— Этого дикого жеребца ничто не остановит, профессор, даже Мушка. Он намерен вырваться.
— Посмотрим, — отвечал дедушка.
Прошла целая неделя, Питер их совсем не видел, и даже дедушка начал волноваться. Иногда я поднималась на небольшую гору недалеко от дома и, разыскивая их, оглядывала окрестности. Но они просто исчезли.
Вдруг однажды около двух часов ночи под моей кроватью залаял Скип, как будто его кто-то напугал. Я проснулась и велела ему замолчать, но в этот момент мне показалось, что за окном что-то мелькнуло. Я встала, чтобы посмотреть. Это была Мушка. И хотя я шикнула на Скипа и сказала: «Это же Мушка вернулась», — он продолжал лаять, и мне пришлось вылезти в окно и посмотреть, в чем дело.
Мушка была вся в грязи и очень взволнована, даже не давала дотронуться. Потом Скип убежал с лаем в темноту, и это разбудило дедушку. Он вышел на крыльцо с фонарем и спросил, что я делаю на холоде в халате и босиком.,
— Это Мушка… — ответила я.
— Действительно, это она. Интересно, что заставило ее вернуться?
— Ей стало одиноко, — уверенно заявила я.
— Чепуха, Китти, — ответил дедушка и захотел подойти к Мушке, но та отпрянула от него. — Поймай-ка ее, она что-то нервничает, — сказал он.
— Мушка стала какой-то другой, — сказала я, осторожно приблизившись к ней. И хотя она разрешила мне ухватиться за гриву, но все время пыталась вырваться. — Мушка, — спросила я сердито. — В чем дело?
Я подвела ее к дедушке, и он посветил фонарем. Мушка казалась полудикой. Прежде аккуратная, она выглядела грубой и взъерошенной, была покрыта грязью и колючками.
— Что-то произошло, — сказал дедушка, осматривая ее. — Гляди, — и он направил фонарь на ее грудь, как раз под шеей.
Я увидела глубокую отметину, сильный порез, проходящий тонкой линией через грудь.
— Tax опять напал на нее, — рассердилась я.
— Нет, нет. Это след провода, — сказал дедушка. — Она, должно быть, наткнулась на забор.
— Ты имеешь в виду электрический забор?
— Именно.
— Ее, наверное, обожгло!
— Чепуха, — ответил дедушка нетерпеливо. — Ее могло только слегка тряхнуть. Но чтобы получить такую отметину, она должна была налететь на проволоку на всем скаку.
— Это влияние Таха, — сказала я сердито. Скип все еще лаял в темноте.
— Tax, очевидно, где-то здесь, — сказал дедушка. — И недалеко. Ты лучше позови Скипа, потому что если Tax доберется до него… В самом деле, отведи собаку домой.
Я побежала за Скипом. Он прижал уши, отчего казался одновременно и смелым, и струсившим, но не переставал лаять на что-то невидимое. Я подхватила его на руки, приказав замолчать, но он все ворчал.
— И ты тоже лучше уйди домой, — сказал дедушка. — Неизвестно, как может поступить дикий конь. Ему, наверное, не нравится, что Мушка пришла сюда. Ты все же уйди.
— А как же Мушка?
— Я промою ей рану и отпущу.
Я полезла обратно через окно, но дедушка остановил меня: «Господи боже, что ты делаешь! Сейчас же слезь и войди через кухню». Я пошла к кухонной двери, и Мушка тоже пошла за мной и толкнула меня слегка мордой. Тут я поняла, что с ней случилось что-то неприятное, и она просит, чтобы ее пожалели. Но как только я обняла ее за шею, она вырвалась и отошла.
— Похоже, она сама не знает, чего хочет, — сказала я грустно.
— Наверное, ей хочется, чтобы рядом были вы оба — и ты, и Tax, — ответил дедушка. — Может быть, все идет как раз хорошо. Мы побеждаем.
Но я почему-то чувствовала, Барьют, что терплю поражение. Дедушка промыл рану, а потом мы погасили свет и следили за Мушкой через окно в моей комнате. Она постояла немного, подошла к окну, а затем, будто приняв решение, повернулась и убежала.
По-моему, это был последний раз, когда Мушка приходила к дому, хотя я думаю, она часто пыталась привести с собой Таха и познакомить его с нами.
Однажды утром, когда мы уже собрались ехать в школу, дедушка вдруг позвал меня в кабинет: «Китти, смотри!»
Я бросилась к большому окну в его кабинете, и дедушка указал на горы, расположенные на другой стороне долины. Tax и Мушка поднимались вверх по крутому склону. Они остановились около большого камня, Tax сердито тряс головой, точно так, как ты рассказывал, и, казалось, принюхивался к ветру, дующему от нас.
Вдруг Мушка повернулась и как будто направилась к дому.
