрылся за дверью, майор сменил официальный тон на претенциозный.
— Что в тебе особенного?!.. А?! Ты такой же, как все. Хочешь быть убийцей и войти в историю? Тебе не хватит мужества, сынок…
Я терпеть не мог, когда всякие обсосы называли меня «сынок», поэтому я с неподдельным презрением сказал:
— Просто делайте свою работу, — а потом добавил. — Оправданий для вас я не готовил.
— Слушай ты… — его палец почти касался моего лба, но тут вернулся Ринат и тон майора принял прежний официально-насмешливый тон.
— Прежде чем перейти к подробностям предстоящего дела, необходимо выяснить один принципиальный момент, а именно: способен ли ты уничтожить человека. Для выяснения этого… момента, проводится такой простой тест. Возьми пистолет, — скомандовал майор.
Я задрожал, потом зачем-то вытер руку о рубашку, подошёл к стойке и взял пистолет двумя пальцами — большим и указательным. Я подумал, что сейчас майор начнёт надо мной смеяться, но он сказал: «Отлично, я сейчас приду», и вышел.
Мы остались в тире вдвоём с Ринатом, точнее втроём: Ринат, пистолет и я. Мне не хотелось разговаривать с Ринатом, я не чувствовал, что мы с ним в чём-то похожи, поэтому я молчал. Ринат молчал тоже. Потом Ринат закурил, и я понял, что его выход на улицу под предлогом покурить, был игрой. Ринат жестом предложил мне сигарету. Я отрицательно покачал головой. За дверью послышались шаги. Мне показалось, что к нам направляются несколько человек и, в который раз за сегодняшний день, перепугавшись, с грохотом кинул пистолет обратно на стойку. Ринат оставался невозмутимым. В помещение вошёл один человек — майор Евсюк, а на поводке рядом с ним шла огромная овчарка. Вот почему мне показалось, что идёт несколько человек. Собака гавкнула, и я отступил на шаг.
— Давай, бери пистолет, — приказал мне майор.
— Что вы собираетесь делать? — спросил я в недоумении.
— Я — ничего, а ты сейчас застрелишь эту «лошадь», всё рано от неё пользы никакой, только жрёт за четверых, — весело проговорил майор.
Я заметил, что на майоре появилась форменная фуражка, которой раньше не наблюдалось.
— Давай, сынок, я держу тварь. Бери пистолет и стреляй в голову. Собака, как и управдом — друг человека, но управдома не нашлось, поэтому убей собаку, — балагурил майор, усаживая пса. — Бери в руки пистолет. Давай-давай, он заряжен. Смелее.
— Нет, — сказал я. — Я не буду убивать животное, у меня, видите ли, свои принципы.
Ринат, отстранённо стоящий всё это время, заинтересовался разговором и сделал два шага в нашу сторону.
— Это тест, сынок, — урезонивающе проговорил майор.
— Не называй меня «тес…» «сынок»! — завопил я. — Может, теста ради, я кого-нибудь из вас завалю?! А?! — я схватил пистолет, но не решился наводить на людей.
— Ладно, не хочешь по-хорошему… — грозно заговорил майор. — Мы облегчим тебе задачу. Взять, Матильда!
Собака сорвалась с места, но поводок не позволил ей откусить моё лицо.
— За дверь! — шутливо и заискивающе скомандовал майор, и Ринат вышел.
Я отступил в дальний угол, к одному из закрытых шкафчиков.
— Матильда, фу! — сказал майор, и собака сразу успокоилась.
Я вздохнул с облегчением, но в следующую секунду снова напрягся, потому что майор отстегнул поводок собаки. Матильда сидела неподвижно.
— Что… что вы делаете? — пропищал я.
— Значит, смотри, — начал майор. — Найди у пистолета предохранитель.
Я лихорадочно завертел в руках железяку.
— Где?! — заорал я, прижавшись к железному ящику спиной.
— Что, нет? — засмеялся майор. — Всё верно, это же ТТ! У него нет предохранителя. Взведи курок. Знаешь, что такое курок?
Звезда с рукоятки пистолета впилась мне в сознание дьявольским символом. За секунду я взмок. Майор уже почти вышел за дверь и мотал мне нервы из дверного проёма. Матильда послушно сидела на том месте, где майор её оставил.
— Взведи курок, — посоветовал майор из дверного проёма. — Взводи.
Я взвёл курок и направил дуло в сторону несчастного животного. Надежда не оставляла меня, я продолжал кричать.
— Майор, я не хочу убивать животное! Это ничего не значит! Я готов пристрелить человека! Отмените этот бред!
— Взять, Матильда! — скомандовал Евсюк.
Собака с секунду подумала, глядя в сторону майора, затем повернулась в мою сторону и побежала, побежала почти не издавая звуков… От собаки до меня было изначально не больше пятнадцати метров. Когда между нами оставалось семь, я прицелился и нажал спуск. Раздался щелчок и, прежде чем я понял, что пистолет не заряжен, майор крикнул: «Фу, Матильда».
Глава 15
Следующие дни прошли в нервном ожидании. Я усиленно предавался лёгконаркотическому забытью. Уже к среде я отупел так, что только слюни не текли у меня изо рта. Приходилось перечитывать каждую строчку по десять раз. Наконец, в четверг второго августа, я снова очутился на ковре в кабинете шефа. Самого Команданте не было, Раисыч сидел в кресле посетителя.
— Улым, всё отменяется, можешь забыть обо всём, — сказал Раисыч и сделал неопределённый жест рукой.
— А? — спросил я.
— Я говорю, что твоё задание отменяется, теперь это не твоя забота. Работай как прежде, всё иди.
Я ушёл и, пока поднимался на свой этаж, мысленно прокручивал слова Раисыча. «Задание отменяется… Теперь это не твоя забота… Забудь обо всём… как прежде… не твоя забота…» Я развернулся и пошёл вниз. Вышел из здания суда и направился на парковку. Сел в свою машину, закрыл дверь и беззвучно заплакал. Я почувствовал себя изнасилованным. Эти ублюдки просто надругались надо мной. Я рыдал от жалости к себе. От мысли о беззащитности простого человека от таких акул как наш Команданте и прочих майоров Евсюков, от осознания того, что человек не хозяин самому себе. Я плакал от чего-то ещё, что даже не мог сформулировать. Какой-то неведомый доселе страх поселился в моей душе… Потом я уснул. Во сне дьявол жарил меня на медленном огне, и я с ужасом понял, что душа, как и тело, способна чувствовать боль и задыхаться.