— Теперь посмотрим, — сказал дедушка.
Мы увидели, что Tax тоже повернулся и последовал за Мушкой. Догнав, он сильно толкнул ее мордой. Она минуту поколебалась, но потом пошла за ним.
— Он укусил ее, — сказала я.
— Ничего подобного, — возразил дедушка. — Просто слегка куснул.
— Она хотела спуститься к нам!
— Конечно. И настанет день, когда она приведет его ближе. Она уже привела его в нашу долину. Значит, он понемногу приживается у нас.
Но я до конца не поверила этому, Барьют, и Питер не верил. Он сообщил из Вороньего гнезда, что Tax хромает, как будто тоже ударился обо что-то, о забор например.
— По-моему, он пытался сбить забор, — сказал Питер. — И собьет.
— Не смеши меня, — ответил дедушка. Но тем не менее он послал мистера Сэлби (одного из лесников, который живет около дороги) проверить весь забор.
Я заканчиваю это письмо и надеюсь, что ты не придешь от него в растерянность. Сама я растерянна, так как не знаю, кто же побеждает, Мушка или Tax.
Во всяком случае, мы все ждем, как будто знаем, что Tax постарается совершить что-то необычное. Что-то должно случиться. Мы это чувствуем! Хотя и не можем представить, что же будет. Мы просто ждем.
У нас уже шел снег, и я беспокоюсь, что же будет делать Мушка без своей конюшни, сена и теплой попоны, которой мы ее иногда накрывали.
Пожалуйста, напиши, если сможешь. Мне очень хочется узнать, что происходит с дикими лошадьми в отсутствие Таха, и беспокоишься ли ты по-прежнему о нем.
Черкни строчку (если тетя Серогли не очень занята).
Сердечный привет твоим родным.
Твой обеспокоенный английский друг
Китти Джемисон.
6
Здравствуй, Китти!
Я, конечно, получил все твои очень интересные письма, но тетя Серогли была в Свердловске, и поэтому прочесть их и написать ответ было некому. Я хотел дать их своей учительнице английского языка, но мама сказала, что это было бы невежливо по отношению к тебе, и поэтому я ждал, когда вернется тетя Серогли.
Теперь она уже приехала и шлет тебе свой привет и спрашивает твоего разрешения прочесть некоторые твои письма ее студентам. Она была бы очень благодарна, потому что это помогло бы нашей молодежи узнать о том, как вы живете на своем острове.
А теперь о Тахе и Мушке. Все, что ты мне рассказала, удивило меня, потому что я думал, что Tax будет жить в маленьком английском парке (о каких мы читали), где нет ни пастбищ, ни долин. Но Грит (помнишь молодого зоолога?) сказал, что одна из причин, почему вы получили Таха, это ваш замечательный заповедник и схожесть природы, хотя климат и разный. Поэтому я не очень беспокоюсь за Таха. Но ты все хорошо описала, и я представляю его, ждущего, когда же подвернется случай, чтобы удрать.
Но куда он пойдет, Китти, если убежит? Вот что меня беспокоит. Я посмотрел карту вашей маленькой страны. У вас же повсюду тысячи дорог и деревень. Если Таху действительно удастся убежать, ему, боюсь, будет угрожать опасность на дорогах, его могут задавить. Или какой-нибудь фермер застрелит его как опасное животное. Единственно, что он наверняка не сможет сделать, так это переплыть реку. Как правильно сказал твой дедушка, наши дикие лошади боятся большой воды.
Табун, после того как уехал Tax, совсем уже не тот. Tax так хорошо защищал его от врагов, что без него лошади стали очень беспечны. Но теперь, конечно, табун в безопасности. А если предстоящая зима будет не очень суровой, то все будет в порядке. Монгольское правительство объявило наши горы заповедником для диких лошадей, а на следующий год им помогут перезимовать, построят в горах убежища от ветра и снега, чтобы табун мог кормиться, если зима будет очень суровой.
Что же касается меня, то мои дела в школе идут гораздо лучше, и тетя говорит, что я перестал отвлекаться с тех пор, как увезли Таха. Но я часто не сплю по ночам, думаю о нем и о том, как ему живется так далеко от дома. Как и ты, я пытаюсь представить себя на его месте и знаю, что был бы очень несчастлив без наших зеленых лугов и гор. Он, наверное, очень хочет вернуться домой.
Я напишу еще, когда тетя Серогли вернется из Улан-Батора, откуда она собирается отправить это письмо.
Передай наилучшие пожелания от всей нашей семьи твоему замечательному дедушке и миссис Эванс. Мама заставляет тетю Серогли снова и снова перечитывать те места в твоих письмах, где говорится о миссис Эванс, качает головой и вздыхает, потому что хорошо знает, каково приходится миссис Эванс. Скипу тоже привет.
